Владимир Мясоедов - Искры истинной магии

Приняв такое решение и помазав, на всякий случай, непонятное пятно йодом, пошел на кухню и стал искать, чем бы заморить червячка. После вчерашнего отмечания победы над сатанизмом единственное, что в доме осталось из продуктов: это ломоть хлеба и треть пачки масла. М-да, теперь я понимаю, зачем церковь собирала десятину если каждый раз после борьбы за веру монахи так опустошали кладовые, то деньги у святош не задерживались. Ну, ничего, мы не привыкли отступать, тем более сахар и заварка есть, а кипяток скоро будет. Уплетая, спустя пару минут, найденное под горячий чай я принялся думать о том, что же все-таки со мной случилось.

Итак, я медитировал. Не в первый раз. И, будем надеяться, не в последний. Пытался собрать в пространстве немного силы, накачивая воображаемый свет в 'третий глаз'. Затем мне стало горячо. Вывод: у меня получилось. Но у меня и раньше что-то получалось, но дальше успокоения расшатанных учебой нервов и частичного снятия усталости никогда не шло! Стоп! У меня получилось. У меня получилось! Именно так кричала Лена, когда разбудила меня телефонным звонком. Гм, интересно, очень я бы сказал интересно…

Мысль прервало гудение сотового. Судя по номеру — Ярослав. Несмотря на вполне русское имя и отчество Дмитриевич его еврейские корни видны невооруженным глазом и слышимы даже оттоптанным ухом. Хотя, может ли быть евреем парень, носящий на шее крест, читающий Библию и периодически пугающий всю кампанию адскими котлами, если у него плохое настроение? Вряд ли. В общем всем он хорош, вот только прекратил бы изучать одновременно магию, медицину и хакерство вперемешку, а то еще разбудит какого-нибудь Ктулху запросом из всемирной паутины.

— Алло? — спросил я, уже начиная понимать, что нечто экстраординарное случилось не только со мной. — Чего звонишь, еще же даже полдень не пробил.

— Алхимик, ты как? — спросил взволнованный голос в трубке, — ничего необычного не ощущаешь? Ты, не торопись, подумай.

— Скажи лучше, не тянет еще варить лягушек и прочую гадость? — вмешался другой голос. — А то тут некоторые себя чуть ли не инквизитором возомнили, и теперь этой хитрой морде срочно нужно устроить показательное сожжение, а самого себя обкладывать хворостом неудобно. И вообще мне чуть ли не ад на Земле напророчили, представляешь?

Это Ассаин. Он же Артем. Вообще-то правильно говорить ассасин, но ему нравится именно такая кличка. А настырных грамотеев обычно находят в подворотнях. Целыми и невредимыми. Жуткий тип. Мой заклятый друг, обладатель немалых сил, как физических, так и духовных. Останавливает взглядом девушек и раздевает их без помощи рук. Прозвище получил за то, что в пятом классе сдал при обыске зашедшей к нам в класс директрисе перочинный нож, лезвие которого был обильно испачкан зеленкой, а из рукояти выстреливал маленький шипик смазанный смесью соли и краски. В детскую комнату милиции не попал только чудом, а за лечение нервов педагога родителям пришлось изрядно раскошелиться. Но пыл к оружию у героя не угас! Он развивался и рос вместе с ним. Правда, Российское законодательство внесло свои коррективы, заставляющие придавать носимому вид, позволяющий не загреметь в тюрьму. Теперь коронный трюк Ассаина, позволяющий избавиться от надоевшего собеседника, это вдумчивое осматривание носимого арсенала. Три гарроты вдумчиво проверяются на прочность (все три — лески разного диаметра, в случае чего ты — рыбак), из рукава выпадает острая спица (да, и шитьем увлекаюсь, нитки в комплекте, показать?), в качестве талисмана носит на шее сюрикен, браслет на руке плавно трансформируется в кастет, толстая авторучка 'случайно' теряет футляр для стерженя, снабженный хвостовым оперением (правда стильно? Нет? Ну, дело вкуса).

Тогда же получил свое прозвище и я. За идею с солью. И за оригинальную рукоять. К прозвищу прилагался домашний скандал и мой главный жизненный постулат, который я соблюдаю на протяжении всей жизни — не попадаться! Попутно развивающееся со временем увлечение химией снабжало моих приятелей все новыми и новыми достижениями: самодельным перегонным кубом, с помощью которого мы в тайне от родителей пытались получить самогонку (получили таки, но оценить в силу малолетства не могли), напалмом (спички детям не игрушка, детям нужен огнемет), ожогами языка (хорошо что кислота в тот раз была лимонной), светящимися в темноте масками (испугались сами, поэтому обошлось без жертв), невидимыми чернилами (подменяли ручки у наших недругов на контрольных, главное чтобы не начало исчезать раньше чем сдадут), самодельными хлопушками (хорошо сообразил, что не стоит взрывать их в людном месте, могли припасть теракт) и другими крайне забавными вещицами.

— Девчонок нет, пива нет, травы нет, в голове системный баг, — не волнуйтесь это ад! — снова подал голос Алколит, а именно такое прозвище получил Ярослав. Именно ему принадлежала идея с самогонным аппаратом, поэтому мой друг едва не стал Алконавтом, с большим трудом и жуткими угрозами ему все-таки удалось выбить себе более пристойное прозвище, основой для которого послужил какой-то нестандартный церковный чин. Аколит, так кажется, он правильно называется. Но Ассаин и я упорно не желали признавать оригинальный вариант произношения. Сначала новопоименованный ругался и пытался нас поправлять, а затем и сам привык. Самый умный из нашего чокнутого трио, пусть и производит впечатление слегка ненормального. Знает футарк, основы хакерства и хирургии; помнит практически наизусть три учебника: по практической магии, информатике и анатомии человека а в меланхолии сей индивидуум начинает призывать на компанию Майкрософт темные силы. Пока безрезультатно, хотя о чем это я? Чем эти два придурка там занимаются?

— Вы чего там делаете, олухи? — грозно вопросил я друзей. — Воскресенье же!

— Мне Ленка звонила, — честно сознался Ассаин, — предсказала крутой поворот в жизни, кучу опасностей в ближнем и дальнем будущем и если выживу, то свадьбу с ней. Я ее послушал, поржал немного, а потом отжался от пола. Тысячу сто шестьдесят девять раз. И не сильно запыхался, если бы этот святоша не начал, глядя на меня, какую-то молитву читать так и еще больше бы сделал.

— Подтверждаю, — отозвался Ярослав, — этому хмурому типу вчера было лень идти домой, и он заночевал у меня. Вик, ты не помнишь, сколько там рекорд книги Гинесса по поднятию собственной тушки от пола? И какая награда полагается?

— Подожди, ты, — перебил я его, — что у вас там происходит?

— Да говорю же, я пытался мировой рекорд поставить, этот святой подвижник, на меня глядя, то ли молитву начал читать, то ли ругаться, на непонятном языке, и тут цветок рухнул на меня, колючий гад, но цвел красиво.