Священная охота - Буджолд Лоис Макмастер
Ингри не смог удержаться, чтобы не примерить перечисленные качества к себе. Можно было надеяться, что и он не попадал ни в одну из этих категорий. Впрочем, на память приходили и некоторые иные свойства… развращённость, например.
— Я не понимала, насколько он безумен, пока принцесса и её свита не уехали, а тогда было уже слишком поздно.
— Что случилось дальше?
— Вечером меня отвели к его покоям и втолкнули внутрь. Принц меня ждал. Он был одет в мантию, но под ней ничего не было, и всё его тело оказалось расписано красками из вайды, марены и крокуса… древними символами, которые иногда ещё бывают видны на старых деревянных постройках или в лесу — там, где раньше были капища. В углу был привязан леопард принца — ему дали какое-то снадобье, и зверь уснул. Принц сказал… как выяснилось… он вовсе не влюбился в меня. Даже вожделения он не испытывал. Ему понадобилась девственница для какого-то обряда, о котором он узнал… или придумал… — не уверена, он к этому моменту говорил уже не очень ясно, — и я оказалась единственной подходящей, потому что другие две дамы, сопровождавшие принцессу, были одна замужняя, а другая — вдова. Я пыталась отговорить его, напомнить, что такие обряды — гнусная ересь и что он совершает ужасный грех против установленных его же собственным отцом законов… я пригрозила, что убегу и обо всём расскажу. Принц ответил, что затравит меня собаками, что они растерзают меня, как растерзали кабана. Я пообещала обратиться в храм в деревне. Принц заявил, что в храме служит всего лишь аколит и к тому же трус. Он сказал, что убьёт любого, кто даст мне убежище… даже этого священнослужителя. Он не боялся жрецов, говорил, что церковь — фактически собственность кин Стагхорнов и что любого священнослужителя он может купить за гроши.
При помощи обряда принц хотел пленить дух леопарда, как это, по преданиям, делали древние воины кланов. Я сказала, что у него ничего не получится. Болесо ответил, что уже делал подобное несколько раз и что намерен захватить духов всех обладающих мудростью животных. Он полагал, что это каким-то образом даст ему власть над Вилдом.
Ингри изумлённо перебил девушку:
— Древние воины Вилда забирали себе лишь по одному духу зверя — по одному на протяжении всей жизни. И даже это грозило безумием. Всегда имелась опасность неудачи… и даже хуже.
«Как мне известно по собственному нескончаемому опыту».
В бархатном голосе леди Йяды стало чувствоваться волнение.
— Болесо подвесил леопарда на шнуре, а меня ударил и швырнул на постель. Я сопротивлялась. Принц что-то бормотал — то ли заклинания, то ли проклятия, не знаю. Тут я поверила, что он уже делал подобное раньше, — его ум был настоящим зверинцем, полным завывающих хищников. Предсмертные конвульсии леопарда отвлекли Болесо, и мне удалось вывернуться. Я попыталась убежать, но бежать было некуда. Дверь была заперта. Принц сунул ключ в карман.
— Вы звали на помощь?
— Наверное… Я плохо помню. Потом оказалось, что я сорвала голос, так что, должно быть, я кричала. Не было никакой надежды вылезти в окно. Окутанный тьмой лес за ним казался бесконечным… Я звала на помощь дух отца, молила того бога, которому он служил…
Ингри не мог не подумать, что в таких отчаянных обстоятельствах девушке полагалось бы призывать свою истинную покровительницу — леди Весны, богиню, для которой девственность свята. Очень странно, что женщина молила о помощи Сына Осени.
«Впрочем, сейчас его сезон…»
Сын Осени был богом молодых мужчин, жатвы, охоты, товарищества — и войны. Может быть, оружия тоже?
— Вы повернулись, — сказал Ингри, — и вам под руку попалась рукоять боевого молота.
Карие глаза широко раскрылись.
— Откуда вам это известно?
— Я видел спальню.
— Ох… — Леди Йяда облизнула губы. — Я ударила его. Он кинулся на меня и… и зашатался. Я ударила его снова. Он остановился. Упал и не поднялся. Он не был ещё мёртв — его тело сотрясали судороги, когда я стала шарить в кармане мантии, чтобы достать ключ. Я едва не упала в обморок… во всяком случае, я помню, что стояла на четвереньках, а в комнате словно потемнело. Я… он… Наконец мне удалось отпереть дверь и позвать придворных.
— А они что? Рассвирепели?
— Скорее испугались, чем рассвирепели, я думаю. Они все препирались и винили друг друга, и меня, и вообще всех на свете. Даже самого Болесо. Прошло очень много времени, пока они сообразили, что нужно меня запереть и послать гонца.
— А вы что делали?
— По большей части сидела на полу. Меня ужасно мутило. Мне задавали такие глупые вопросы! Убила ли я его? Неужто они думали, будто он сам себя ударил? Я порадовалась своей темнице, когда меня наконец туда отвели. Не думаю, что Улькра заметил засов, которым я могла запереть дверь изнутри.
Да, любопытно… Самым безразличным тоном, какой он только мог придать своему голосу, Ингри спросил:
— Удалось принцу Болесо совершить над вами насилие?
Девушка подняла голову, и глаза её сверкнули.
— Нет.
В голосе леди Йяды прозвенела искренность и что-то похожее на триумф. В безвыходной ситуации, брошенная всеми, кто должен был оберегать её, девушка обнаружила, что сдаваться не обязательно. Многозначительный урок.
«И чрезвычайно опасный».
Всё таким же ровным голосом Ингри спросил:
— Принц сумел завершить обряд?
На этот раз леди Йяда заколебалась.
— Не знаю… Я не уверена, каковы были его намерения. — Она опустила глаза и стиснула руки. — Что теперь будет? Рыцарь Улькра сказал, что передаёт меня на ваше попечение. Куда вы меня отвезёте?
— В Истхом.
— Хорошо, — откликнулась она с неожиданной горячностью. — Священнослужители наверняка там мне помогут.
— Вы не боитесь суда?
— Суда? Я защищалась! Меня обманом заманили в этот кошмар!
— Возможно, — тихо ответил Ингри, — что найдутся могущественные люди, которые не захотят, чтобы вы об этом заявили. Подумайте сами. Вы ведь не можете доказать попытку изнасилования. Найдётся полдюжины свидетелей того, что вы пошли в комнату Болесо добровольно.
— Да, добровольно — если бы я бежала из замка, меня растерзали бы в лесу звери. Добровольно — чтобы не обречь на мучительную смерть любого, кто отважился бы мне помочь. — Девушка с внезапным изумлением уставилась на Ингри. — Вы мне не верите?
— Верю. — «О да, верю!» — Но не я буду вас судить.
Леди Йяда нахмурилась и прикусила губу так сильно, что кожа побелела. Через мгновение она решительно выпрямилась снова.
— В любом случае если насилие и происходило без свидетелей, то о незаконном обряде этого сказать нельзя. Все придворные видели леопарда. Они видели тайные символы на теле принца. Это уже не мои утверждения, а вполне материальные доказательства, которые каждый может потрогать собственными руками.
«Теперь уже нет».
Даже если она виновна, девушка сохранила невинность души. В этом Ингри не сомневался.
«Ах, леди Йяда, вы даже понятия не имеете, чему пытаетесь противостоять…»
Ингри услышал приближающиеся шаги. Подняв глаза, он увидел Улькру, который каким-то странным образом одновременно и подобострастно семенил, и грозно нависал над ними.
— Что вам будет угодно, милорд? — нервно пробормотал управитель.
«Быть в любом другом месте, только не здесь, и делать всё что угодно, только не то, что приходится».
Ингри два дня провёл в седле. Он слишком устал, неожиданно решил он, чтобы проскакать сегодня ещё хоть милю. Болесо вряд ли так уж не терпится быть погребённым и предстать перед божественным судом. А Ингри вовсе не горит желанием как можно скорее доставить эту несчастную наивную девочку её земным судьям. Она не боится того, чего бояться следует… Да помогут ему пятеро богов, она, похоже, вообще ничего не боится.
— Дадите ли вы мне слово, — обратился он к леди Йяде, — что если я облегчу ваше заточение, вы не попытаетесь бежать?
— Конечно, — ответила девушка, словно даже несколько удивлённая тем, что ему понадобилось её об этом спрашивать.
