Мир и нир (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

- Отправка сотен хрымов на рытьё канала много серебра требует. Скажи мне, великий Тенгрун, серебро вождя-короля на месте осталось?

Под недовольное сопение Веруна мы устроили с Халком довольно плотный торг: сколько серебра достанем, сколько его надо на ирригационную экспедицию и как её организовать до весны. Особенно дедок расстроился, когда я взял мешок со снедью, ему предназначенной и заботливо сложенной матушкой. Этот мешок, описав дугу, перелетел на сторону Тенгруна. Хорошо, что не упал на колючки.

- Успокойся! Мама скоро тебе ещё напечёт! Потерпи!

Из-за живой изгороди моментально донеслось довольное чавканье. А кто-то говорил, что не возьмёт…

Всё же удивительно устроен мир. Боги творят чудеса, могут выпить душу или похоронить заживо целый царский двор. Одновременно радуются брошенному куску как шелудивые дворняжки. Не пойму никогда. Или недооцениваю мамину стряпню.

По возвращении в Кирах, не успев стащить сапоги, первым делом вызвал Кодая и Нирага. Приказал – немедленно собирать две дюжины всадников и полусотню хрымов для похода в степь.

Наверно, все решили, что глей спятил. Тем более, никому не объяснил, зачем идём.

Отца оставил за старшего над наёмниками – к его облегчению и Нирага тоже. В моей, с позволения сказать, армии получилось аж два сотника, а солдатиков лишь одна сотня, не считая ополчения.

Кто из двух командиров главнее? Папа – ближайший родственник глея и потому должен быть старшим. Но Нираг неизмеримо опытнее в местных войнушках.

Мюи, созерцая сборы, только хлопала рыжими ресницами. Даже не пыталась засыпать упрёками: лишь бы от меня подальше. Мама сердилась лишь от того, что Клай с супругой приедут к Новому году, а глея Гоша на месте нет. И вообще – зачем такая спешность, такая секретность? Даже Бобик не понимал, нарезая круги впереди выступившего в поход отряда.

На эти вопросы я ответил, но уже только одному Нирагу и на вторые сутки похода. Мы спустились вниз по течению реки Воли, на запад, и переправились через неё, обходя колючее заграждение Веруна.

Началась зимняя степь. Продуваемая ветрами, с пожелтевшей травой, с нависшим серым небом. Она казалась местом, где меньше всего хочется болтаться вот прямо сейчас.

Мои подданные никак не могли понять, почему я запретил следовать караваном в линию, как повелось испокон веку. Магический Яндекс-переводчик не объяснит им значение слова «экология». Коль я подписался восстанавливать степь Тенгруну, не стоит разрушать её, разбивая копытами кхаров новую тропу.

- Так куда мы едем, господин глей? – спросил тогда Нираг, стоило остановиться на второй ночлег.

Хрымы бросились налаживать мне шатёр. Доставали хворост и дрова из повозок, разводили огонь. В степи с топливом не очень.

- Не доверяешь своему господину?

Я спрыгнул с боевой Бурёнки и потянулся в суму – угостить её хлебом. Затылком чувствовал: командир наёмников смутился.

- Нет, но…

- Тогда никаких «но». Нам остался день пути. Нас ведёт сам бог Великой Степи – Тенгрун. Придём к кургану с сокровищами вождя колдунов. Три дня, чтобы их отрыть, на большее просто провизии нет. И назад. К новогоднему столу.

- Курга-ан? – протянул Нираг. – Погребальный?

- Не совсем. Погребальные сооружают люди. А здесь Тенгрун наказал людей. Засыпал их во время урагана. Отдаёт нам их сокровища. Верун не против.

- А как на это посмотрит Моуи?

- С завистью посмотрит! Люди развлекаются, он скучает.

Нет, чёрт возьми, что мой офицер от меня ждёт? Чтоб я собрал саммит всех божеств этого мира? Добился консенсуса в вопросе мародёрства на месте гибели какого-то степного царька? Не много ли хочет?

Каков бы ни был Нираг прогрессивный и продвинутый, конечно – по местным меркам, мой план его шокировал. В зимней ледяной степи раскопать кладбище степняков-колдунов, да под надзором страшного Тенгруна! Несложно представить, сколько добровольцев вызвалось бы идти в поход, объяви я программу в Кирахе. Приблизительно – ни одного.

Оттого со мной едет по воину-всаднику из расчёта на каждых двух хрымов. Не только для охраны серебра на обратном пути, а ещё чтобы пролетарии не устроили саботаж, когда их лопаты начнут выкапывать мёртвых степняков и их кхаров. Причём сравнительно свежих, не скелеты.

В некоторых из селян я уверен даже больше, чем в Нираге. Конечно, Дюльку прихватил. Тот не возражал. Возомнил себя воином, поучаствовав, когда степняков били. Молодец, спору нет. Не дрогнул. Но любой наёмник его согнёт одной левой. В правой будет держать кубок с вином, не расплескав.

Лёгок на помине, он как раз попался на глаза.

- Дюлька!

- Слушаю, господин глей.

В бесформенном меховом балахоне с капюшоном, рассчитанном на крупного взрослого мужчину, парень выглядел уморительно. На талии подпоясался, отчего собрались толстые складки, образовавшие «беременный» живот.

- Проследи, чтоб мой шатёр поставили, протопи комелёк[1]. В седельной суме возьмёшь чебуреки. Подогрей мне три. Можешь и себе один взять, угощайся.

- Спасибо, господин!

Дюлька при любой возможности крутится около замковой кухни, то дров и воды принесёт, то мясо нарубит. Матушку почитает – что богиню. Старается каждую мелочь у неё прознать, каждое блюдо выучить. Отличник-зубрила, в школе бил таких. Зачем деревенскому это – понять не могу.

Мама в восторге от ученика. А вот с Мюи на кухне не сложилось. Моя принцесса пребывает в уверенности, что там само собой всё готовится. Если нет – нужно главного повара повесить на крюк за ребро. Тогда дела снова пойдут как надо. Никакой жестокости, времена такие. Подобным образом поступали её отец и дед, будут действовать и её дети. Зачем ломать устоявшееся?

Когда приготовления закончились, я вошёл в шатёр и скинул доху. Она у меня просторная, из волчьего меха. Остался в куртке и тёплых шароварах, на ногах – унты, здесь пока непривычные.

Дюлька быстро накинул скатерть на привезённую с собой столешницу, выложил поднос с гретыми на костре чебуреками или, как он выговаривал, «чебурьеками». Мама клала в них не баранину, как принято, а мелко нарубленную свинину, добавляла множество специй, поливала мясо бульоном и оборачивала в лепёшки, испечённые по очень особенному рецепту. Всё это прожаривала. Конечно, вкуснее всего – сразу со сковороды, горячие. Но и так здорово, когда я – застывший от холода в зимней степи, впился зубами в замороженный, а теперь разогретый чебурек. Вдобавок – густо политый острым чесночным соусом. М-м-м как вкусно… Сок из чебурека брызнул и аж по щекам потёк. Жизнь удалась!

У Дюльки – тоже.

А среди ночи меня разбудил Биб.

- Хозяин! Тенгрун пришёл.

Вот же, твою мать… Если, конечно, у здешних богов случаются богоматери. И как они воспитывают в богодетях вежливость? Хамы! Сами не спят, смертным не дают…

Набросив доху, выбрался наружу. Под ногами скрипнул ледок.

Монстроподобная фигура степного Халка расположилась между кхаров, абсолютно их не побеспокоив. Только Бобик, что-то заподозрив, тихо зарычал. Хламида, окутавшая ночного гостя с ног до головы, скрыла любые детали, включая конечности. Вдруг у него ниже пояса нет ног и мужских причиндалов, а только синяя спиралька? Ну, как на изображениях диснеевских джиннов…

- Биб! Я один его вижу?

- Да. Только мы. Можешь говорить с ним мысленно. Передам, хозяин.

Как начинать разговор с богом? Да святится имя Твоё? Да придёт царствие Твоё? Извини, Тенгрун. Ты рылом не вышел… Поэтому я просто спросил:

- Чебурека хочешь?

- А давай!

- Чуть позже, разогрею. Вкуснее будет. С чём пожаловал?

- Ветер снёс землю. Всё открылось. Близко другой степной клан. Спеши! Иначе не соберёшь серебро, чтоб отрыть каналы в пустыне. Но это – не моя забота. Обещал – исполни.

Вот же мли-ин… Да, обещал. Форс-мажор? Бог его проигнорирует. Значит, выспаться – не судьба.

- Прости, боже, чебуреки съешь холодными. Поспешаю.

Я отсыпал ему половину собранной мамой ссобойки. Во всяком случае, копать не придётся, поход закончится быстрее. Значит – экономить продукты не обязательно.