Лорел Гамильтон - БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ

не носил повязку.

— Мы не знаем, почему у некоторых из нас волосы не спутываются, — сказал

Холод. — Это то, что было всегда.

Это был не ответ, но Рис оказался за моей дверью. Я потянулась к ней,

чтобы он мог помочь мне выбраться. Тревога превратила его глаза с

тремя кругами разных оттенков синего — василькового, небесно-голубого и

зимнего неба — во вращение ленивого шторма. А значит, его сила была

близко к поверхности, и обычно это было от сильных эмоций или

концентрации. Было ли это беспокойство о моей безопасности сегодня,

или что-то случилось в детективном агентстве Грея, где он продолжал

работать? Я не могла вспомнить ничего, за исключением промышленного

шпионажа, где он мог использовать свою магию.

Рис открыл дверь, и я протянула ему свою руку автоматически. Он взял

ее и поднес к губам поцеловать мои пальцы, вызывая покалывание кожи.

Видимо все же тревога за меня вызвала его магию к поверхности.

Насколько же плохо выглядело по телевизору то, во что мы влипли, ведь

оно не могло казаться таким опасным, разве нет?

Он обертывал свои руки вокруг меня и притянул меня к себе. Он

прижимал меня, и в какой-то момент я чувствовала, насколько же он был

сильным, и что его тело дрожит. Я попыталась отодвинуться, чтобы

посмотреть ему в лицо, и он прижал меня к себе сильнее, чтобы я не

вырвалась из его объятий. Я позволила себе почувствовать его тело под

одеждой. Его кожа звала целовать ее, и покалывала под моим

прикосновением так, что даже сквозь одежду я могла чувствовать

пульсацию и удары его силы, как какой-то хорошо настроенный

двигатель, мурлычущий рядом с моим телом от прижавшейся щеки до

бедра. Я позволила себе погрузиться в это ощущение. Позволила себе

утонуть в силе его рук, мускулистой твердости его тела, и на мгновение я

позволила себе отодвинуть подальше все случившееся сегодня. Я

позволила все это прогнать силой мужчины, держащего меня.

Я представляла его себе нагим и обнимающим меня, и позволила

глубокой вибрирующей силе его магии погрузиться в мое тело. Мысль

заставила мое естество прижаться к нему плотнее, и я чувствовала, что его

тело начало мне отвечать.

Он приподнял голову и позволил мне заглянуть ему в лицо. Он

улыбался, его руки гладили мне спину.

— Если ты думаешь о сексе, значит, не так уж сильно ранена. — Усмехнулся он.

Я улыбнулась в ответ.

— Теперь мне лучше.

Голос Хафвин развернул нас к двери. Она вышла из дома, длинные

соломенного цвета волосы были заплетены в толстую косу и

переброшены через тонкое плечо. В ней было все, что может быть в благой

сидхе. Дюймом ниже шести футов, тонкая, но женственная, с глазами, как

весеннее небо. Когда я была маленькой девочкой, это было то, что я так

хотела видеть в зеркале вместо своих человеческих роста и форм. Мои

волосы, глаза, и кожа были, как у сидхе, но остальное никогда не отвечало

их высоким требованиям. Многие из сидхе обоих дворов сделали все,

чтобы я знала, что я была слишком человеком, и недостаточно сидхе.

Хафвин не была одной из них. Она никогда не была ко мне жестокой, даже

когда я была просто Мередит, дочь Эссуса, и вряд ли могла когда-нибудь

занять трон. Она была почти незаметной для меня при дворах, всего лишь

одна из стражей моего кузена Кела.

Стоя там, в объятьях Риса, рядом с Дойлом и Холодом, придвинувшимся

к нам, я никому не завидовала. Как я могла хотеть изменить в себе что-то,

когда мне окружало так много людей, которые любили меня?

Хафвин была в белом сарафане, более простом, чем мой, напоминающем

что-то, что раньше носили под платьями, но простота покроя ткани не

могла скрыть ее красоту. Красота сидхе часто напоминала мне, почему

нам когда-то поклонялись как богам. Только отчасти это была магия.

Люди имеют тенденцию поклоняться и обожествлять красоту.

Она присела в реверансе, когда приблизилась ко мне. Я почти отучила

новых стражей от такого публичного приветствия, но столетние

привычки с трудом поддаются переменам.

— Ты нуждаешься в исцелении, моя леди?

— Я цела и невредима, — ответила я.

Она была одним из немногих истинных целителей, которые оставались

у волшебной страны. Она могла бы наложить руку на рану или больное

место, и ее магия прогоняла болезнь. За пределами волшебной страны ее

способности немного уменьшились, но у многих из нас в человеческом

мире такое случилось.

— Хвала Богине, — сказала она, коснувшись моей руки, которая обвивала

Риса. Я заметила, что чем дольше мы были вне дворов волшебной страны,

тем больше стражам требовалось прикосновений. Когда-то считалось, что