Андрэ Нортон - Волшебница Колдовского мира (пер. А. А. Смирновой)

– Впереди что-то тревожное?

Он повернулся ко мне.

– В это время в горах всегда тревожно.

– Охотники? Какие?

Я удивилась. В низинах хватало всяких страшных сюрпризов. Но какие чудовища могут выслеживать нас на высотах?

– Нет, сама местность.

Он не скрывал от меня своего страха, и я была ему благодарна, за это, потому что все, о чем он мог сказать, значило для меня меньше, чем то, что происходило во сне.

– Сейчас много лавин, и они очень опасны.

– Лавины… Я и не думала о них.

– Значит, это опасный путь, опаснее, чем другой? – спросила я.

– Не знаю. Эта местность для меня новая. Удвоим осторожность.

Я спала в эту ночь, и мои предчувствия не оправдались снова. Я спала в незащищенном месте, но снов не было.

Утром, когда свет разбудил нас, прилетел вранг. Он на рассвете облетел высоты, но ничего хорошего не сообщил. Есть проход, ведущий на запад, но идти туда придется пешком, и потребуется искусство альпинистов.

Большим кривым когтем вранг нарисовал на снегу карту и указал каждую точку, где могла быть опасность для нас. Затем он снова улетел и обследовал путь на гораздо большем расстоянии, чем мы могли бы пройти за день. Мы начали поход по горам.

Глава 2

Сначала наш путь был не хуже всякого другого горного пути, но к тому времени как поднялось бледное солнце, мы достигли места, где, как и предсказывал вранг, нам пришлось распрощаться с рентанцами и идти дальше на своих двоих. То, что было тропой, пусть хоть и требовавшей осторожностей, теперь превратилось в подобие грубой лестницы, годной только для двух ног, но не для четырех.

Мужчины уложили наши скудные запасы и достали веревки и посохи со стальными наконечниками. Вальмонд, умевший обращаться с ними лучше нас, пошел впереди, и мы двинулись в путь, ставший испытанием нашей решимости.

Я была почти уверена, что лестница, по которой мы взбирались, была создана не ветром и погодой, а каким-то разумом.

Вырубившие ее в скалах вряд ли были похожими на нас, так как ступени были слишком высокими и узкими, иной раз на них можно было стоять только на цыпочках, и очень редко попадались такие, где умещалась вся ступня.

Но других указаний, что это когда-то была дорога, не было. От высоких ступеней болели ноги и поясница. Хорошо, что ветер сдул с лестницы снег и лед, и мы шли по голым камням, не боясь ненароком поскользнуться.

Лестница казалась бесконечной, она шла не прямо по склону, а почти сразу повернула влево вдоль скалы, и это укрепило мои предположения насчет того, что этот путь был не естественным, а искусственным.

Наконец мы выбрались на плато.

Солнечный свет, провожавший нас, пока мы взбирались, исчез, низко повисли темные тучи. Вальмонд встал лицом к ветру, раздувая ноздри, словно нюхал, не таят ли эти тучи какого-либо зла. Затем он снял опоясывающую его веревку и встряхнул так, что на ней стали видны блестящие крючки.

– Обвяжемся веревкой, – предложил он. – И если буря застанет нас здесь…

Он повернулся и поглядел вдаль. Я подумала, что он ищет место, где бы нам укрыться от бури.

Я вздрогнула. Несмотря на плотную одежду, которая делала меня неуклюжей, ветер все-таки находил способы колоть меня ледяными пальцами.

Мы поторопились, повинуясь приказу Вальмонда зацепить крючки веревки за наши пояса. Он повел цепочку. За ним шел Киллан, потом Кемок, и наконец Рокнар.

Я была самой неловкой. Во время пограничной войны Рокнару и моим братьям нередко приходилось бывать в горной местности и, хотя у них не было столь долгой практики, как у Вальмонда, они умели достаточно и не казались неуклюжими.

Вальмонд шел, опираясь на посох, и мы следовали за ним, не натягивая веревки.

Тучи быстро сгущались, снег еще не падал, а другого конца плато уже почти не было видно. И вранг не возвращался, чтобы сообщить, что ждет нас впереди.

Вальмонд простукивал посохом дорогу перед собой, как бы опасаясь ловушки, скрытой под невинной с виду опорой для ног, и шел гораздо медленнее, чем мне хотелось бы, а ветер становился все холоднее.

Как подъем по ступеням казался бесконечным, так и эта прогулка могла тянуться часы и дни. Время уже не имело значения.

Если не шел снег, то ветер разметал старые сугробы и окружал нас сбивающей с пути дымкой. Я боялась, как бы Вальмонд не оказался слепцом, ведущим слепцов, и не наткнемся ли мы на какой-нибудь утес вместо безопасной тропы.

Наконец мы отыскали место, где нависшая скала укрыла нас от ветра и снега.

Тут мои спутники держали совет – идти или переждать бурю, которой опасался Вальмонд. Я прислонилась к каменной стене, тяжело дыша.

Холод, который я втягивала в легкие, обжигал. Все мое тело дрожало, и я боялась, что если Вальмонд подаст сигнал идти, я не смогу сделать ни одного шага.

Я была так занята мыслями о своей усталости, что не заметила возвращения вранга, пока его хриплый каркающий голос не оторвал меня от мыслей. Вранг вперевалку вошел под навес. Он сильно встряхнулся, раскидывая во все стороны мокрый снег, а потом присел перед Вальмондом в позе, показывающей, что он сел надолго.

Я решила, что наше путешествие на сегодня закончено, и спокойно уснула, сидя у скалы.

Костра мы не могли развести, потому что не было топлива, и я, коченея, думала, что мы тут замерзнем под ударами ветра, который нет-нет да проникал к нам.

Но Вальмонд был готов ко всему. Он достал из своего мешка кусок материала не шире ладони. Когда он начал разворачивать эту ткань, она становилась все шире, все пушистее и наконец превратилась в огромное одеяло, под которым мы все улеглись.

Мое дрожащее тело оттаяло под его теплом, мои спутники тоже согрелись.

Даже вранг залез под один его конец и сгорбился там.

Одеяло было мягким, как пух, там, где касалось моей щеки, но по виду больше походило на мох. Я рискнула спросить Вальмонда, и он объяснил, что одеяло действительно сделано из растительности, но с помощью насекомого. Небольшой червь, живущий в Долине, питается мхом, а затем прядет нить, чтобы сделать из нее кокон для защиты от непогоды. Зеленый народ давно одомашнил этих червей и кормит их, а из нитей делает такие одеяла. К сожалению, для одного одеяла нужны сотни червей и многолетняя работа, поэтому одеял всего несколько штук, и они являются сокровищами Долины.

Я слышала, как разговаривали мои товарищи, но их слова пролетали мимо моих ушей, как успокаивающее жужжание, и я задремала, потому что уставшее и болевшее тело не могло больше бороться со сном. Все мои страхи как бы улетучились, и я не была больше Каттеей, постоянно опасающейся стать жертвой врага, а просто бездумным телом, до боли нуждавшимся в отдыхе.