Ник Перумов - Дочь некроманта

К вечеру Ниакрис добралась до первого в длинной цепи колодцев, соединявших Храм с более пригодными для жизни краями. Донимавший ее днем ветер, что гнал с бархана на бархан тучи мелкой и едкой пыли, наконец-то стих, и яркие-яркие звезды как-то по-особенному празднично сияли в небесах. Чернота неба, искорки звезд, песок, источающий накопленное за день тепло… Ниакрис легла ничком, раскинула руки. Мир, громадный мир лежал вокруг, глубоко и ровно дыша, точно исполинский морской кит-левиафан. Тысячи тысяч дорог перед ней, и год — громадный срок, особенно когда тебе всего пятнадцать; смерть еще где-то невообразимо далеко, даже если должна наступить на следующий день: таково уж свойство юности, с твердой и неколебимой верой в собственное бессмертие. «Все умрут, но не я», — мысль не отличающаяся глубиной или мудростью, однако в молодости она неотвязна — наверное, только она и дает силы жить и свыкнуться с неизбежностью конца.

Время гадания близилось. Ниакрис чувствовала его течение настолько остро, словно каждый миг и каждая секунда, сорвавшиеся в пропасть невозвратного прошлого, были каплями ее собственной крови. Небесные тела как будто протягивали к ней незримые руки — через все бездны пространства, непредставимого скудным умом смертного. И в миг, когда ядовито-желтый Ямерт, снежно-белый Ямбрен, коричневатая Ятана, огненно-алая Явлата и изумрудная, точно весенняя трава, Ялини сошлись на одной прямой, — нить Силы протянулась с небес на землю, бесплодную, мертвую землю, где возле затерянного среди песков колодца лежала, раскинув руки, зажмурившаяся девушка.

Все эти годы в Храме Ниакрис не имела никаких вестей из большого мира. Для усердных учеников он как бы переставал существовать. Она не знала, что случилось с ее Врагом, где его искать — не знала ничего, кроме одного — она обязана его найти.

Она закричала от жгучей боли — сила небес опаляла, словно огонь. Тело изогнулось дугой, сознание помутилось — но вытолкнуть из себя заранее сплетенное заклинание она успела, словно плюнув в лицо холодным и равнодушным небесам.

И, хрипя, отхаркиваясь кровью и корчась на земле в жестоких судорогах — неизбежная расплата за подобные колдовские прозрения, — она словно с высоты птичьего полета увидела угрюмый замок в суровых, злых горах; болезненно-тонкие башни, словно вознамерившиеся пронзить сами тучи, дерзни те опуститься недозволенно низко; высокие изогнутые переходы, арки, переброшенные через пропасти. Замок напоминал диковинного спрута, распростершего щупальца над безднами. К замку вела одна-единственная узкая дорога, где едва могла протиснуться телега — со всех сторон были только отвесные скалы. Тонкая цепочка каких-то существ тянулась к воротам по подвесному мосту без признаков перил и исчезала в черном провале входа. В венчике окон главной башни угрюмо мерцал красный отсвет. От всей этой картины веяло смертью и запустением, запустением и смертью, и Сила, обитавшая в пределах этих стен, похоже, давно забыла, что такое радость.

Больше Ниакрис ничего не увидела — пришло четкое осознание пути, дорога лежала перед ней, словно начертанная на карте. Оставалось только встать и идти.

Сознание погасло, уступив натиску боли. Ниакрис провалилась в забытье с блаженной улыбкой на губах. Она узнала все, что нужно, — и кого волнует, что откатом от ее заклинания колодец превратился в зловонную яму, забитую ядовитой зеленоватой слизью, где очень скоро заведутся более чем несимпатичные создания?..

Дорога стелилась под ноги. Закаты сменялись восходами, пески уступили место сухим степям. Ниакрис шла на северо-восток, туда, где цепь старых гор почти что надвое разделила громадный континент. Ее не заботило, сколько дней займет дорога. Пусть даже и целый год. Жара сменилась осенними дождями, надвинулись леса, безлюдье сменилось редкими деревнями — а она все шла и шла, почти не обращая внимания на окружающий мир. Правда, мир сам пытался обратить на нее свое внимание, но, увы, безуспешно.

Как правило, она сторонилась людей. Еду она добывала в лесах — осень щедра на ягоды с грибами, и только невежда не сможет на этом прожить, а Ниакрис как раз невеждой отнюдь не была.

Правда, однажды она-таки не смогла миновать города — крепость запирала вход в узкое ущелье, а пробираться по отвесным скалам означало большую потерю времени — летать Ниакрис все-таки не умела.

На нее стали пялиться еще в воротах. Стражники, смуглые, черноволосые, в странных желтоватых пластинчатых доспехах и рогатых шлемах, уставились на белокожую Ниакрис, словно на чудо. Копья с широкими, в полторы ладони наконечниками скрестились, преграждая ей путь.

Язык, на котором к ней обратились, Ниакрис знала, но ответ получился, разумеется, с акцентом: наставники Храма очень старались, но полностью изгнать это так и не смогли.

— Ты откуда?

— Из Меагры, — Ниакрис назвала большой порт на побережье Южного Океана.

— Не похожа ты на меагрийку, — нахмурился старший. Скрещенные копья не поднимались.

— Конечно, — презрительно бросила Ниакрис. — Я в Княж-городе родилась.

— В Княж-городе? — не успокаивался стражник. — А в Меагре что делала?

— На жизнь зарабатывала, — невозмутимо ответила Ниакрис. — Так, как могла. — И она игриво подмигнула старшему наряда.

Охранники масляно осклабились.

— Э, подружка, мы таких, как ты, запросто в город не пускаем, — ухмыльнулся старшина. — Давай-ка, прогуляемся… тут недалеко…

— Можно и прогуляться, — беспечно кивнула Ниакрис.

— За меня останешься, Кирит, — распорядился старшина. Облапил Ниакрис за плечи и почти что поволок к узкому проулку, вплотную примыкавшему к городской стене.

Так Ниакрис и попала внутрь.

Они прошли шагов двадцать по грязной улочке, завернули за угол, оказавшись в окружении отвратного вида глинобитных домов в два этажа, с черными провалами окон и зловонными сточными канавами вдоль стен. Стражник задом толкнул какую-то дверь, потянув Ниакрис внутрь.

Она послушно последовала за ним — но стоило солдату сунуть обе ручищи ей под запыленный плащ, как рука Ниакрис взметнулась, сложенные щепотью пальцы ударили стражника в горло с такой быстротой, что никто не смог бы даже рассмотреть этого движения.

Незадачливый страж свалился, точно куль с мукой, не издав и единого звука. Ниакрис равнодушно перешагнула через тело. Несколько мгновений спустя она уже покинула лачугу через занавешенную рваным покрывалом заднюю дверь, оказавшись на другой улочке, еще более кривой и грязной, чем предыдущая. Не оглядываясь, девушка быстро двинулась в глубь густого и запутанного лабиринта, возведенного человеческими руками.