Юлия Федотова - По следу скорпиона

– Мы к… комедианты, – пролепетал юноша. – Странствующие комедианты. Мы поем песни, баллады и тем добываем себе на хлеб.

Хельги с сомнением присвистнул. Он не раз встречал странствующих комедиантов и прекрасно представлял, что это за народ. Ушлые, пронырливые, нахальные, большие любители хлебнуть что покрепче и стянуть что плохо лежит. А уж в умении управлять толпой им и вовсе не было равных, куда там наемникам! Ни один бунт, ни один переворот в Староземье не обходился без непосредственного и самого активного участия данного социального элемента.

– Что-то не похожи вы на комедиантов, – заявила Энка напрямик. – Врете вы, вот что я думаю.

Оба как по команде залились краской.

– Мы говорим правду, – пискнула девушка голоском мелодичным, как звон колокольчика, не таким толпу перекрикивать. – Мы не колдуны. Мы поем. Хотите, мы вам споем «Балладу о спасении Мира», сложенную менестрелем Лукием из Эттеса?

– О-о-о, нет!!! Только не это!!! – заорал Хельги во весь голос.

Подменному сыну ярла больше других досталось от Лукия Эттесского, и любое упоминание о вышеназванном поэтическом шедевре ввергало его в состояние паники. Одна «роковая дверь, разверзнутая без страха», чего стоила! А ведь там были и другие слова. «Тогда герой огненноглазый/Поднял свой меч и возопил…», «Он прял ушами в ожиданьи, отвагой взор его горел»… Это при том, что спригганы шевелить ушами в антропоморфном состоянии не способны вообще! А уж фрагмент, связанный с героическим «снеданием» Ирракшаны, не решалась цитировать даже ядовитая Энка, потому что Хельги шипел и метко швырялся мебелью. Но несчастные комедианты всего этого, понятно, не знали.

– Вы не любите поэзию? – спросила девушка удивленно. Столь эмоциональная реакция на совершенно невинное предложение ее озадачила и, пожалуй, обидела; синие глаза подозрительно заблестели.

– Он не любит Лукия из Эттеса, – быстренько ответил Аолен. Он опасался, как бы Хельги не нагрубил.

– Тогда, может быть, послушаете «Песнь о Девяти?»… – начал было юноша.

– Не стоит! Право, в другой раз! – Неделикатно перебил эльф. А что ему оставалось делать? Главной пострадавшей в «Песни…» была Энка. Автор, скальд Олаф Громогласный, почему-то именовал ее не иначе как «рыжей бестией». Наверное, с его точки зрения, это была положительная характеристика, но сильфида поклялась убить поэта при встрече. – Давайте лучше познакомимся. Как вас зовут?

Вообще-то, по правилам эльфийского этикета, ему следовало сперва представиться самому и представить остальную компанию. Но тогда неизбежно последовал бы вопрос «Неужели вы – те самые?..», крайне нежелательный в сложившейся ситуации.

– Я Тина, – ответила девушка.

– А я Бриан. Да, Бриан, – сказал юноша, чуть замявшись. На него пристально воззрился Рагнар.

– Бриан, говоришь? Бриан… Где я мог тебя видеть?.. Слушай! – осенило его. – А ты, часом, не мой кузен Улль Бриан Р'Оверин, сын герцога Оверина? Уж очень ты смахиваешь на тетку Элеонору… Это младшая сестра моего отца, – пояснил он остальным.

Юноша молчал, скорбно потупив взор.

– Демон тебя побери! – громогласно расхохотался рыцарь. – Ты сбежал из дому! Неженка Улль сбежал с девкой! Лихо!

Кукольное личико кузена пошло красными пятнами:

– Она не девка! Она моя невеста! И я убью… – Он взглянул на собеседников, видимо, оценил свои шансы и уточнил: – Я буду сражаться с каждым, кто еще раз посмеет ее оскорбить!

– Да ладно, не кипятись! – Рагнар дружески хлопнул родича по плечу, тот заметно осел. – Никто не хотел обидеть твою невесту. Просто у меня дурные манеры, извини… Слушай, а она кто?

– Она пастушка! – отвечал юноша с вызовом.

– Ах, как романтично! – восхитился Хельги. – Сын герцога и пастушка! Прелесть! Настоящая пастораль!

– Угу, – кивнул рыцарь. – Интересно, не хватил ли тетку удар? Ее сокровище и… пастушка! Я уж молчу про герцога.

Влюбленные обнялись еще теснее, во взорах их сквозила решимость обреченных.

Но неожиданно на их защиту встала Энка.

– Знаете, кто вы? – зашипела она на Хельги и Рагнара. – Вы два бесчувственных солдафона, ни демона не смыслящих в тонких материях! Кто дал вам право издеваться над чистой и светлой любовью?

– А я не издеваюсь, – возразил Хельги невинно. – Я, наоборот, гм… умиляюсь.

– Держи свои умиления при себе! Думаешь, это так легко – решиться бежать из дому?

– А чего тут трудного? – пожал плечами Хельги. – Не из плена же! Вряд ли взрослых герцогских сыновей стерегут слишком строго.

– Бестолочь! – совсем разозлилась сильфида. – При чем тут стража?! Я о душевных колебаниях речь веду! На это решиться надо!

– Ты что, долго колебалась, прежде чем сбежала? – искренне заинтересовался Хельги.

– Представь себе, долго! – отрезала Энка. И добавила: – Полчаса!

– !!!

– Не понимаю, чего вы разрезвились! – Сильфида всем своим видом выражала оскорбленное достоинство. – С вами как с культурными разговариваешь, а вы – ослы сехальские! И ты, Аолен, не исключение, хоть и эльф.

Отсмеявшись, Меридит решила перевести беседу из возвышенных сфер в более конструктивное русло.

– И что вы теперь намерены делать? – поинтересовалась она у влюбленных.

Те переглянулись.

– А вы… вы разве нас… отпустите? – спросил Улль.

Меридит хмыкнула:

– Нет, мы отвезем вас в Аполидий и продадим в рабство. Тебя в рудники, Тину в гарем… Да шучу я, не падайте! Разумеется, никто не станет задерживать вас против воли. Просто скажите, где вас ссадить.

– Нам назад надо. У нас в Хемме осталось немного вещей.

– О! – махнула рукой сильфида. – Это забудьте. В Хемму путь закрыт. И холера там, и аборигены могут передумать. На вашем месте я бы пошла на запад.

Эдуард посмотрел на юного герцога. Вспомнил себя позапрошлогоднего.

– Ну зачем ты говоришь глупости? – сказал он сильфиде. – Как они вдвоем пойдут на запад?

– По побережью. Как сюда пришли, так и обратно пойдут.

– А как они сюда пришли? Вы как сюда пришли?

– С караваном, – прошептал Улль. – Из Трегерата шел караван, мы были при кухне.

– Вот видишь! А вдвоем они даже до Алнайшаха не доберутся. Лично я даже сейчас вдвоем с Ильзой не решился бы, а ведь нас целый год учили. Не разбойники или шай-таны, так жара их погубит.

Рагнар изменился в лице:

– Никуда я их не пущу! С нами останутся!

Энка взялась спорить. Они свободные взрослые люди и имеют полное право на самоопределение. А влиять на их жизненный выбор с позиции силы – аморально. Рагнар был непреклонен. Как он сможет смотреть отцу в глаза, если позволит погибнуть единственному сыну его любимой сестры?