Дмитрий Ахметшин - На Другой Стороне

Приложив руку козырьком ко лбу, Денис смотрел на башню. На самой её вершине что-то бликовало, это мог быть тот самый колокол, а мог бинокль или подзорная труба, через которую Масимба наблюдает за братом.

Неуверенно Денис махнул рукой этим бликам, вызвав новый шквал сюсюканий и смешков среди девчонок. И побрёл домой. «Я тебя обязательно найду — думал он. — Непременно. Ведь я всегда хотел иметь брата».

2

— Садись, сын, — сказал папа. — У нас с тобой сейчас будет очень серьёзный разговор.

Денис сразу присмирел. У них с отцом вообще никогда не было «серьёзных разговоров». Когда кто-то из друзей-приятелей говорил: «Мне вчера от папаши такая взбучка прилетела», Денис хвастался:

— А мне вот ни разу даже ушей не надрали.

— Да ну, брешешь, — не верили друзья. Но то была абсолютная правда, и Денис, наблюдая покрасневшие шеи или ёрзанье задниц, которые явно перед этим надрали, почему-то совсем не чувствовал себя хорошо. Появлялось ощущение, что мимо него проходит порядочный кусок залихватской мальчишеской жизни. Они были самыми обычными мальчишками, а он, сам того не желая, выделялся. Был белой вороной. Будто пазл, в котором не хватало куска, не такого уж важного, но как ты можешь не думать об этом проклятом кусочке, когда картинка у тебя перед глазами ежедневно, от утреннего поцелуя мамы и до отхода ко сну?

Стоит сказать пару слов о Денискином отце. Позже вы непременно захотите узнать о нём больше. Он строгий, молчаливый, похожий со своей бородищей и всегда нерасчёсанной шевелюрой на медведя. Кое-кто во втором классе, думая, что Денис не слышит, назвал его Карабасом-Барабасом, а Витька-Индеец поправил: «Не Карабас-Барабас, ты в каком веке, в конце концов, живёшь? Никто уж не помнит этого твоего Барабаса. Это натуральный Хагрид». Денис не стал лезть в драку. Самое время было возгордиться, что он и сделал. Когда кто-то спрашивал: «Наверняка он держит тебя в чёрном теле?», Денис важно кивал и показывал на локтях отметены, заработанные падением с велосипеда или где-нибудь ещё.

Конечно, это была неправда: на взбучки Денискин папа жадился. Мог разве что посмотреть тяжёлым взглядом и сказать: «Чтоб больше такого не было». Мог стоять над тобой и хмуро, сердито сопеть (у него вечно был заложен нос, папа даже таскал с собой в кармане, домашних ли штанов, рабочих ли брюк, специальные капли). Нет, вы явно недооцениваете тяжесть этого взгляда! Давайте я скажу вам ещё вот какую штуку: взгляд этот был такой тяжести, что всё внутри у тебя буквально переворачивалось.

— Наверное, у него тёмное прошлое, — так говорил Митяй, Денискин лучший друг.

— Что за прошлое? — робко спрашивал Денис.

— А мне почём знать? — недоумевал Митяй. — Твой же батя, не мой. Но так говорят. Тёмное прошлое. Когда есть что скрывать, человек становится мрачным, как грозовая туча, и надутым, как воздушный шар. Никого не напоминает, а? (он подмигнул). Может, твой папаша когда-то был киллером, как в Леоне.

У Митяя, несмотря на дурацкую внешность, на все ужимки и кривляния, которым мог позавидовать даже Мик Джаггер, в голове были ужасно дельные вещи. С тех пор Денис иногда фантазировал: что, если бы папа оказался злобным волшебником, который поселился среди магглов и их собачек, обзавёлся семьёй, чтобы меньше выделяться. Или киборгом, который скрывает от жены и сына резиновую кожу на подбородке наклеенной курчавой бородой. Насчёт мамы у Дениса иллюзий не было: она не могла быть никем, кроме как обычной женщиной, немного суетливой, чрезмерно беспокойной, которая закалывала по вечерам перед круглым зеркалом волосы в высокий хвост, а по субботам готовила вкуснейший борщ, который называешь «волшебным», никакой подоплёки за этим словом не тая.

И вот сейчас Денис не знал, куда себя деть от волнения. Возможно, после этого разговора — первого по-настоящему серьёзного разговора в их жизни — что-то поменяется так сильно, что ему придётся бросить школу и уйти отшельником в пустыню, переосмысливать всю свою жизнь.

— Не знаю, зачем ты так упорно расстраиваешь нас с мамой этими разговорами, — сказал отец. — Кто бы тебе не рассказал, что у тебя якобы был брат, он поступил очень плохо. Твою маму я отправил прогуляться по магазинам — она была сама не своя — а сам постараюсь с тобой объясниться.

Денис остался стоять, глядя, как отец ходит по комнате, рассеянно переставляя предметы. Доски пола скрипели под его ногами.

— Он и вправду есть?

Прибежал Рупор, цокая когтями, и мальчик рассеянно потрепал его по холке.

— Он, наверное, карлик. Поэтому я его не замечаю. Поэтому он до сих пор ходит в детский сад.

— Ты слишком много смотришь телевизор, — сказал отец так, будто сам был не слишком уверен, хорошо это или не очень.

Денис удивился.

— Как же его не смотреть? Там же показывают фильмы.

Фильмы в последнее время были страстью Дениса. Мультики, как любой нормальный ребёнок, он, конечно, тоже смотрел, но целые жизни, сложные, порой совершенно непонятные, уложенные в полтора часа экранного времени, в последнее время всё чаще уволакивали его за собой, как волк из сказок уносит младенца.

Отец вздохнул. Звучало это, как будто в толще дерева застряла пила.

— Про твоего брата не снимут фильм. В том, что ты его не видишь, нет ничего удивительного. Совсем ничего. Он пропал. Исчез навсегда. И тут уж ничего не поделаешь, ищи — не ищи. Поверь мне, я знаю. Время для него остановилось.

Дениска притих, сжимая между коленей голову Рупора. Отец редко когда позволял себе произнести столько слов разом.

«Ага, — подумал он. — Дело здесь нечисто. Куда пропал мой брат? Почему все, кроме меня, об этом знают и не хотят делиться со мной подробностями? И что, в конце концов, это за штука, которая может останавливать время?»

Хотя нет, не все. Денис был уверен, что Митяй тоже ничего не подозревает, как и прочие школьные приятели. Что же, получается нечто может прийти в любой момент и остановить в тебе взросление, стремление стать большим, больше всех, сильнее всех, умнее всех, отобрать возможность стать героем или гениальным исследователем… утащить тебя, ничего не подозревающего, в никуда?

Денис снова подумал о башне с часами. Если есть в этом городке место, в котором за свою короткую жизнь он не побывал, то это она. Ещё, правда, есть парк Монрепо, далеко за выборгским замком, а в парке множество туманных потаённых уголков, но Денис справедливо рассудил, что на велосипеде быстро туда не добраться. Кроме того, под странное словосочетание «остановившееся время» часы на башне подходят идеально. Ведь ржавые стрелки не сдвигались с места вот уже четверть века, а большая, та, что замерла на сорока пяти минутах, сделалась постоянным насестом для голубей.