Илья Рошаль - Пожиратель огня

— Бабьи сказки, — возразил Ту. — Современные географы утверждают, что этой мифической страны, якобы населенной великими колдунами, вовсе не существует!

— Так или нет, люди в это верят. — Ка-Ну пожал плечами.

— А еще у муджарийцев существует такой любопытный обычай, — добавил он чуть погодя. — В каждое новолуние любой из подданных Великого Хелифа имеет право лично искать правосудия у своего владыки.

— Расскажи-ка поподробнее. — Слова старого пикта вызвали у Кулла неподдельный интерес.

— Во всех дворцах Великого Хелифа есть специальное помещение, именуемое Залом Справедливости, — начал рассказывать Ка-Ну. — Один раз в луну двери Зала Справедливости открываются настежь. В этот день любой из «детей пустыни» — будь он разбойник или опальный министр — имеет право обратиться с жалобой или просьбой лично к своему господину. Более того, любого, осмелившегося лишить кого-либо этой возможности, ждет смерть на колу. И насколько я знаю, эта традиция не нарушалась ни разу за последние несколько тысяч лет.

— Вот это я понимаю, — хлопнул кулаком по бедру Кулл, — действительно королевское правосудие! А то знаю я цену нашим продажным судьям!

Ту поспешил перевести разговор на более мирную тему:

— Ты, Кулл, не поверишь, но самую большую ценность для муджарийцев имеют не драгоценности и золото, а дроматарии!

— Как это так? — не поверил Кулл.

— Чистейшая правда, — подтвердил слова советника толстый пикт. — Вообще в Муджарии существует культ почитания дроматариев. «Дети пустыни» уверены, что дроматариев специально для них создал Голгор Пожиратель Огня, которому они поклоняются.

— Дроматарии живут многие сотни лет, но детеныши у них рождаются не чаще, чем раз в сорок лет. Гибель животного — невосполнимая утрата, а их количество — один из главных муджарийских секретов, — добавил Ту. — Если бы эти создания плодились, как обыкновенные лошади или там овцы, муджарийцы легко могли бы завоевать весь мир.

Так вот, самым популярным развлечением у муджарийцев являются дроматерьи гонки. Ставки на них непомерно высоки — из рук в руки, бывает, переходят целые состояния, дворцы, гаремы, а победитель забегов стоит больше, чем его вес золотом! А чтобы стать погонщиком дроматария, нужно быть лучшим из лучшим, — закончил он свой рассказ.

Кулл в удивлении покачал головой.

— Клянусь Валкой, воистину чудной народ!

* * *

Когда до Турхунгабада оставалось не более сорока лиг, отряд Кулла был встречен седобородым шайхом, распорядителем церемоний Великого Хелифа.

— Великий Хелиф Асаф бер Барахия приветствует славного из славных короля Валузии Кулла. — Высокий и тощий старец в небесно-голубой чалме, расшитой золотым бисером, склонился в низком поклоне. — Его ничтожному из ничтожнейших слуг, Амару бер Кутайябу, оказана великая честь проводить владыку владык Кулла и его доблестнейших из доблестных воинов, чья слава обгоняет даже их стремительных скакунов, в отведенный Его Валузийскому Величеству, гордости владык земных, и его во всех отношениях достойнейшей из достойных свиты, единственно подобающей солнцеликому владыки Кулла, дворец.

Кулл наградил Ту уничтожающим взглядом, в ответ на который старый советник незаметно пожал плечами, и поблагодарил шайха Амара.

— Кулл Первый, Король Валузии, приветствует в лице достопочтенного шайха Амара бер Кутайяба Великого Хелифа Асафа бер Барахию, да осчастливит свет его славы всех его и так беспредельно счастливых подданных, пышно процветающих под мудрым водительством сего почтеннейшего из достопочтеннейших государя, чей взгляд подобно солнцу милостиво взирает на страну, что имеет счастье быть повелеваемой несравненным этим Государем, — ни разу не запнувшись сказал Кулл.

Он донельзя был горд собой — эту фразу он составлял в уме последние три дня и сейчас радовался как ребенок, глядя на оторопевшего шайха, несомненно наслышанного о короле-варваре. Стоявший за его спиной Брул, не выдержав, начал ржать, и Куллу пришлось хорошенько пнуть его в ногу, чтобы пикт замолчал.

Шайх Амар присоединился к Куллу во главе колонны, а его пышно разодетая в синий и золотой цвета Хелифата свита выстроилась двумя колоннами по сторонам отряда валузийцев. Всю дорогу старый шайх что-то втолковывал Куллу, но атлант, погребенный лавиной слов, вскоре перестал понимать вообще что-либо. Время от времени он просто кивал головой, соглашаясь, или издавал одобрительные и восхищенные восклицания. На самом деле все его внимание было сосредоточено не дроматариях.

Это действительно были удивительные зверюги. Огромные, гладкие, мускулистые монстры песчаного цвета с рыжими подпалинами, высотой в девять локтей, словно гигантские дюны нависали над всадниками Кулла. Вытянутые и чуть приплюснутые головы дроматариев были украшены двумя парами вилообразных рогов, а огромные зубастые пасти роднили их со священными для Кулла тиграми. Высокое со спинкой седло погонщика пикинера располагалось на могучем загривке огромного хищника, а по обеим сторонам широченной спины крепились напоминающие длинные корзинки укрытия для лучников.

«Вот это звери! — подумал Кулл. — Эх, мне бы таких хотя бы дюжину, и кто знает, может быть, мне удалось бы отразить ту атаку гигантских ящеров за Статусом!»

Так, провожаемые почетным эскортом, валузийцы достигли стен Турхунгабада.

* * *

Даже успевший привыкнуть к роскоши Башни Великолепия Кулл был поражен видом дворца Великого Хелифа. Ажурное строение было воздвигнуто целиком из белого камня. Шпили и купола его многочисленных башен и минаретов были покрыты золотом и цветной глазурью, лучи солнца дробились на мириады зайчиков во множестве высоких стрельчатых окон.

Весь огромный дворцовый парк был накрыт тончайшей, но очень крепкой сетью из чистейшего золота, не дававшей сотням певчих птиц улететь в пустыню. Среди буйной зелени возвышались прекрасные беломраморные статуи, а из многочисленных фонтанов в ослепительно голубое небо били струи умащенной розовым маслом воды.

Но больше всего Кулла поразил вход в летний дворец Великого Хелифа. Выполненный неведомыми мастерами из черного оникса портал представлял собой лежащую на земле голову льва. Зубы-колонны поддерживали верхнюю челюсть, из ноздрей били струи дыма, а в гигантских глазах, изготовленных из цельных глыб горного хрусталя, метались языки багрового пламени.

Сам Великий Хелиф Муджарии оказался молодым юношей, одетым на удивление скромно и практично. В отличие от большинства муджарийцев, он был гладко выбрит и почти не носил драгоценностей. Лишь на его груди сверкала рубиновая семиконечная звезда — символ власти Муджарийского Хелифата. Асафа отнюдь нельзя было назвать великаном. Роста он был среднего, но наметанный глаз Кулла сразу же отметил гибкие крепкие мышцы муджарийца. Атланту хорошо был знаком подобный физический тип людей: гибкие жилистые силачи, не уступающие крепостью закаленной стали.