Наталья Соколина - Долгая дорога к счастью-2

  Из гостиной тихо зашёл лорд Эйжен:

  - Эни, ты плохо себя чувствуешь? Может, отправить за лекарем Лиомом?

  - Спасибо, Эйжен, не надо. Я просто устала и хочу спать.

  Муж вышел, прикрыв за собой дверь. На самом деле, ей нужно было остаться одной, чтобы написать письмо лекарю Врегору. Полежав с полчасика, Энна встала и принялась за письмо. Оно получилось большим и подробным. Запечатывать его она не стала: Верейда не станет читать и отправит его завтра вместе со своим.

  Подошло время ужина. Энна спустилась в малую столовую, где нашла в одиночестве сидящую леди Зелинну. Миледи ласково улыбнулась, карие глаза смотрели мягко и внимательно:

  - Эни, я так рада, что вы помирились! Наверно, брат объяснил тебе свой странный поступок?

  Энна улыбнулась золовке:

  - не беспокойся, Зел, всё хорошо. Его страхи надуманны. Он примеряет на меня судьбу Клерины, но мы разные люди и всё у нас происходит по-разному.

  - Знаешь, Энна, - леди Зелинна смущённо улыбнулась, - я очень жду вашего ребёнка. Ты только не смейся, но я уже сейчас люблю его! Как представлю крохотные ручки, ножки, сердце так и замирает! Ты не будешь возражать, если я стану вязать для него тёплые штанишки, носочки и курточки?

  Энна обняла золовку, крепко поцеловала:

  - какая же ты хорошая, Зел! Конечно, я не буду смеяться! Наоборот, я очень рада, что ты будешь любить его и навяжешь ему тёплых вещей. Я-то не очень хорошо умею вязать.

  - Или это будет она, - улыбаясь, поправила Энну миледи.

  Дверь открылась, вошёл лорд Эйжен, весело спросил:

  - а чему это вы так радуетесь? А можно, я тоже присоединюсь к вам?

  Улыбка сползла с лица Энны, она отвернулась. Понимая, что её поведение достойно осуждения, она всё равно не могла ничего с собой поделать. Ещё сегодня утром муж хотел избавиться от ребёнка, и Энна не была готова так быстро и легко его простить. Лорд Эйжен увидел, как изменилось лицо жены, и помрачнел. Леди Зелинна переводила растерянный и расстроенный взгляд с одного на другую:

  - Понимаешь, Эйжен, мы обсуждали, кто родится и что мне надо будет связать для малыша из тёплой одежды.

  - Ну, я думаю, неважно, кто родится! - Опять постарался весело сказать милорд, - мы с Энной будем любить хоть сына, хоть дочку, да, солнышко?

  Энна неохотно перевела взгляд на мужа, через силу ответила:

  - да, конечно.

  Ей хотелось ответить колкостью, чтобы ему было так же больно, как было больно ей прошедшей ночью, но она сдержалась, кивнула слугам, чтобы подавали на стол и перевела разговор на другое.

  После ужина милорд предложил ей руку и проводил до её покоев. Она не предложила ему зайти, как он, кажется, ожидал. Сославшись на усталость, Энна ушла к себе в спальню. Там отослала Имру и, как была, в платье, легла на кровать, задумалась.

  Поверила ли она мужу, что он не будет пытаться избавиться от ребёнка? Специально не будет. Но ведь всё может произойти и случайно? Будет ли он беречь нерождённое дитя, беспокоиться о нём так же, как о ней? Уверенности у неё не было. И как быть с супружескими обязанностями? Не повредит ли это? Спросить не у кого, а сама она не знает. Одна надежда, что примерно через полтора месяца придёт ответ от дедушки Коринора. Уж он-то наставит её на путь истинный, напишет всё, что ей необходимо знать. Подумав, решила, что не будет говорить с мужем о ребёнке, постарается не привлекать его внимания. Живот будет заметен ещё не скоро. Надо подумать над новыми платьями с пышными юбками, которые скроют беременность. Спать она будет в своей спальне. Нет, отказывать Эйжену в близости нельзя, но необходимо быть настороже. Что-то надо бы придумать с утренней тошнотой. Он обязательно услышит, что её опять выворачивает. Значит, надо как-то сдерживаться, а если не получится, то постараться, чтобы отвратительных звуков рвоты не было слышно.

  Определив для себя основную линию поведения, Энна повеселела. Позвала Имру и, раздевшись, с удовольствием погрузилась в лохань с тёплой водой. Она даже задремала под тихий голос горничной, которая мыла ей волосы и со смехом рассказывала последние замковые сплетни. Насторожилась, когда промелькнуло имя Верейды, переспросила ещё раз. Оказалось, начальник замковой стражи, капитан Онорен, влюблён в её подругу. Энна вспомнила этого здоровяка. Кажется, он был племянником Командующего войсками Теремиса рьенна Пренира. Капитан Онорен выглядел сурово. Тёмно-русые волосы, густые брови, серые строгие глаза, квадратный подбородок, твёрдо сжатые губы. Ему было около 30 лет, и шесть из них он командовал стражей, охраняющей Владетеля и его семью. Энна не могла представить его робким влюблённым. Она подумала, что надо порасспрашивать Верейду о её поклоннике.

  Лениво вылезла из лохани, закутавшись в пушистую простыню, поплелась в спальню. Имра тщательно протёрла волосы сухим полотенцем, аккуратно их расчесала, подала хозяйке шёлковую ночную рубашку.

  Энна слышала шаги мужа за дверью, в его спальне. Она, не спеша, переоделась и улеглась в постель. Имра потушила лампу и, пожелав миледи спокойной ночи, вышла, прикрыв дверь.

  Энна уже задремала, когда услышала, как открылась дверь в спальню лорда Эйжена. Он тихо подошёл к кровати, опустился на колени перед изголовьем.

  - ты не спишь, солнышко?

  Энна отодвинула голову:

  - Эйжен?

  Он положил голову к ней на подушку, прихватил губами прядку волос, сказал тихо:

  Энна, тебе тяжело? Ты не веришь мне и не можешь простить?

  Она пожала плечами, но поняла, что в темноте он не увидит, сказала:

  - да, тяжело, обидно. И, прости, не верю...

  - Я понимаю, - он вздохнул. - Что делать будем?

  - Не знаю... Ничего.

  Он поцеловал жену в лоб, поднялся на ноги:

  - спокойной ночи, солнышко, - и ушёл к себе в спальню.

  Полежав немного, Энна заплакала. Ей было обидно и грустно. Хотелось, чтоб Эйжен остался, целовал её и уговаривал простить, а он просто ушёл и закрыл за собою дверь. Поплакав немного, она встала и умылась. В щель под дверью из спальни мужа пробивался свет. Она немного подумала, не пойти ли ей к нему, но тут же вспомнила о своём решении не привлекать к себе лишний раз его внимания и легла в постель. Проснувшись ночью, увидела, что в щель под дверью по-прежнему пробивается свет.