Лорел Гамильтон - БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ

после снимков разбитой витрины гастронома Матильды, не думаю, что

вечер в домике был бы хорошей идеей. Было бы неплохо считать, что

случай с теми папарацци, заставит остальных отступить, но скорее

наоборот, это привлечет к нам еще больше внимания. Как ни

парадоксально, но скорее все именно так и будет.

В автомобиле зазвонил телефон. Дойл вздрогнул, а я ответила в

микрофон:

— Привет.

— Мерри, вы далеко от домика? — спросил Рис.

— Почти приехали, — сказала я.

Он хихикнул, и этот звук в блютузе отдавал железом.

— Хорошо, наш повар начинает нервничать, что еда остынет до вашего

приезда.

— Гален? — Я сделала это вопросом.

— Да, он ничего не вытаскивает из печи, но волнуется, что это испортиться

до вашего появления. Баринтус сказал, что ты звонила поделиться чем-то

тревожным. У тебя все в порядке?

— Прекрасно, но я устала, — сказала я.

Дойл сказал громко:

— Мы уже на повороте.

— Блютуз работает только для водителя, — сказала я уже не в первый раз.

Дойл сказал:

— Почему это не работает для всех на переднем сиденье?

— Мерри, что ты сказала? — Переспросил Рис.

— Я говорила Дойлу. — И уже тише сказала Дойлу, — я не знаю.

— Что ты не знаешь? — Спросил Рис.

— Жаль, до сих пор не пользовались блютузом. Мы почти на месте, Рис.

Огромный черный ворон взгромоздился на старый почтовый ящик у

забора. Он каркнул и сложил крылья

— Скажи и Кабодуа, что у нас все нормально.

— Ты видишь одну из ее птичек? — Спросил он.

— Да. — Ворон, взметнулся вверх и стал кружить над машиной.

— Она узнает это раньше, чем я ей скажу, — сказал он, и казалось, был

раздосадован.

— У тебя все хорошо? Ты кажешься усталым, — сказала я.

— Хорошо, как и ты, — сказал он и снова рассмеялся, затем добил, — но я

только что приехал. Джереми отправлял меня вроде на простой случай, а

он оказался не таким простым.

— Мы можем поговорить об этом за обедом, — сказала я.

— Я хотел бы услышать твое мнение, но думаю, что для обеда у нас есть

другая повестка дня.

— Что ты имеешь в виду?

Холод наклонился, насколько ему позволил ремень, и спросил,

— Что-то еще случилось? Рис кажется взволнованным.

— Что-то еще случилось, пока нас не было? — Я спросила. Я искала поворот

к домику. Начинало темнеть. Это еще не были настоящие сумерки, но

было достаточно темно, чтобы я могла пропустить нужный поворот, если

не сосредоточусь на дороге.

— Ничего нового, Мерри. Клянусь.

Я резко затормозила для поворота, что заставило Дойла вцепиться в

машину так сильно, что я услышала, как протестует дверь. Он был

достаточно силен, чтобы сорвать дверь с петель. Но надеялась, что он не

будет мять машину из-за своей фобии.

Я говорила пока мы ехали по подъездной дорожке, набирая скорость на

подъемах и притормаживая на ее спусках.

— Я на подъезде. Скоро увидимся.

— Мы будем ждать. — Он повесил трубку, а я сосредоточилась на дороге. И я

была не единственной, кому она не нравилась. Трудно сказать из-за

темных стекол, но думаю, Дойл закрыл глаза, пока я вела внедорожник.

Фонари на улице были включены и самый невысокий из моих стражей,

расхаживал перед подъездом, в белом тренчкоте, развеваемом океанским

бризом. Рис был единственным из стражей, кто получил лицензию

частного детектива. Он всегда любил старые черные фильмы и не

занимался шпионажем, ему нравилось носить длинный тренчкот и

мягкую фетровую шляпу. Обычно они были белыми или сливочными,

чтобы соответствовать его локонам длиной до талии. Его волосы

развевались на ветру, как и его пальто. Как то вдруг я поняла, что его

волосы путаются на ветру, как и у меня.

— Волосы Риса путаются на ветру, — сказала я.

— Да, — сказал Холод.

— Поэтому они у него только до талии?

— Думаю, да, — сказал он.

— Почему его волосы спутываются, а твои нет?

— У Дойла тоже не путаются. Но ему нравится коса.

— Тот же вопрос. Почему?

Я припарковала машину на стоянке рядом с машиной Риса. Он шел к

нам. Улыбался, но я достаточно хорошо знала язык его тела, чтобы

заметить беспокойство. Он носил белую повязку на глаз, подходящую к

сегодняшнему пальто. Он носил их, когда встречался с клиентами, или

вообще в мире. Большинство людей, и некоторые фейри, воспринимали

шрамы вместо его правого глаза с тревогой. Дома, где были только мы, он

не носил повязку.

— Мы не знаем, почему у некоторых из нас волосы не спутываются, — сказал