Терри Брукс - Крюк

Руфио оказался прямо напротив Питера. Он презрительно улыбался, когда Питер усаживался на место, и в глазах его явно была горечь. Питер не стал обращать на него внимания.

«Я должен поесть. Мне надо пополнить свои силы, — думал он, тяжко вздыхая. — Я не должен прекращать своих попыток».

Появилась группка Потерянных Мальчиков, которые несли от раскаленных докрасна печей дымящиеся посудины с едой. Питер потянул в себя ее аромат и вздохнул. Что бы это ни было, пахнет оно чудесно!

Эйс передал ему тарелку, и он поставил ее перед собой, рукой отмахивая пар, чтобы посмотреть, что же было на блюде.

Тарелка была пуста.

Питер непонимающе посмотрел на Эйса, а потом поднял глаза и взглянул на стол. Все жадно ели, торопливо запихивая еду в рот, и с удовольствием жевали ее. Только вот… на всех до единой тарелках ничегошеньки не было, и пережевывали они пустоту!

— М-м-м-м! Моя любимая Никогдятина! — приговаривал рядом с Питером Покетс набитым ничем ртом. — Картошка, молоко, яблоки, бананы, тыква. Потом Цыпленок Никогда и… Эй, Тинк! Давай!

Тинк тянула что-то невидимое за один конец, а Покетс — за другой. Питер поморгал глазами. Руфио напротив пристально следил за ним.

— Попей, Питер, — предложил Эйс и налил из фляги в пустую кружку Питера… ничего. Доунт Аск и Тад Батт чокнулись кружками и выпили воздух.

Питер сидел какое-то время, не двигаясь, а потом поднял руки.

— Я так не согласен! — воскликнул он. — Где еда?

Тинк взглянула на него.

— Если ты не можешь вообразить себя Питером Пэном, ты никогда не станешь им.

— А что я должен делать с… этим?

Она сурово посмотрела на него.

— Если ты не ешь, ты не вырастешь.

Питер клокотал и дымился, как тарелка на столе.

— Есть ЧТО? Здесь ведь нечего есть!

— В этом то все и дело, — сказала Тинк. — Питер, ты что, забыл даже, как можно что-то делать понарошку? Например, есть, как мы.

Руфио засмеялся:

— Он не может! Он не понимает этого! — И издевательски добавил, — Слопай свое сердце, ты, курдюк с жиром!

И он запустил пустой тарелкой через стол, попав Питеру прямо в грудь. Питер вскочил от острой боли. Он был ошеломлен.

— Боже мой, да ты — невоспитанный ребенок, — это было все, что он смог произнести. Потерянные Мальчики вокруг, как эхо, повторяли слова «невоспитанный ребенок», смеялись и гикали, пародируя и высмеивая Питера.

Руфио выпрямился.

— Червяк, пожирающий слизняков! — ядовито процедил он сквозь зубы.

Тинк подлетела к Питеру, упершись руками в бока, и с сияющими глазами.

— Давай, Питер! Покажи ему!

Руфио захохотал.

— Ага, давай, покажи-ка мне, на что ты способен! Ну, давай же, ты, тупица, старая пузатая плевательница!

— Так его, Руфио! Так его! — закричали Потерянные Мальчишки. Даже те, кто поддерживал Питера, присоединились к ним.

С Питера было довольно. Он указал на Руфио и покачал пальцем:

— Ты показываешь этим детям скверный пример.

Потерянные Мальчики засвистели и стали гримасничать, с помощью мимики изображая крушение самолета.

— Хорошо! — сказал Питер, не желая отступать. — Ты… ты — посредственнность!

— Геморройная шишка! — продолжал издеваться над ним Руфио. Он выглядел приподнятым и самоуверенным, а глаза его смеялись.

— Ничтожество! — атаковал Питер.

Свист и гам усилились еще больше, и теперь казалось, что весь стол гикает и улюлюкает.

Руфио наклонился вперед:

— Слюнявый, вонючий пузырь от жвачки!

— Давай, Руфио! — кричали Потерянные Мальчишки в экстазе.

— Ты психически неполноценный, помешанный на экскрементах ребенок! — кричал Питер.

Улюлюканье неслось со всех концов стола, сопровождаемое не более вежливыми выражениями презрения. Свист нарастал. «Самолеты» крушились один за другим. Питер не сомневался, что проиграет и это соревнование.

— Ничтожный гриб! — продолжал Руфио.

— Ату его, Руфио, ату!!!

— Склизский мешок с крысиными кишками и кошачьей рвотой!

Раздался новый оглушительный взрыв приветствий. Мальчишки подпрыгивали и скакали на своих местах, хлопая в ладоши.

— Дрянной, паршивый, презренный пластырь!

Притворные стоны и рвотные позывы неслись кругом. Теперь все Потерянные Мальчики приняли сторону Руфио и с восторгом принимали все те образы, которые возникали у них в головах под влиянием грязных слов их командира. Руфио весь светился.

— Засиженный мухами бутерброд недельной давности!

Питер, побагровев, вскочил на ноги, уцепившись руками за край стола. Он окончательно потерял всякое самообладание. Все насторожились. Даже Руфио отпрянул, не зная, чего можно ожидать дальше.

Питер сжал челюсти и процедил:

— Арбитр!

Все посмотрели друг на друга непонимающе.

— А что это? — наконец спросил Руфио.

Питер почувствовал, что нашел выход. Он презрительно улыбнулся и прошипел:

— Стоматолог!

Потерянные Мальчики вздохнули с облегчением, поскольку уж знали, что это такое. Руфио передернулся, но быстро воспрянул духом.

— Волосы в носу, кишащие вшами и клещами! — попытался он взять реванш.

— Заместитель учителя химии! — отомтсил Питер.

— Червяк, пожирающий слизняков!

Тут вскочил Ту Смолл:

— Это уже было! Было! Руфио повторился! Он теряет очки!

Потерянные Мальчишки закричали наперебой.

— Давай, Руфио! — кричали его компаньоны. — Задай ему как следует! Не позволяй ему обойти тебя!

Руфио предпринял последнюю попытку:

— У тебя пасть, как у ящерицы, верблюжий горб!

— Репетитор по французскому! — отрезал Питер. — Помощник декана по учебной части! Начальник караула! Бухгалтер! Театральный агент по животным! Тюремный…

— Лежачая, визжащая, назойливая суперсвинья! — перебил его Руфио.

Питер только засмеялся.

— Это ерунда! Ты бесстыжий, невежественный, неотесанный мешок с пережеваной пищей!

От этого пассажа Потерянные Мальчики с криком повскакали со своих мест.

— Давай, Питер! — выкрикивали они. — Питер выиграет!

Теперь настал черед Руфио быть ошеломленным. Самодовольное выражение испарилось с его лица. Он был по-настоящему шокирован и уязвлен.

— Ты… ты! Ты глупец! — крикнул он.

Питер одолел его. Он набрал побольше воздуха и выпалил:

— Ты твердолобый, примитивный черепок, либеральный левый адвокат, который пожирает своих клиентов… ты, как парамеция, сгораешь от зависти к Пэну!

Наступила мертвая тишина. Взгляд Питера устремился на Руфио.

— Что такое пар-а-мее-е-зия? — тихо спросил Тумолл.