Денис Субботин - Огненный дождь

-Слава! – стоял многоголосый рык над полем. – Слава Роду!..

3. Князь Лютень и Ярослав. Поле недалеко от Сальма. 28 день месяца Серпеня.

Князь Лютень, хоть и хаял его Ивещей – по делу, к слову – в самом пекле не был. Бой был тяжёл, воинам не мешал пример лично княжеский… Но в пекло его не пустили бы. Как сейчас, когда сражаться ему пришлось с самого краешку… Рядом, по обычаю Рода защищая господину спину, сражались Ратша с Мироном, вокруг – сплошь княжие можи, вящая часть дружины. И немного их – если с витязями – сотня, а каждый десятерых стоил. Могуч, яр… Молод довольно. Редко когда в можах задерживались после тридцати вёсен. Тридцать – почти старик, а ещё не боярин, не воевода острожный?! Значит, либо трус, либо дурак. А таким и в дружине делать нечего…

Меж тем, бой шёл вовсе не так, как полагал Лютень. Если Ивещей своей хитроумной задумкой – пешим ударом в лоб – сумел сломать ход боя и там уже шло истребление, а спешенные сотни в основе своей вышли из боя и в резерве садились на коней, то эти три когорты упёрлись всерьёз. И – что всё время заставляло князя нервничать – на левом фланге по прежнему держали «аспид». На один залп там всего, десять-двенадцать воинов накроет… Но обидно даже столько терять, коль дело уже почти выиграно. Да и так уже обильно покропили фронтирскую землю родянской кровушкой…

-Слышь, князь! – окликнул его, отирая кровь со лба, отдыхавший неподалеку Рудослав. – Может, повторим маневр твоего воеводы? Я берусь с Турами атаковать пешим!

-Я и сам бы атаковал, если б возможность видел! – поморщился Лютень. – Кони устали и вскоре мы не сможем атаковать… Да этот «аспид» покою не даёт! На один залп там, но если по пехоте, многие сгорят! Не хочу такого!

Сидели рядом, видели – очередная атака захлебнулась так же, как и предыдущие. Хорошо ещё, здесь отборная конница была, вои гордые и к тяжёлым боям привычные. Будь ополчение, уже побежало бы… А что, и родяне, случалось, бегали!

Князь уже раскрыл было рот, готовясь разрешить пешую атаку, а быстрый до дурности Рудослав начал с коня слезать… Помешало пение труб. Только вот… Если пение родянских рогов, пение серебряное и весёлое, взвеселило бы сердца воинов, то это – заунывное и протяжное – вызвало если не уныние, то изумление и смущение. А потом из-за треклятого раменья медленно, на ходу перестраиваясь в боевые порядки, выдвинулись свежие базиликанские когорты. Сначала – четыре, потом ещё два раза по столько. Наконец, в конце – ещё две…

-Всё, конец! – выругался Рудослав, шумно сплёвывая сквозь зубы. – Влипли! Свежая арифма!

-И от старой – остатки! – глухо подтвердил Лютень. – А мы – измотаны боем, сражаться дальше вряд ли сможем…

-Что ж, Перуну в его дружину всегда нужны воины! – как можно бодрее сказал Рудослав, не зря прозванный буй-туром. Его длинный, лучшего златенского булата, меч покинул ножны, в которых покоился самую чуть. – Умрём же, как Род заповедал!

-Погоди! – положив ему на взбугрившиеся от тяжести мышцы ладонь, тихо сказал Лютень. – Не горячись… Мы – не дома, где сражаться должны до последней капли крови. Мы сейчас – наёмники. И воевать должны, как наёмники.

-Это как? – не понял Рудослав, за спиной которого уже выстраивались для атаки его Туры. Для последней, наверное, атаки…

-Это – сейчас отступить! – невозмутимо сказал Лютень. Подразнить их чуток, сотню-другую в заслоне оставив… И заманивать их на всё войско. Там уже – разобраться, как умеем! Ну, и к Буйславу гонца срочно послать! Чтобы знал, где встречать, да как!

Видно было, что слово «отступление» вызвало в горячем воеводе-туре яростное неприятие. Однако Буйславу удалось-таки вколотить в племянника малость мозгов… По мере того, как Лютень договаривал свой план, на хищной роже Рудослава проступала дикая ухмылка…

-А что, план – хорош! – одобрил он. – Дядя с войском, поди, недалёк уже, не сильно много времени ЭТИ поживут. Чур, заманивать я буду!

-Заманивать – мы! – согласился Лютень, словно не заметив этого «я». – А заслон… Ярослава сотника ко мне!

-Этого… поджигателя, что ли? – ухмыльнулся воевода. – Доверяешь ты ему, Лютень!

-Как себе… почти! – с малой оговоркой подтвердил тот. – Умён, хитёр, осторожен… Не испортится, воеводой будет! Для начала, конечно, витязем в дружину к себе возьму…

Ярослав появился почти сразу – весь ещё в сражении, с разбитым носом, новым шрамом под правым глазом…

-Звал, княже? – сухо спросил он, по сю пору обиженный.

-Звал! – так же сухо ответствовал Лютень. – Что сотня?

-А что – сотня? – вопросом на вопрос ответил ей командир. – Убитых, хвала Роду, всего пятеро. Правда, один из них – Травень… Раненных, тех много. Почти два десятка! Многовато для такого боя, княже!

-Многовато! – мрачно согласился Лютень. – В других так же?

-Берсень ранен! – вздохнул Ярослав. – Ему шлем «жёлудем» пробили! Хорошо ещё – лоб не проломили. Но мозги так тряханули, что он сейчас только мать и поминает. Ну, иногда ещё кого из родственников… Почему-то – чужих!

Рудослав, внимательно слушавший разговор, в голос заржал. Лютень лишь сухо улыбнулся…

-Вот что, Ярослав! – сурово сказал он, выждав, когда отсмеётся воевода Туров. – Я понимаю – устал! Ведаю и то, сколь много ты сделал в этом бою… Но – видишь тех воинов?

-Вижу! – Ярослав заметно помрачнел. – Княже, умрём – не посрамим чести Рода!

-Это – знаю! – поморщился Лютень. – Да что я всем объяснять должен?! Уходим, сотник! Бери свою сотню, ещё одну… Вон хоть Берсеня! И – заслоном вставай. В прямой бой не вступай, но и потерять себя не давай. Держись так, чтобы они преследование своё не оставили, но и взять тебя не смогли. Конницы у них мало, раз клыки обломаешь, уже не сунутся. И – смотри! Тяни на Полночь, к Рыжим Камням… До них – вёрст тридцать-сорок… В самый раз! И пехоту, как бы ни упрямилась, измотаешь, и сам коней не загонишь… Что скажешь?

-Княже… - сотник заметно нахмурил брови, чем-то очень недовольный. – Княже… А если они не захотят следом идти? Ну, может у них воевода – трус?

-Не трус, а осторожный! – ухмыльнулся Рудослав, впервые вмешиваясь в разговор. – Ты, сотник, не дурак ведь! Сделай что-нибудь, чтобы он осторожность эту потерял. От ярости, например! Внял?

-Внял! – просветлев ликом, сверкнул ухмылкой Ярослав. – Дозволь сполнять, княже? Времени мало!

-Исполняй! – кивнул Лютень. – Трубач, сигнал отхода!

Сигнал отхода – тягучий и длинный, прорезал воздух и сотни родян, на ходу подхватывая раненных, начали выходить из боя. Базиликанцы их не преследовали – были настолько измотаны боем, что оружие бы удержать. Единственный отряд, ринувшийся вослед – ала второй арифмы, должна была проскакать по мокрой и вязкой земле почти версту. Загонят коней, дурни…