Анри Лёвенбрюк - Ночь волчицы

Наконец Киаран нарушил молчание:

— Я согласен с Эрнаном. Совету незачем дальше существовать, если его покинуло столько человек. Здесь дело не в выживании, а в самой нашей сути.

Киаран думает так же, как я. Он знает, что перелом назрел вне нашего ордена. Что этот перелом заставил задуматься, нужны ли мы. И пока это не решится, восстановление бесполезно.

— Но острову нужен Совет! Нельзя же распустить орден только потому, что нас предали четверо наших братьев.

— Его и правда нельзя распустить, — ответил Киаран, — но и восстановить его мы тоже не можем. Бесполезно вставлять в стену упавшие кирпичи. Если стена рассыпается, мы должны понять причину этого. Совет уже давно идет неверным путем. Фелим был прав. Отказываясь примириться с нашей ролью, мы приближаем свою погибель.

Никогда еще слова Киарана не казались мне такими мудрыми. Наверное, я не сумел его понять. То, что он говорил прежде, и то, что я принимал за бессвязные бредни, возможно, было очень разумно, даже слишком разумно для того, чтобы мы, с нашей логикой, извращенной долгими годами власти, могли понять его.

— Так, значит, нам следовало поддержать маленькую мерзавку? — возмутился Аэнгус, поднявшись с места.

— Мы должны были поддержать Самильданаха, — поправил его Киаран.

— Это еще не поздно сделать, — проговорил Эрнан, не поднимая глаз.

Снова воцарилась тишина. Аэнгус, по-прежнему стоя, бросил раздраженный взгляд на своих братьев, Лоркана и Одрана, хранивших молчание. По их глазам он понял, что они покорны судьбе или попросту бессильны.

— Вы хотите сказать, что мы должны присоединиться к Алее? — спросил Аэнгус, чьи глаза теперь метали молнии.

Но никто не ответил. Покачав головой, Аэнгус опустился в высокое кресло. И тоже умолк.

— Братья, — заговорил Эрнан, положив на колени дубовый посох, — я еще не все вам сказал. Четверо предателей похитили не только дерево, они унесли с собой четыре манита туатаннов и манит Джар. В одиночку мы против них не выстоим. Конечно, нас больше, но у них сила этих священных предметов, да и армия королевы наверняка уже на их стороне. У нас только один выход — искать нового союзника. Королева захотела нас свергнуть, и ей это удалось. Харкур? Они наши злейшие враги. Бизань? Они останутся в стороне. Туатанны? В этот час они почти все мертвы. Нашим союзником может быть только Алеа. С ней Фингин, а до него ей доверял Фелим. Другого выхода я не вижу.

Я знаю, Айлин принял бы такое же решение. Впрочем, хоть мы и не смогли этого понять раньше, все вело к одному. Защитить Алею, помочь ей исполнить свою судьбу.

— Нам неизвестно, где она, — возразил Шехан. — Мы даже не знаем, удалось ли ей выжить. Говорят, Маольмордха послал против нее существо из мира мертвых…

— Она жива, — вмешался Киаран.

Его уверенность говорила о том, что он мог видеть ее в мире Джар. Теперь здесь уже все знали, что Киаран, самый странный из членов Совета, каждую ночь путешествовал в этот диковинный мир, где обитают души живых людей.

Эрнан кивнул.

— Если она жива, — сказал Архидруид, вставая, — мы ее скоро отыщем.

— Фингин, помнишь, я однажды проснулась и спросила тебя, есть ли ответы в Энциклопедии Анали, а ты мне ответил, что есть.

Алеа шла по лесу с молодым друидом, рядом шагал Мьолльн, не желавший пропустить ни слова из их беседы. Маленький рост мешал ему поспевать за своими спутниками, и он раздраженно вздыхал, перешагивая через сухие коряги на земле и прыгая через лужи.

— Значит ли это, что ты прочел Энциклопедию? — спросила Алеа.

Фингин смотрел вперед. Теперь он знал, какое значение имело для Алеи каждое слово. И какой глубокий смысл был в каждом ее вопросе. Она никогда по-настоящему не обучалась в Сай-Мине, но обладала не меньшими знаниями, чем друид. А может, и большими.

— Я читал первые главы.

Алеа улыбнулась. Осторожность друида казалась ей забавной.

— Тогда ты знаешь первое пророчество?

— Да, — признался Фингин, проведя рукой по лысой голове.

— И ты думаешь, что оно обо мне?

Фингин остановился и взглянул на девушку. Она была по-настоящему красива. Теперь он видел это: в силе любви, которой его собственный магистраж пылал к этой девушке, не было ничего удивительного. Каждый в нее немного влюблялся. Во всяком случае, тот, кому довелось с ней встретиться. И хотя сердце юного друида выбрало Кейтлин, но даже он не мог противиться могучему очарованию Алеи. У нее голубые глаза и темные волосы. Благородная одежда цвета лазури и золота, которую соткали для нее сильваны. На плечах широкий белый плащ, напоминающий одеяние людей его сословия. И посох Фелима, делавший ее выше, а шаг — тверже.

Алеа тоже остановилась и, улыбаясь, ждала ответа.

— Да. Я думаю, что оно о тебе, — наконец проговорил юный друид.

— Ахум! Великая Мойра! Скажете вы мне, о чем речь, или нет? Это нечестно, да! Я не читал вашу книгу!

Их нагнал запыхавшийся Мьолльн. Он подпер руками бока, нахмурился и глядел сердито. Алеа взяла его за руку и села рядом с ним на поваленное дерево.

— В первом пророчестве говорится о моем рождении, Мьолльн.

— О твоем рождении? В прошлый раз ты говорила, что твоя мать была дамой из Сида, вот так! И что у тебя есть брат! Туатанн. Ахум.

— Так и есть, — подтвердила Алеа. — А в Энциклопедии Анали, которая была написана задолго до моего рождения, сказано, чем закончится эпоха Самильданаха.

— Эпоха Самильданаха? Это еще что? — удивился гном.

— Время, в которое мы сейчас живем, и то, когда жили наши родители… Время твоей жизни.

— Ну и что? — не унимался Мьолльн.

— А то, что в Энциклопедии Анали написано, что последним Самильданахом будет женщина, что она будет Дочерью Земли, рожденной от подземной женщины и земного мужчины.

— Человек и женщина-туатанн?

— Да. В пророчестве говорится, что однажды вечером двери Сида раскроются и оттуда выйдет женщина из племени туатаннов и что ее тело соединится с чистым человеком, живущим в Гаэлии. От этого союза родится девочка. Последний Самильданах. Мой брат Тагор рассказал, что моя мать именно так и родила меня. И что из-за своего предательства ей пришлось бежать из Сида.

— Так, значит, моя маленькая метательница камней, ты думаешь, что последний Самильданах — это ты?

Алеа не ответила. Только улыбнулась и снова повернулась к Фингину.

— Об этом говорили в Совете? — спросила она, вставая и подходя к друиду.

— Нет. Раз или два была упомянута Энциклопедия, но, похоже, мои братья не жалуют эту книгу. Да и никакие книги вообще.