Олег Бондарев - На краю бездны

Джек без чувств рухнул на землю.

Брейв побледнел и осторожно покосился на короля, который продолжал свою речь:

— …и приговариваю его к пожизненному заключению в Фагосе.

Толпа изумленно ахнула.

С одной стороны, король поступил с убийцей по-божески. Большинство думало, что Брейва приговорят к смертной казни — вздернут без лишних разговоров, как всегда поступали с подобного рода преступниками.

А с другой — заключение в Фагосе было даже страшнее. Широко известный по всему королевству мир-тюрьма, к которому имели доступ придворные маги, был населен теми, кто стоял по другую сторону закона. Убийцы, мародеры, воры, грабители — вот кто жил там, в том мире.

И в такой компании провести остаток жизни? Нет уж, лучше, пожалуй, сразу на эшафот.

Так же думал и Брейв. Однако ему не хватило духа попросить скорой расправы. Он только стоял, пошатываясь, словно пьяный, с белым лицом и отчаянно бьющимся сердцем.

— Уведите его. До завтрашнего утра держите в камере, а на рассвете ведите к магам — волшебникам хватит ночи, чтобы приготовить портал.

Стражники мигом подхватили Брейва под локотки и поволокли за собой, обратно в темницу.

Он не сопротивлялся.

Ему уже было все рабно.

Последний день для Брейва равноценен был целому году. Он мерил камеру шагами, сидел, прислонившись затылком к стене, лежал на соломе, но спасительный сон все не приходил. Ожидание было настоящей мукой; мгновения стали часами, и Брейв почти потерял счет времени. Ему казалось, что о нем забыли, и вместо положенного дня он проводит в камере не меньше нескольких лет.

Тюремщик навестил его два раза — сразу, как только парень вернулся с площади, Рич принес в камеру обед. Второй раз надзиратель пришел поздно вечером.

— Вот твой ужин, — сказал он, ставя на табурет поднос со знакомыми Брейву похлебкой и настойкой. — Поешь, завтра уже вряд ли успеешь.

Парень молча кивнул.

— О чем ты думаешь? — неожиданно спросил Рич.

— О завтрашнем дне.

— Ты не хочешь в Фагос, верно?

— Неужели туда может кто-то хотеть?

— Может, поверь. Убийцы и насильники, которых здесь ждала бы виселица, радостно принимают такой приговор. Для них Фагос — это жизнь, понимаешь? Пусть жизнь эта и сводится к добыче анреона, но это лучше смерти. Даже обычные люди, которых побросали в Фагос просто так, чтобы разбавить эту среду, они тоже рады, что остались живы!

— Так в Фагос отправляли не только преступников? — изумился Брейв.

— Не только… но я тебе этого не говорил.

Брейв кивнул, и надсмотрщик продолжил:

— Ты еще очень молод. Не ценишь жизнь. Я не знаю, за что тебя приговорили к Фагосу, но, Шнир-хе меня побери, любой преступник был бы рад избежать виселицы хоть таким путем!

— В том-то и дело, что преступник, — прошептал Брейв. Хотя рассказ о несчастных невинных, отправленных в Фагос на пожизненное заключение, сильно тронул его.

Рич не услышал последних слов заключенного.

— Доброй ночи! — сказал надсмотрщик, уже шагая к двери.

На самом пороге его остановил вопрос Брейва:

— А что такое этот анреон?

— Черный такой металл. Насколько я знаю, он пропитан магией, как губка водой. Благодаря ан-реону наши волшебники еще и могут что-то новое наколдовать, — усмехнулся надсмотрщик и вышел.

Впервые за долгие годы он сочувствовал заключенному.

И потихоньку просил Кваруса быть снисходительным к нему.

На рассвете, как и было обещано, за ним явились. Те же двое стражников вслед за надзирателем вошли в камеру, связали Брейву руки и повели его в башню магов.

Роузен спал. Только пара дворняг, спешащая по своим собачьим делам, одарила осужденного мимолетными взглядами и свернула в один из многочисленных закоулков.

Город расставался с Брейвом равнодушно. Для него подобная потеря была незначительной. Даже друзья, с которыми парню довелось провести немало приятных минут, тем утром забыли о нем.

Даже отец не пришел проводить его.

Рядом с массивной фигурой дворца высилась башня магов. Сложенная из черного, обожженного камня, она смотрелась грозно и устрашающе.

В недрах этой башни лучшие придворные маги сейчас готовят портал в другой мир — в мир Фаго-са, который вскоре станет для Брейва новым домом. Что ждет его там, среди отъявленных негодяев, преступников, которые готовы бороться за жизнь любыми доступными способами; среди людей, для которых присущие обычному человеку честь и достоинство не значат ничего.

Брейв не был воплощением Кваруса на земле. Но то, в чем обвиняли его паж, страж и король, зиждилось на голых фактах, которые никто не мог, да и не хотел, опровергнуть. Они не знали о нем ровным счетом ничего, но все улики были против.

Хотя на деле Брейв скорее убил бы себя, чем поднял руку на брата.

Впрочем, это все лирика. Все, что нужно, доказано, все, что требовалось, сделано. Ему остается только ступить за грань этого мира и попробовать отыскать себя в Фагосе, среди заблудших душ.

Но и там у него нет преимуществ, он не убийца, испорченный жизнью, а лишь жертва обстоятельств.

С другой стороны, если его не сломают на первых порах, он наверняка сможет многого добиться.

Но что стоит уважение среди падших, когда родной, привычный мир отказывается от тебя, словно от незаконнорожденного сына?

— Давай шагай! О чем задумался?

Стражники напомнили о себе, когда Брейв уже стоял у самого порога башни и все не решался войти. Казалось, еще шаг — и прежняя жизнь навсегда останется позади.

И он сделал этот шаг. Потом еще, и еще — вверх по закрученному серпантину лестницы.

— Утро, — холодно поприветствовал Брейва человек в белых одеждах. Немолодой уже, с лицом, из-за морщин напоминающим жейский орех, он явно был очень недоволен чем-то.

— Не выспались? — Один из сопровождающих Брейва стражников позволил себе усмешку.

— Не твоего ума дело! — неожиданно зло вое-кликнул «белый». — Помалкивай лучше, иначе отправлю вместе с ним!

— Полномочий нет, — неуверенно произнес конвоир.

— А нужны ли? Скажу, случайность, если что. И за меня не бойся, бойся за себя! Я-то сорок лет уже в ордене, и еще столько же, даст Кварус, буду! Да таких, как я, поди поищи! А бездарей вроде тебя в Зейде несколько тысяч, не напрягаясь, сыщешь!

Стражник побледнел.

— Простите, — с трудом выдавил он и опустил голову, пытаясь хоть так избежать сурового старческого взгляда.

— Вот то-то же! — воскликнул маг удовлетворенно и отвернулся.

— Чего ты накинулся на парня? — усмехнулся волшебник помоложе. Этот был лет сорока, коротко стрижен и свеж лицом.