Ник Перумов - Разрешенное волшебство

…Лёгкий трепет прозрачных крылышек она уловила задолго до того, как щелкунчик-летун отдышался.

— Что у тебя, Лимпидоклий? — Джейана уже чувствовала, что случилась беда.

— Ты опять учуяла меня раньше, чем я тебя! — неподдельно возмутился летун.

— Ты забыл, кто я такая? Я всегда тебя раньше замечу, так что не переживай и не старайся. Ну, так с чем пожаловал?

— Ну, вот так сразу… ты даже мне заклятием не приказала! А уже весть требуешь! — обиделся Лимпидоклий. Крошечный, в смешном зелёном камзольчике (на летунов, словно на куклы, шили все девчонки клана), он сидел на роскошном зонтич-нике, закинув ногу на ногу. Щегольские сапожки так и сверкали. Джейана с трудом подавила желание оторвать этой слишком наглой кукле голову… чтобы впредь другим неповадно было перечить, но сразу же выкинула подобную чушь из головы. Нечего и мечтать. Забыла, кто за летунами стоит?..

— Хорошо, — глаза девушки зло сверкнули. — Получай твое заклинание…

Глубокий вдох, затем выдох, свести пальцы, вспомнить в уме все формулы, мысленно очертить Круг Здоровья, почувствовать, как обновленная кровь с новой силой устремилась по жилам…

— Гилви послала… — сообщил наконец летун. Вообще-то его прозывали Летавцем (или Лимпидоклием), но это было уже исключение. Магическим тварям имен не полагалось, этого Летавцем прозвали в обход слов Учителя. Впрочем, кое-какие запреты обходить полагалось, это считалось хорошим тоном, да и сам Наставник удивлялся, если все старательно выполняли его наказы полностью, до последнего словечка.

— Гилви послала, и что дальше? — Джейана начала терять терпение. С виду она казалась тонкой и хрупкой, невесть, в чем душа и держится, а попробуй-ка, заломай ее! Крепких парней на обе лопатки укладывала. Учитель таких, как она, особенно ценит и называет непонятным словом “латентный лидер”.

— Они с Михом на кособрюха нарвались, — злорадно сообщил Летавец. — Миху зверь пузо распорол. Гилви боится — не выживет парень. Тебя просила поскорее с помощью поспеть. Ниже по течению, там, где кривой копьерост…

— Ах, ты… — Джейана задохнулась гневом. — Тянул с таким!..

— А мне, между прочим, всё едино — что твои родичи, что звери, — обидчиво возразил Летавец. — Он меня, если хочешь знать, тоже просил. Но я-то тебе служу!..

Последние фразы летун выкрикивал уже в пустоту. Джейана вихрем мчалась прочь.

— Фатима! Ирка! Файлинь! Дженни! Да не ты, а Дженнифер! За мной, быстро! Парни, Боб, Сайли, Гимли, Орат! Носилки! И тоже за мной!

Когда Джейана приказывает таким голосом — ей лучше не перечить. Так приложит, что полдня голова гудеть будет.

Объяснять некогда. Приказы должны выполняться без рассуждений, иначе клан не выживет, и они с Твердиславом не смогут предстать перед Великим Духом.

Бежали хорошо, ровно, не теряя дыхания, — всё, как она учила. Фатима, тонкая, точно речной тростник, тоньше даже её, Джейаны, но силой не обделенная. Правда, полностью использовать эту силу Фати так и не научилась. Один только талант в ходу — врачевательница каких мало. Кланы Середы и Мануэля предлагали за нее угодий на день пути, но Твердислав стоял насмерть. Видимо ли дело — родичей продавать! Глаза их бесстыжие, вот и всё!..

Ирка и Дженнифер — тоже хорошие лекарки, хоть и послабее будут. А Файлинь как никто умеет утешить и успокоить, внушить раненому, когда он придет в себя, что всё будет хорошо, что он непременно поправится. Великий Дух, как известно, помогает лишь тем, кто сам себе помогает, и никто лучше темноглазой Фай не сумеет научить увечного этому высокому искусству — помогать себе самому. Ну и как врачевательница Фай, конечно, тоже не из последних. С неведомцами возится, а у них что ни день, то беда. Кто ногу сломает, кто руку вывихнет, а кто и живот себе о сучок распорет. Неловкие они, неведомцы, неуклюжие, за каждым глаз да глаз нужен.

Пока бежали, Джейана пыталась мысленно дотянуться до Гилви, подбодрить, утешить, потому что если рядом с тяжелораненым окажется лишившийся веры — тогда Великий Дух уж точно получит свою добычу. А если нет, если верить, даже если уже глаза закатились и сердце не бьётся — глядишь, и вырвем парня из лап у смертушки.

Вниз, вниз, вниз, вдоль по Ветёле, туда, где верным поводырем торчал кривой копьерост. Копье-росты оттого так и зовутся, что всегда прямые, точно стрела или копейное древко, а вот этот кривым оказался. Потому и уцелел. Не сразу сообразили-то полъзителъные деревья возле становища выращивать, повырубили, теперь за древками приходится ходить мало что не к Мануэлю на рубеж, а там места ой какие дурные!..

Гилви сидела рядом с Михом, держала его за руку и даже не имела сил утереть градом льющиеся из глаз слезы. Ещё минуту назад парень дышал, хоть и с трудом, а теперь замер и, похоже, отошел навсегда. А дара лечить у неё нет, ну вот ни на полсто-лечка, есть другой — боевой, ну и там ещё источники подземные чуять, то-то с таланта такого сейчас толку!

— Отвали!.. — рявкнул над самым ухом страшный голос. Волосы Джейаны растрепались, зелёные глазищи горели яростью; казалось, она воочию видит перед собой саму смертушку и готова схватиться с ней врукопашную.

Гилви замешкалась — отсидела ногу, сразу и не встать, и тогда Джейана попросту отыйырнула её в сторону, словно нашкодившего котенка, мгновенно забыв о ней. Обижайся, не обижайся — ей всё» равно. Дело надо делать, а если своего добьёшься — успех всё спишет.

Ирка с Дженни отвели руки Миха от раны, Фа-тима стремительно разминала пальцы, готовясь одним ударом вырвать раненого из шока; Файлинь заклятием пережимала разорванные жилы, откуда настоящими фонтанчиками била кровь; Джейана же заглянула глубоко-глубоко в замершие глаза.

: Иди ко мне, без слов позвала она парня. : Иди ко мне, возвращайся, у нас ещё столько дел здесь! Клан не обойдется без тебя! Слышишь, Мих?Возвращайся! :

Это действовало лучше всяких повязок, обеззараживаний и тому подобных приёмов травниц. Они займутся раненым позже, а пока — за него отвечает она, Джейана!

Ира и Дженни колдовали над разорванными внутренностями парня. У Фатимы вытянулось лицо, как-то разом ввалились глаза, и между пальцев поплыло синеватое сияние. Джейана же, не отрываясь, глядела в чёрные Михины зрачки, словно в колодцы, что вели к тем тёмным подземельям, где сейчас стоял он, в преддверии покоев Великого Духа, ожидая — вернуться ли ему обратно, к свету, траве и жизни, или же последовать дальше, туда, откуда уже нет возврата.

…Джейана зацепила душу парня уже на самом пороге Великого Духа. Сквозь провалы зрачков видела она, как крохотная серая фигурка заколебалась и, помедлив на самой черте, медленно и неуверенно двинулась назад.