Анри Лёвенбрюк - Ночь волчицы

Это был крупный широколобый самец с длинными лапами и мощным телом. Его узкие желтые глаза очертила широкая черная полоса, ярко выделявшаяся на серой шерсти, что делало его взгляд особенно проницательным. Высунув язык и навострив уши, он шевелил загнутым кверху хвостом, казалось ожидая от Ималы первого шага.

Волчица не двигалась. Этот волк был ей как будто знаком, но прошло много времени. И пока они вновь стали друг другу чужими.

Самец вдруг залаял, затем лай перешел в пронзительный вой. Когда последний звук затих, волк вытянул уши, словно ожидая ответа соперника. Но увидел, что Имала одна. Других волков рядом нет. Путь свободен.

Знакомый запах большого волка вскоре достиг ноздрей Ималы. Она сразу узнала сородича. Секунду поколебалась и медленно направилась к пришельцу. Недоверчиво, не спуская с него глаз, она шла навстречу, в любой миг готовая к прыжку. Когда до волка оставалось всего несколько шагов, она заскулила и отпрыгнула назад, словно приглашая его подойти. Но он ждал, гордо и прямо сидя на длинных серых лапах.

Имала покружила на месте и снова двинулась вперед. Она шла чуть левее, чтобы обойти волка, но тот резко повернулся, не давая Имале подойти сбоку. Белая волчица вновь заскулила, несколько раз любопытно тявкнула, но продолжала идти.

Наконец она несмело приблизилась к волку. Медленно подошла и встала к нему боком, задрав хвост. Звери не смотрели друг на друга, лишь слегка по очереди вздрагивали. Еще не касались, но привыкали и проверяли друг друга. Мало-помалу хвосты замахали сильнее, и вдруг волк положил лапу на плечо Ималы. Она замерла, но не нагнулась и не выказала ни малейшей покорности. Так они постояли немного, смешивая свои запахи, а потом вдруг кинулись играть.

Гоняясь друг за дружкой между деревьев, покусывая друг друга и скуля, они скоро вновь обрели близость, а потом улеглись вдвоем в нескольких шагах от воды, изнеможенные, но спокойные. Они снова были вместе.

Итак, легенда гласит, что в начале осени Имала вновь встретила большого серого волка, которого сказители называли Тайброн, что на языке сильванов означает «спутник».

— Двое отступников, Фингин ушел с девочкой, а четверо предателей скрылись. Совет еще никогда не был так разобщен, Эрнан.

В голосе Аэнгуса звучала тревога. Другие Великие Друиды кивнули, все, кроме Шехана, который делал пометки в книге летописей. Хранитель архива был единственным друидом, которому позволялось писать.

Эрнан мрачно слушал собратьев, почти не слыша их голосов. Мысли старика были далеко. Друиды ничем не могли помочь ему в столь грозный час. Он сам должен найти ответ.

Фелим, Айлин, вы бросили меня. Вы ушли еще до того, как судьба нашего острова была решена. У меня никогда не было вашей прозорливости. У меня никогда не будет вашей смелости и мужества. Я никогда не смогу вернуть порядок в Совет и мир на наш остров. Мы слишком далеко зашли. Из-за корыстных расчетов, хитростей и уловок мы совсем потеряли связь с миром.

— Нас теперь только шесть, — подал голос другой Великий Друид. — Нас осталось меньше половины.

Они вырвали дуб. Явились сегодня ночью и похитили дуб. Я даже не знаю, что делаю здесь. По какому праву я возглавляю это собрание, если вокруг все рушится, а я ничего не замечаю?

— Говорят, однако, что Самаэль мертв, — вмешался Шехан, подняв голову. — Что он прятался под именем епископа Наталиена. Если он и правда мертв, мы, по крайней мере, могли бы выбрать нового Великого Друида на его место, и нас будет семеро. И потом, не следует забывать, что даже если Фингин не с нами, он нам не враг. Я полностью доверяю нашему младшему брату.

— Мы больше никому не можем доверять, — возразил Аэнгус. — Он слишком молод, предатели без труда смогут его использовать. Не стоило нам назначать Великим Друидом такого молодого брата. Всего несколько месяцев назад он еще был учеником.

— Фингин мудрее многих из нас, — вмешался Киаран, который, как всегда, сидел с загадочным видом. — И он нас никогда не предаст.

— Значит, нас будет восемь, — заключил Шехан.

Азнгус вздохнул:

— Вот именно! Восемь вместо тринадцати! Вряд ли с нами станут считаться.

— Кто? — усмехнулся Киаран. — У нас так и так не осталось ни одного союзника. После смерти короля Галатия не на нашей стороне, и я готов побиться об заклад, что четверо предателей примкнули к королеве.

Если бы мы больше доверяли королю, если бы даровали ему больше власти, этой дряни вряд ли удалось бы его так обмануть. Значит, наши предшественники просчитались. Нам следовало дать Эогану больше свободы. По крайней мере внешне.

— Да, говорят, что они уже у королевы, — подтвердил Шехан.

— Тогда мы попросту можем изгнать их и назначить четырех друидов на их место, — предложил Аэнгус. — Таким образом, будет пустовать только кресло Маольмордхи. Нас будет двенадцать, мы вновь объединимся.

Все посмотрели на Эрнана. Архидруид хранил молчание. По правде сказать, его сейчас беспокоило вовсе не число Великих Друидов, заседавших в Совете, а то, как Совету следует поступить, не важно, шесть их, восемь или двенадцать.

Как справедливо заметил Киаран, у друидов не осталось настоящих союзников. Те, кто прежде был главной силой острова, те, кто за спиной Великого Короля держал в руках тайные нити власти, пускай хрупкой, но все еще действенной, сегодня оказались в одиночестве и разобщенные междоусобицей. Такого никто не мог предвидеть.

Эрнану было одиноко. Даже здесь, в резном кресле, подобающем его сану, под уютными сводами Палаты Совета, Архидруиду казалось, что его ордена уже нет. Слишком многих недоставало, а предательства породили много сомнений. На кого он теперь мог рассчитывать?

А ведь еще дуб. Как отступникам удалось вырвать столетнее дерево? Можно ли представить оскорбление более унизительное и грубое по отношению к великой Сай-Мине? Как Мойра могла это допустить?

— Братья мои, мы не сможем создать новый Совет и не сможем восстановить Сай-Мину без столетнего дерева. Оно было символом нашего союза. Заменить предателей, когда они лишили души наш орден, значило бы солгать самим себе.

— Что вы хотите этим сказать? — удивился Аэнгус.

— Сай-Мина снова объединится или перестанет существовать. Нам не следует искать нашим братьям замену. Они должны вернуться или уйти навсегда.

Над немногочисленным собранием повисла гнетущая тишина. Пятеро Великих Друидов, окружавших Эрнана, смотрели на него, ожидая объяснений. Но тот размышлял уже совсем о другом.

Наконец Киаран нарушил молчание:

— Я согласен с Эрнаном. Совету незачем дальше существовать, если его покинуло столько человек. Здесь дело не в выживании, а в самой нашей сути.