Светлана Крушина - Хроники империи, или История одного императора

Через час был подписан договор, утверждающий окончание военных действий и закрепляющий границы каждого государства. Каждый остался при своем — точно так, как и хотел Барден. Тео казался несколько ошарашенным подобным исходом дела и, казалось, никак не мог поверить, что подписал такой невыгодный для себя документ. От Бардена не укрылось, как он украдкой бросал на магика вопросительные взгляды. Магик тихо качал головой, никакого сверхъестественного вмешательства он не заметил.

— Ваше величество, — Барден встал из-за стола с чувством глубокого удовлетворения, хотя и смертельно уставший.

— Ваше величество, — угрюмо откликнулся Тео, поднимаясь вслед за ним, и протянул бывшему противнику руку.

— Когда я смогу увидеть своего сына? — поинтересовался Барден.

— Я немедленно пошлю за ним эскорт.

Оставаясь в Скваре в ожидании приезда Марка, Барден стал свидетелем настоящих народных гуляний. Жители столицы высыпали на улицы и ликовали столь бурно, как будто выиграли войну собственными усилиями. В Стеклянном дворце был устроен грандиозный бал, куда пригласили и Бардена. Ему очень хотелось отказаться, но положение обязывало если не танцевать, то хотя бы присутствовать. Он, впрочем, нашел, что медейки очаровательны, а самым приятным моментом праздника стало официальное знакомство с медейской принцессой.

Малышка Ванда была уже вовсе не малышкой, а милейшей барышней двадцати двух лет с задорно вздернутым носиком и капризными губками. Когда Барден подошел к ней, глаза ее изумленно распахнулись: меньше всего она ожидала увидеть в отцовском дворце касотского ментального магика. Бардену очень хотелось подольше поморочить ей голову, но подошедший некстати Тео испортил ему всю игру.

— Ваше величество, позвольте представить вам мою дочь Ванду, — проговорил Тео с холодной учтивостью.

— Ваше величество? — изумленным шепотом повторила Ванда, хлопая золотыми ресницами.

— Его величество император Барден, — пояснил Тео.

Рыжеволосая принцесса ахнула и прижала ладони к щекам. Изумление ее было так велико, что она даже не смогла ничего сказать, и безмолвно протянула Бардену маленькую ручку для поцелуя. В глазах ее плескался ужас. Можно было предположить, что в этот момент ее посетило множество воспоминаний.

Барден любезно улыбнулся.

— Как жаль, что мой сын уже женат, иначе я просил бы для него вашей руки, — сказал он обмершей принцессе и отошел в сторону.

— Что вы сделали с Вандой? — угрюмо спросил у него Тео, косясь на побледневшую девушку.

— Ничего.

— Что же тогда с ней?

Барден пожал плечами.

— Вам лучше знать, ваше величество. Это же ваша дочь.

Настроение у него значительно улучшилось. В течение бала он не без интереса наблюдал за Вандой и видел, что ей очень не по себе. Между танцами принцесса бродила, как сомнамбула, с взглядом, обращенным внутрь себя. Коснувшись ее разума, Барден увидел, что принцесса разрывается между желанием подойти к касотскому гостю и суеверным страхом перед ним. Ей очень хотелось заговорить о событиях шестилетней давности и о причинах, побудивших императора пойти на обман, но страх был сильнее. И он победил. Ванда так и не осмелилась подойти к Бардену и только издалека бросала на него выразительные взгляды. Барден усмехался. Раньше он считал, что принцесса не такая трусишка. Но, возможно, она просто повзрослела?

Когда Марк прибыл в столицу, празднования уже утихли. Приезд принца бывшего враждебного государства остался незамеченным, встречали его только Тео и Барден. Вместе с Марком в Сквару вернулся и Дэмьен.

— Как ты? — спросил сына Барден самым обыденным тоном, как будто расстались они не далее чем нынешним утром.

— Все хорошо, — так же спокойно ответил Марк и с поклоном повернулся к Тео. — Ваше величество…

Произошел короткий обмен приветствиями. Если Марк и мучился любопытством относительно завершения переговоров, то мастерски скрывал это. Он был спокоен и приветлив, а с Дэмьеном, как заметил Барден, держался и вовсе дружески. Молодые люди пришлись друг другу по нраву и даже, кажется, не очень-то хотели прощаться. Очень может быть, подумал Барден, внимательно за ними наблюдая, что их сотрудничество, когда они займут престолы — каждый в своем королевстве, — будет удачнее, чем у нас с Тео.

Рувато проявил ослиное упрямство и настоял на том, чтобы жить в Ифрании, в своем доме, а не сопровождать всюду Илис, которая носилась по Латеру, навещая старых друзей и знакомых и задерживаясь у каждых по два-три дня. Илис, которая считала себя отнюдь не уступчивым человеком, не сумела его переспорить, хотя очень старалась: ей хотелось показать Рувато весь остров и познакомить его со всеми своими друзьями. Но пришлось ограничиться знакомством с родителями и братом (которые поглядывали на Рувато с удивлением и все пытались понять, приходится он Илис женихом или нет). После визита в княжеский загородный дом Авнери Рувато объявил о своем решении вернуться в Ифранию — и немедленно это решение исполнил.

Перед тем, как покинуть Медею, он успел продать дарованное ему Дэмьеном поместье, и ныне располагал суммой в золоте, которая могла обеспечить ему безбедное, хоть и скромное житье в городе. Рувато снял небольшой дом и, пока Илис путешествовала, потихоньку стал обрастать в столице связями, благо здесь ему не нужно было скрывать свою личность и прятаться от людей.

Так что, вернувшись в Ифранию всего лишь через месяц, Илис с удивлением обнаружила, что Рувато уже вполне сносно разговаривает по-истрийски, а половина городских аристократов знакома с чужеземным князем Слооком. Причем все знакомые отзывались о нем как о совершенно очаровательном человеке. Нашлось даже несколько барышень, тайно по нему вздыхающих. Вот это да! — с восхищением подумала про себя Илис. Все-таки у него это врожденное.

Илис тоже умела располагать к себе людей, но не с такой скоростью и не в таком количестве.

Сама она успела восстановить почти все связи, порванные много лет назад. Всюду ее встречали с восторгом, удивлением и радостью. Родные и друзья помнили Илис шаловливой девочкой-подростком, в пышной короткой юбке и с косичками, а теперь перед ними представала уверенная в себе молодая дама с прической и в модном платье. Особенно сильным оказалось потрясение, испытанное княгиней Авнери, матерью Илис. Все то время, пока Илис оставалась в родительском доме, княгиня ходила за нею, почти не отпуская ее руку, и никак не могла поверить, что эта дама — ее маленькая дочка.

Но и для Илис все изменились, некоторые — почти неузнаваемо, начиная с брата. Илис-то помнила высокого нескладного юношу восемнадцати лет, а теперь он стал красивым статным мужчиной, да еще, к тому же, отцом двух детей!.. Принять подобные перемены было нелегко.