Свенельд Железнов - Скоморох

Валуня подвел спутников к Свириду и представил. Распорядитель подвигал седыми бровями и критически осмотрел обоих:

— Как звать?

— Радим. А это — Богдан.

— Скоморохов у нас хватает. А умеете ли за лошадями присматривать?

От такого предложения Радим стушевался.

— Как так? Я — скоморох, а не конюх.

— Какой ты скоморох, кикимора болотная, — раздался резкий писклявый голос. — О тебе, Радим, слух ходит, что ты тать, а скоморохом прикидываешься.

Из— за спин заинтересованно замерших холопов появился низенький уродливый карлик. Его волосы были всклокочены, борода топорщилась в разные стороны, а огромный рот кривился в ухмылке. Радим узнал противника. Это был скоморох по прозвищу Леший, они как-то встречались на одном из праздников в Пе-реяславле. Отвратительный тип, мало того, что грубиян, еще и вреден без меры.

— Молчи, отрыжка Морены. Я поболе твоего в ремесле преуспел. — Хмель у Радима как рукой сняло. Он внутренне весь напрягся.

— Ругаешься? — За спиной карлика нарисовалась фигура мускулистого здоровяка, под две сажени ростом. Его Радим тоже узнал: человек Лешего, по прозвищу Великан. Муж добрый, да только очень предан грубому недоростку. — Выметайся подобру-поздорову. Тут настоящих скоморохов хватает.

Радим уже готов был уступить. Леший смел потому, что Коло Скоморохов на его стороне. Иметь дело с Коло не хотелось. Радим начал готовить речь, чтобы ретироваться, сохранив лицо, но тут свое слово сказал Богдан:

— Да у Радима вы все сосали! Сосунки! Он такое может, чего вам ни в жизнь…

Пьяная речь Богдана прозвучала четко и громко. Даже холопы, до сих пор не обращавшие внимание на заварушку, остановились и заинтересованно посмотрели в их сторону. В клети мигом повисла тишина. Великан собрался двинуть Богдану в лоб, но Сви-рид его остановил.

— Стоять! Это что за смута в доме воеводы? — Он сурово блеснул очами. — Пусть Радим покажет, на что способен. А мы решим: в темницу его бросить или к гостям пустить.

Скоморох понял, что влип. Он печально посмотрел на Богдана и начал судорожно придумывать, что же такое показать.

— Давай, показывай, — настоятельно потребовал Свирид.

Радим сбросил наплечный мешок на пол, развязал кушак, снял кафтан и несколько раз покрутил туловищем, разминая мышцы. Полная зрителей клеть замерла в ожидании представления. И оно грянуло.

Скоморох ловко оттолкнулся от пола, впрыгнул на край стола, потом бросился на стену. Дворовые девки не успели ахнуть, а скоморох уже зацепился за потолочную балку и ловко перебирал руками и ногами. В несколько движений он перебрался на противоположную сторону помещения, где так же ловко сделал несколько шагов по стене и спрыгнул на лавку. Лавка подпрыгнула, и лежавшее на противополжном конце яблоко полетело прямо в руку Радима. В полной тишине он смачно надкусил его.

— Вот это да… — вырвалось у Богдана.

Народ оживился и бросился обнимать Радима. Все были в восторге от показанного трюка. Свирид тоже заулыбался, и Радим понял, что не отправится в темницу.

— Добро. А из твоих, Леший, кто-нибудь так может?

— Эй… Млад… нет, Олешек, покажи.

Великан протолкнул через толпу тощего отрока в рких скоморошьих одеждах. Его Радим не знал, но онял, что юноша тоже из людей Лешего.

— Давай, Олешек, — приказал карлик.

Отрок подчинился. Он вспрыгнул на стол, оттолкнлся, роняя блюда и горшки, побежал по стене. Но недолго… Зацепиться за балку Олешек не смог и рухнул вниз, прямо в открытый жбан с квасом.

Такого громкого смеха Радим давно не слышал, будто грянул гром, аж клеть содрогнулась. Некоторые холопы от хохота попадали на пол и катались по нему, надрывая животы. Хмурыми были только Леший и его люди.

В клеть вбежал обеспокоенный гридь из крепостных сторожей.

— Что тут?

— Все хорошо, — Свирид отправил сторожа обратно. — А ты, Леший, приплатил бы Радиму, чтоб он твоих людей обучил.

Лицо карлика стало пунцовым. Он с нескрываемой злобой посмотрел на Радима.

— Ну, а Богдан покажет нам свое умение? — спросил Свирид.

— Я? — Парубок расслабился, решив, что про него благополучно забыли — Я… Я прислуживаю Радиму. Вот, вещи ношу…

— Добро. Что ж, Радим, располагайся тут, переодевайся. Как только гости захотят увидеть скоморохов, тебя позовут.

Свирид отвернулся и тут же обрушился с лавиной упреков на холопов, оторвавшихся от дел. Радим и Богдан отошли в угол и перевели дыхание.

— Нелегко ремесло скомороха… — заметил Богдан, прикладываясь к бутыли с вином.

— Да, уж. Я в уме уже примерял ладожские колодки. Дай глотнуть.

— Но опасаться все же есть кого. Погляди на уродца…

— Ладно, не буду больше пить, а то нож в спину прозеваю.

Выражение лица Лешего, шептавшегося в углу с Великаном, действительно не предвещало ничего хорошего. Он явно жаждал мести.

Глава 3

Гости пировали в огромной риге, выстроенной рядом с теремом. Столы стояли по стенам, оставляя место для прохода слуг и выступления потешного народа. За поперечным столом сидели хозяева и самые видные гости. Радим не знал в лицо ни Эйлива, ни его домашних, но, пока стоял в дверях и ждал знака Свирида, определил, что воевода, пожалуй, дородный боярин лет пятидесяти, с аккуратно подстриженной седой бородой, длинными волосами, собранными в косицу и оплетенными золотым шнуром. Рядом с воеводой сидела его жена, тучная женщина, вряд ли намного младше мужа. Она снисходительно смотрела на гостей, иногда отвечая на любезности, которые те расточали. Радиму не требовалось много времени, чтобы заметить: женщина была хозяйкой на этом празднике. И похоже, ее уважали не меньше мужа.

Определить, кто из гостей является знаменитым Остромиром, самым влиятельным, мужем в Великом Новгороде, кто Яном Творимирычем, ближним боярином Владимира Новгородского, а кто Симоном из Переяславля, воеводой Всеволода Ярославича, Радим не мог.

За главным столом сидели трое видных бояр, все в дорогих одеждах и украшениях. Один был в возрасте, приближающемся к возрасту хозяина праздника, двое — несколько моложе. Особенно Радиму запомнился один из них, светловолосый, с пронзительным взглядом темных глаз. В людской перечисляли, кто приехал в Ладогу, но не рассказывали, как они выглядят. Радим решил, что темноглазый красавец, скорее всего, Симон, доблестный варяг, про чьи подвиги много былин ходит по Руси. Именно так должен выглядеть герой, по которому сохнут девицы, на которого хотят походить юноши.

Гусляр закончил петь грустную былину о дулебском князе Мезенмире словами:

Покатилася головушка буйная,Покатилася по жухлой траве.Прекратилася жизнюшка вольная,Прекратилась на русской земле.

Особого восторга былина не вызвала, и исполнителя проводили холодно. Это порадовало Радима. Публика настроена на примитивное веселье, и после скорбного гусляра трюки скомороха имеют шансы на успех. В риге появились музыканты с дудами и бубнами. Они заиграли задорную мелодию. Свирид махнул Радиму: его выход.