Кровь фей - Дамина Райт (Вера Дельвейс)

– Думал, попаду в змеюку, – беззаботно откликнулся Лэннери, помахивая палочкой. Саймен укоризненно покачал головой.

– Ты хочешь стать как Эсмели?

– Нет, – Лэннери посерьёзнел, нахмурился.

– Вот и не будь таким беспечным!

Эсмели была из дюжины фей, учившихся в Школе Алой Звезды, и в этом году, когда наступил вер – тёплое время, – Эсмели ужалила маа-змея. Будь это простая гадина, а не дитя Мааль, с феей ничего бы не случилось – неопасные раны, укусы или ушибы заживали сами собой. Но тогда и рассказывать было бы не о чем.

– Она лежала вся раздутая и лиловая, глаза у неё вытаращились так, будто сейчас вылетят из орбит! А потом она умерла в страшных мучениях, – передавали феи из Школы Алой Звезды всем остальным. – А рядом были бездарные. Все, кто к ней прикасался и пытался помочь, заболели и умерли!

Бездарными называли людей, потому что у них не было звёздного дара. Лэннери не любил это прозвище, а по какой причине, знал только его друг.

– Смотри, время Белой Звезды подходит к концу, она тускнеет, – забеспокоился Саймен. – Скоро засияет Золотая, и нам пора будет улетать, а я ещё недостаточно добрых дел совершил!

Лэннери с сомнением осмотрел его непорочно-белую рубаху с поясом и штаны.

– Ты даже запачкаться не успел. Спорим, моя змея – это первая, которую ты убил?

Саймен не успел ответить. Всё ещё шевелившаяся маа-змея подпрыгнула вверх, словно в последнем отчаянном порыве... плюхнулась обратно на землю и замерла.

– Тхагасса! – Выругавшись, Саймен взлетел выше и сжёг останки противницы парой лучей. – Смотри, эта тварь достала меня даже дохлая!

В пылу гнева друг забывал о возвышенных словах. Посмеиваясь, Лэннери оглядел белый башмак, самую малость запачканный тёмной, скверно пахнущей кровью, и заключил:

– Теперь больше похоже на то, что ты доблестно сражался со сторонниками Мааль!

Айя хихикала у него в голове.

Саймен насупился и, ничего не говоря, полетел в сторону деревни Хейгри; Лэннери последовал за ним. Ещё две феи, Ирлани и Альди, должны были проверить каждый деревенский дом, и, если там попадётся нечисть или хибри, уничтожить их. Было бы удачей, попадись в руки фей сам черномаг, который повелевал всеми этими тварями, но, к сожалению, поймать его трудно. Черномагов на Благословенных Островах оставалось двое или трое, со слов Белой Наставницы, и они хорошо прятались. А нечисть и хибри заранее предупреждали их о том, что где-то могут появиться феи. Тем не менее, все усилия черномагов и нечисти поколебать Великое Равновесие были напрасны – так говорила Белая Наставница, так говорили другие феи, да и Лэннери по вечерам думал так же, выпив положенную ему чашу настоя белокорня.

Но иногда его одолевали сомнения – если всё так замечательно, почему то и дело приходилось бороться с вылезшей из-под земли нечистью? Неужели это дело рук нескольких черномагов, а не, скажем, десятка или даже больше? Могло ли быть так, что Белая Наставница приукрашивала реальность для юных фей, только-только готовившихся сдать последний экзамен в Школе?

Айя услышала мысли Лэннери.

«Уверена, что Наставница не стала бы вас обманывать».

«Я, ты и Саймен делали пару ночных вылазок, – напомнил ей Лэннери. – И видели пепелище на месте человеческого селения, а сверху ползали жирные коричневые черви. Новый вид нечисти? Говорили же, что одни только маа-змеи и ящерицы остались!»

Айя не нашлась, что ответить. Тем временем Лэннери и Саймен влетели в деревню и обнаружили, что местные жители столпились вокруг чего-то – или кого-то, а над ними парили две феи в белых платьях, с высоко подобранными волосами. Одна рыжая, другая русоголовая. Ирлани и Альди, лучшие ученицы Школы.

– Что случилось? – громко спросил Саймен на человеческом языке, и толпа расступилась. Долетели шепотки, обрывки фраз; Лэннери уловил движение, которым немолодая женщина в простом тёмном платье вытерла лицо. Глаза у неё блестели от слёз.

На земле скорчилось существо с тонкими по человеческим меркам, почти детскими руками и длинными чёрными волосами. Лэннери решил бы, что это голая и неимоверно грязная девушка, если б не одно обстоятельство. Когда она подняла голову и откинула прядь со лба, Лэннери отпрянул. И услышал вздох Саймена.

Хибри! Волчья морда вместо девичьего лица, и, глядя на фей, чудовище оскалило зубы.

Голос Ирлани ворвался в тишину:

– Мы не стали трогать её. Я убила трёх змей, Альди – двух больших хибри. Наставница сказала, что для экзамена нужно стараться, а на вашем счету, – Ирлани улыбнулась, показывая мелкие зубки, – наверняка мало… добрых дел. Постарайтесь показать себя лучше!

Она говорила на фейском языке, который для людей, черномагов и нечисти звучал как непонятное щебетанье.

Лэннери взглянул на рыдавшую в толпе женщину – хибри когда-то была ей дочерью, или, может быть, племянницей. Добрые дела, сказала Ирлани… Да она издевается – такое дело можно назвать тягостным, пусть и необходимым, но уж никак не добрым! Мэйе – глава деревни, невысокий, сгорбленный старик, одетый в тёмную рубаху и штаны и отличавшийся от остальных мужчин только красивым кожаным поясом вместо верёвки, – выступил вперёд и обратился к феям:

– А вернуть обратно, как было, никак нельзя? Спасти её?

У мэйе дрожали натруженные руки, глаза были опущены, и весь его вид наводил на мысли, что хибри и ему не чужая.

– Нет, – отрезала Ирлани, перейдя на человеческий язык. В этой паре чаще говорила она, Альди помалкивала. – Вы знаете, как делается смешение?

Мэйе неуверенно кивнул:

– Д-да… знаю.

– Человеку отрезают голову, руку или ногу – или вовсе разрубают его надвое топором. И соединяют с частью тела животного, как будто шьют грубыми чёрными нитками. Всё это в одном котле, пока чёрная магия уберегает и человека, и животное от немедленной смерти. В ней, – Ирлани указала палочкой на хибри, – не осталось ничего человеческого.

– Неправда! – пронзительно выкрикнула женщина из толпы. – Она меня узнала и не напала!

– Просто растерялась, – Ирлани скривила губы. Люди едва ли могли рассмотреть выражение её лица, но Лэннери хорошо видел раздражение вместо сочувствия или жалости. Феи не обязаны быть добрыми – им надлежит быть справедливыми. Но Ирлани всё равно злила своим равнодушием к человеческой беде.

Альди вдруг повернулась к Саймену:

– Убей хибри. Ты почти не сражался, я знаю.

Стиснув зубы, Лэннери смотрел, как Саймен