Виктория Щабельник - Лабиринты тьмы

Видя, как я взвилась, она успокаивающе улыбнулась:

— Иначе бы ты здесь не сидела кающейся грешницей, а раздобыла бы что-то особо смертельное и гонялась за ним в желании порешить. Именно так ты бы поступила с коварным насильником. И вообще, я не понимаю, откуда в тебе это непонятное чувство вины перед Владыкой Дрэгоном. Думаешь, эти два года он провел в воздержании?

— Не знаю. И знать не хочу, — ответила я, почувствовав неприятный укол в сердце.

— Правильно. Незачем тебе это знать, потому что тебя это не касается. Как не касается его твоя жизнь в Даринии. И вообще, у меня создается такое впечатление, что ты испытываешь вину только потому, что в тебе живо старое восприятие бытия. Ты считаешь, что должна это чувствовать, взращивая в себе никому не нужное чувство вины.

— Нами! Я не хочу это обсуждать с тобой!

— Конечно! Ты хочешь обсуждать это со своим Владыкой! И кому от этого будет легче? Тебе или ему? Хочешь облегчить свою… как ты это называешь? Присущее лишь людям и начисто отсутствующее у нас, Древних… Ах, да — совесть!

— Хочу, — кивнула я.

— А может быть, ты снова хочешь загнать себя в сети вины перед Дрэгоном? Может быть, иначе ты не сможешь быть с ним вместе? Почему из всех мужчин, которые владели твоим телом, ты выбрала его?

Странный и абсурдный вопрос Нами заставил меня скривиться. К чему вся эта промывка мозгов? Неужели Ньярлатхот считает, что мне нужен толчок такого рода? Или Нами действительно думает, что на мой выбор оказало влияние что-то другое кроме любви?

— Скажи, когда ты была с Владыкой Дарэном, что на тебя повлияло — чувства, которые ты к нему испытываешь, или цель, что ты поставила перед собой?

— Можно пропустить этот вопрос? — с ехидцей ответила я.

— Пропускаем, — устраиваясь поудобнее, бросила Нами, — далее, Владыка Дрэгон. Скажи, когда ты осознала, что любишь его?

— Когда поняла, что могу его потерять, — в память ворвались непрошенные образы рушащейся пещеры и готового взорваться Глушителя.

— Не потеряв — не ценим, — заключила Нами, — но разве не ребенок подтолкнул тебя к окончательному выбору?

— Ты ведешь к тому, что я бесчувственная сука, которая выбрала того, с кем ей удобнее?

— Если бы ты оставалась среди людей, с их мелкими проблемами и страстями, ты могла бы считаться таковой, — обрадовала она меня, — но не здесь, не среди Древних, которые давно отказались от чувств, как от чего-то, что мешает жить в полной мере. Кстати, знаешь, в чем твоя проблема?

— Думаю, сейчас ты мне ее озвучишь, — я приготовилась к долгому разговору, хлебнув немного из бокала. Кровь кугаруда, как всегда, вернула мне былую бесшабашность и сделала наш разговор менее болезненным.

— Ты не умеешь жить, когда все хорошо. Борясь со всем миром, ненавидя и уничтожая все, что представляет опасность, когда ты можешь применить свои силы — только тогда ты чувствуешь себя нужной. Но как только опасность отходит на второй план — ты теряешься и не понимаешь, как жить дальше. И отношения с Владыкой лишь подтверждают то, что я говорю — ты не умеешь быть счастливой. Не знаешь, что делать с мужчиной, которого не нужно спасать, защищать, или бояться.

— Бояться? — переспросила я.

— Только не говори, что своего Владыку ты полюбила сразу и беззаветно. Особенно после того допроса, когда он едва не сжег тебе мозги, — довольно грубо сказала Нами.

— И что из этого следует? — второй бокал был принят куда лучше, по крайней мере, я стала внимать с интересом.

— Ты выбираешь того, кто сильнее тебя, хотя при этом боишься потерять из-за этого независимость, — продолжала с важным видом подруга.

— И в чем логика? — я почувствовала приятную расслабленность и какое-то необъяснимое чувство эйфории.

— А нет ее, — махнула рукой Нами, — сама поймешь, я же сделала все, что от меня зависит.

— Стало быть, задание Ньярлатхота выполнено? — улыбнулась я.

— Ну да! — согласилась она, — а теперь выбрось из головы все то, что я тебе наговорила, и давай расслабимся этим чудесным напитком.

— Судя по всему, — ответила я, глядя на раскрасневшееся лицо Нами, — ты уже это сделала.

В конце концов, ведь не обязательно все то, что она сказала, окажется правдой. Ищу того, кто сильнее? Скажет тоже! Мне не нужна защита! Я со всем справлюсь сама.

Мне захотелось подышать свежим воздухом и как можно быстрее прийти в себя. Кровь кугарудов — единственное средство, способное привести наш организм в состояние опьянения. А выйти из этого состояния помогал свежий воздух и длительная прогулка. Я вернулась в замок и осторожно взяла Виктора на руки. Малыш охотно позволил с собой возиться, что на какое-то время меня удивило — ведь совсем недавно он бился в истерике, стоило мне подойти к нему поближе. Доверчиво склонив головку на мое плечо, эта кроха расслабленно зевнув, уснула. Что же, значит мамочка сможет подумать в тишине о том, что ее волнует. Особенно, когда ей в этом не будет мешать всевидящий папа.

— Ты говорила с Ниссой? — Ньярлатхот лично явился в покои к Нами.

— Как ты велел, — подтвердила Древняя, смотря на отражение Пророка через зеркало.

— Что она сказала?

— Разве здесь нужно было что-то говорить ей? — удивилась Нами, — она слушала меня.

— Скажи, — без перехода начал Ньярлатхот, — ты заметила в ней перемены?

— Перемены сопутствуют нам на протяжении всей жизни, — удивилась вопросу Древняя.

— Я хочу знать, — нетерпеливо повторил Пророк, — это все та же Нисса?

— Да, конечно, — Нами наконец-то обернулась к Наставнику, — что тебя беспокоит?

— Ничего, — резко бросил Ньярлатхот и покинул комнату Древней.

На прогулке мне стало легко и спокойно. С ребенком на руках все проблемы отодвигались на второй план, вспомнились месяцы, когда мы с Дрэгоном ждали его появления на свет, живя ожиданием чуда.

Я провела пальцами по мягким волосам сына — темные, густые, как у отца. От меня ему достался цвет глаз и, судя по словам Дрэгона, характер. Что же, не самый худший набор черт для жизни. Вот только, как избежать той судьбы, что уготована тебе?

Виктор открыл глаза и улыбнулся мне, продемонстрировав неполный набор молочных зубов. Вывернувшись из моих рук, он, плюхнувшись на землю, поднял в небо кулачки. Воздух прорезала огненная волна, в мгновение ока принявшая причудливую фигуру птицы. Облетев вокруг нас, она растаяла, осыпав миллионом ярких искр.

— Малыш! Чудесно! — я опустилась рядом с ним на колени, — ты сделал это для меня?

Смотря в его серые, лучащиеся светом глаза, мое сердце разрывалось на части. Именно в тот момент я поклялась себе — что бы ни произошло, как бы этот мир не закончил свои дни — мой сын никогда не повторит судьбу Диаза.