Андрей Некин - Кукольник

Традиционное пожелание было сказано церемонным, смертельно-серьезным тоном.

- Кхе... После чемпиона пойдешь, ублюдок. Я поставил три серебряника на то, чтоб ты сдох.

А это страж добавил уже от себя. По-человечески, от сердца.

Лицо у него было болезненное, одежда серая, пыльная; только оловянные пуговицы тускло блестели от принесенного фонаря. На поясе висели пороховой рожок и пистоль, и, судя по обожженным пальцам, их владелец был знаком со стрельбой не понаслышке. Стоял страж вверху, за решетчатым потолком, так что Сириус мог бы дотянуться до него лишь словом:

- Ты хрипишь, Страж. Не пересохло ли у тебя во рту? Спустись сюда, и я дозволю тебе смочить горло из моей ночной вазы.

- Ночная ваза тебе более не пригодится, Сириус! Отпей из нее сам, пока есть время... Слава распорядителю Гримсу, наконец-то одумавшемуся! Ибо сегодня клыки пещерного льва не оставят от такой легионерской швали, как ты, и горсти костей.

На этом стражник разговор окончил, и потому сразу же развернулся, уходя скрытым проходом и набивая трубку табаком.

Чемпиона, первого на очереди, он предупреждать не собирался. Верно потому, что безумный Рю вообще слабо воспринимал слова. И тем более их смысл. Но тут ничего удивительного - столько лет просидеть в "Яме", и кто знает, быть может, он вообще здесь родился и вырос. А что тут может вырасти кроме плесени, живучей и неразумной?

Вслед за стражем Сириус бережно вдохнул дым последней табачной палочки. Скучающе оглянулся, реагируя на едва ощутимую вибрацию отопительной конструкции. Забилось сердце Котельной, и очень скоро трубопровод понесет раскаленный пар по системе подземных переходов. Исток его где-то выше... Там, далеко вверху.

Там, где даже солнце - лишь тускло тлеющая в космической тьме сигара создателя.

А затем полумрак вновь рассеялся от фонаря стражника. Вдали заскрипела открываемая решетка, впуская внутрь крик толпы и запах потрохов. Страж затопотал ногами по железу, будто выгонял на арену безмозглого скота, и лишь потом крикнул словами:

- Чемпион, ваш выход!

Рю наклонился в сторону, грозя брякнуться с перевернутого ведра, служившего здесь и стулом, и столом, и ночной вазой. В свете электрического фонаря его убогий облик стал немедленно заметен. Плащ был перешит и собран из разной одежды, как химера из кусков живой плоти. Отвратительный шутовской наряд - где кусок грязной парусины, где полоса дубленой кожи, а где кусок нижней женской юбки. Вещи, что, так или иначе, попадали сюда из какого-то другого, верхнего мира.

Лицо его было скрыто за побуревшей от крови перевязью. Бинты торчали во все стороны, оставляя на нем две тонкие щелки. Ясно виднелся лишь кусок губы да скошенные в разные стороны глаза.

Гладиатор, слывший сильнейшим, поднялся и лениво поплелся к арене. Сзади за ним скребся и скрежетал прикованный к ноге чугунный узничий шар.

Зал видимо полон. Публика громоздится везде: и на помостах, основой которым древние колонны, и на стенах у тяжелых портьер. И в лучших местах - прямо у поручней над ямой, чья глубина не менее полутора ростов горного тролля. Собственно там и происходит самое веселье.

"А почему бы собственно и не выйти?" - подумалось безумному Рю. Публика завывала - видимо убивают каких-нибудь эльфов.

Наступает время еженедельного танца, и потому он без ропота и сомнений шел вперед, оглядывая свои владения. Застенки арены были велики и вмещали без малого три сотни плененных воинов всякого рода и племени, осужденных убийц, воров и просто бесполезных для империи существ...

В соседней клетке встрепенулся Оциус Тит Сириус из рода людей. Именно он беспокоился о безвременно почившем Орлуксе.

Сириус - упорный гладиатор. Больше берет умением, а не силой. Одна из колонн его камеры имеет рубленую рану. Камень осыпался и полысел с правой стороны - Сириус голой рукой рубит колонну из прочного камня. Рубит и сейчас, и в течение многих часов каждый день, будто истинно уверовал в норму пюпитра 89: 'тот, кто умеет бить справа, тот владеет половиной мира'.

- Поторопись, Чемпион! Холодно же... вот дерьмо... - простужено посетовал Сириус, ожидая своей очереди. В голосе его послышалось нетерпение, словно на арене кормили обедом.

Угол для людей остался у Рю за спиной, и на пути у него встало двое неуклюжих гномов.

Они не были воинами, а скорее могильщиками. Оба брата страдали болезнью мясников - предплечья и ладони их покрылись гноящимися язвами и лишайниками от постоянных контактов с мертвым мясом и сырой кровью. Из оружия у гномов имелась только тачка с разболтанными колесами, и в настоящий момент из нее пытался вывалиться мертвый Орлукс, несогласный со своей судьбой. Он мешался руками и глухо стонал: 'Умираю... Помогите во имя Создателя'. Орлукс был на удивление жив, но это лишь формально.

'Мертвеца' сбросили в яму ближайшего колодца, и крик его постепенно умолк, а звук падения тела о землю так и не послышался.

- Глубока, - задумчиво крякнул могильщик Феррит.

- Как глотка Прекрасной Ио, - подтвердил второй.

Братья были известны своими хитроумными плана побега, и все свободные силы тратили на бессмысленные подкопы из театра. Впрочем, они и сами догадывались, что куда ни копай, рано или поздно упрешься в суровый металл или толщу закаленного камня. Просто подкоп был в природе гномов, и ничего поделать с собой они не могли.

Не даром они не искали спасения по древним тоннелям, тут и там соединенным с канализацией. Не сквозит ветер - значит нет проходов наружу. Да и не мертвы еще легенды о древнем чудище на самом дне земли. Посмотри хотя бы на орков, как они скалятся в сторону тех черных дыр. Их чуткие, звериные ноздри улавливают тошнотворную вонь зла на десятки лиг. "Грольгруф сидит в засаде!" - хрипят они, сжимая топоры...

Особняком стояла камера у самой арены. Она была единственной, чей выход вел непосредственно на сцену. В ее недрах кто-то прятался в тени, как и подобало зверю. Сквозь решетки едва ли разглядишь грозный силуэт, подпирающий потолок, но прекрасно услышишь громкое злое сопение, сотрясающее стены. Горному троллю было всегда неудобно, ведь высоты камеры не хватает, чтобы разогнуться в полный рост. Иногда по ночам на него находило бешенство, и он бился в стены телом и корежил решетки дубиной из цельного ствола дерева.

Рю свернул у костра, на ходу раскуривая табачную палочку - великую ценность подземелий и их же обменную валюту.

Чуть дальше сидел печальный Ро-Гхрак, вождь племени северных орков, более всего опасный для всякого новоприбывшего. Людей Ро-Гхрак недолюбливал. Они пришли на его землю и перестреляли всех из огненной палки. А те, кто выжил, выступали в театрах по всему Тулурку. Или если повезло, крошили камень в шахтах, отскребая на обед мокриц с потолка...