Светлана Крушина - Хроники империи, или История одного императора

— Вы же сказали, что вам ничего не грозит.

— Не грозит, верно… Но мне… немного не по себе.

— Я плохой защитник для вас, Илис.

— А мне не нужна ваша защита! Мне нужна ваша поддержка! Моральная! А вы, между прочим, заявили мне в Медее, что находитесь в полном моем распоряжении!

Глядя на искреннее возмущение Илис, Рувато не смог сдержать улыбку.

— Хорошо. Я поеду с вами.

— Ура!..

Но оказалось, что без комнаты на постоялом дворе не обойтись. Нужно было где-то оставить вещи и привести в порядок платье и волосы. Илис, руководствуясь давними детскими воспоминаниями, таскала Рувато по Ифрании до тех пор, пока не остановила выбор на заведении, показавшемся ей достаточно приличным. Каждый новый поворот улицы пробуждал в ней очередную порцию воспоминаний. Волнение Илис росло, Рувато тоже нервничал. Ему было очень непривычно слышать вокруг себя чужую речь. На всеобщем здесь разговаривал едва ли один из двадцати, и Рувато в полной мере ощутил себя чужестранцем.

Город поразил его не только звуками чужой речи, но и обилием зелени, непривычной глазу жителя другой части света. В Ифрании росло множество деревьев с мясистой, темной листвой, и почти все они были усыпаны цветами разнообразных форм и расцветок. В общем город, особенно центральная его часть, напоминал цветущий сад. Это было очень красиво. А дворец так и вовсе утопал в темной зелени, на фоне которой особенно ярко сверкала ясная позолота и белый камень.

Воздух был не жаркий и не холодный, а теплый, как в майский день на юге Медеи, влажный и пропитанный цветочными и морскими ароматами. В небе, как и было обещано Илис, вальяжно парили чайки, чьи жалобные голоса преследовали путников до самого центра города.

Только вот стража у кованых, позолоченных ворот дворца встретила гостей не слишком гостеприимно. Заявление Илис убило их наповал: она потребовала встречи с королем, или принцем, или вообще с любым человеком, носящим имя Авнери.

— Король кого попало не принимает, — с мрачной усмешкой сообщил один из стражей на истрийском. — Вы сами кто такая будете, барышня?

— Я, — Илис горделиво выпрямилась, — буду княжна Илиссия Авнери. Так и можете доложить его величеству.

Стражники сильно удивились. Хоть Илис и выглядела в этот момент весьма величаво, но ни про какую княжну Авнери они не слыхивали. Что и понятно: Илис исчезла из Ифрании и официальной истории королевской семьи очень давно, ее старательно вычеркнули из всех списков, и многие из тех, кого не интересовали дела политические, про нее просто забыли.

— Вы доложите, доложите, — настаивала Илис, любуясь на изумленные физиономии солдат. — А то король сильно разгневается, когда узнает, что я тут была, а ему не сообщили.

Самоуверенность Илис на стражников подействовала, они засомневались.

— Как доложить о вашем кавалере, миледи? — спросил один из них.

— Князь Рувато Слоок из Касот.

— Сожалею, миледи, — с явной виноватой ноткой в голосе проговорил стражник, — но вам придется обождать здесь.

— Ничего, подождем, не развалимся, — оптимистично согласилась Илис, чем окончательно вогнала бедных солдат в состояние шока. Подобных слов от княжны они не ждали.

— О чем вы говорили? — наклонившись к уху Илис, спросил Рувато, который не понял ни единого слова из разговора. Илис объяснила. — Как-то это унизительно — ждать у ворот, как будто мы пришли просить милостыню, — заметил Рувато.

— Смирите гордыню, князь, — хихикнула Илис. — Да и дальше, надеюсь, пойдет не так плохо.

Дальше все пошло даже лучше, чем предполагала Илис. К ним выслали целый эскорт придворных, которые с величайшим почтением, едва ли не под руки, препроводили гостей в тронный зал. Илис шла чуть ли не вприпрыжку и с трудом сдерживала сильные чувства. Что до Рувато, то в нем снова проснулся придворный, чему отнюдь не мешало его более чем скромное платье.

— …Илис, дитя мое!.. Какая же ты стала взрослая!

Король Истрии, Реул Авнери, протягивал к Илис руки, явно намереваясь сжать ее в объятиях. Илис не стала противиться его намерениям и позволила ему прижать себя к груди. Попутно она отметила, что дядя очень постарел; его волосы, похожие больше на львиную гриву, совсем поседели. Черные глаза оставались молодыми и жаркими, неуместными на сухом старческом лице, прорезанном морщинами. Король был не в официальном платье, и о его положении свидетельствовал только тонкий венец на седых волосах.

— Я так боялся, что ты не захочешь возвращаться, Илис!

Похоже было, что он говорит искренне. Освободившись из его объятий, Илис отстранилась и с изумлением и почти испугом увидела слезы в дядиных глазах.

— Добро пожаловать домой, Илис, — раздался знакомый холодноватый голос, и Илис увидела Крэста, который до сих пор держался в стороне.

С ним Илис обниматься, разумеется, не стала, только кивнула сдержанно. А Крэст с несколько высокомерным любопытством посмотрел на Рувато и перешел на всеобщий язык:

— Если не ошибаюсь, я имею честь видеть перед собой князя Слоока?

Рувато молча поклонился.

— Князь сопровождал меня в путешествии, — живо пояснила Илис.

Только теперь, казалось, король заметил Рувато, и в глазах его проскользнуло беспокойство, неясно чем вызванное. Илис озадачилась. Присутствие Рувато явно отвлекло Реула Авнери от возвышенного и растроганного состояния духа и привело его практичный ум в состояние боевой готовности. С чего бы?.. Илис внимательнее вгляделась в короля, и в течение следующей минуты могла наблюдать следующую прелюбопытную картину: Реул и Рувато встретились взглядами и довольно долго разглядывали друг друга, после чего в глазах у обоих одновременно возникло понимание, и сразу же Рувато отвернулся и склонил голову. Удивление Илис возросло вдвое. Что такое ее касотский друг смог прочесть в глазах короля?..

Тем временем, семейная встреча превращалась в официальный прием, и это Илис уже не очень понравилось. Приветствовав вновь обретенную племянницу, Реул Авнери явно не знал, что делать с ней дальше. Он пригласил гостей в укромный будуар, примыкающий к тронному залу, и стал потчевать их сладким вином и фруктами, а заодно расспрашивать о путешествии. На Илис он поглядывал с опаской, на Рувато (из уважения к которому беседа шла на всеобщем языке) — со значением.

Когда стало ясно, что король Реул вот-вот иссякнет, в разговор с присущей ему дипломатичностью вступил Крэст. Вкрадчивым голосом (давно Илис не слышала от него подобного) он высказал предположение, что гости хотели бы отдохнуть с дороги, а потом уже беседовать о делах семейных и прочем.