Маргит Сандему - Страх

Она с опаской взглянула на свои руки и грудь. Ничего. Пощупала виски. Тоже ничего.

«Я ничего никому не скажу, — подумала она — Будто бы ничего и не случилось»

Но она все же позвонила дежурной медсестре.

Та немедленно явилась в палату.

У Винни совершенно пересохло во рту. Ей трудно было говорить.

— Мне хотелось бы переговорить с Рикардом Бринком, полицейским.

— Это невозможно. Он находится в изоляции.

— В самом деле?

— Да. В этом же самом здании, но в другом отделении.

— Рикард? Он заражен?

— Мы этого не знаем. Но он переправлял с острова Агнес Йохансен. Все, кто находился на борту судна, были помещены в изолятор.

Ах, Рикард! Вот почему он не приходит! Весть об этом была для нее облегчением. Но то, что он, возможно, был болен…

Нет, этого не должно было произойти!

Лежа на подушке с закрытыми глазами, она тихо сказала:

— Сестра, я чувствую симптомы болезни. Сестра кивнула.

— Мы ожидали этого. Сейчас я позову доктора.

Винни снова осталась лежать одна.

«Вот и кончилась моя жизнь, — подумала она, и слезы полились по ее горячим щекам. — Я так ничего и не добилась в жизни, но какой-то маленький просвет у меня все же был: этот человек заботился обо мне. Я даже думаю, что была немного влюблена в Рикарда Бринка…

Возможно, так оно будет лучше. Ведь я никогда не смогу соединиться с ним. Нет, мне нечего надеяться на это!

Но все-таки… Наверное это глупо, но, Господи, мне так не хочется умирать!»

11

Пастор Прунк тоже не хотел никому говорить о своем самочувствии. Немного побаливает спина, но можно ли ожидать иного, когда спишь на таком жестком матрасе? Он чувствовал жар во всем теле — да, в такой жаре, как в этом изоляторе, просто нечем дышать!

Но Господь не покинет его. Господь не может допустить, чтобы он заболел! Весь мир мог погибнуть, но только не он, который мог в любой момент обратиться к Богу и получить ответ. (Тот ответ, который устраивал самого Прунка.) «Нет, не говори мне об оспе, — мысленно приказал он. — Ведь у меня никогда не было прививок. А Бог наказывает только тех, кто не верит в него, тех простофиль, которые оскорбляют его тем, что обращаются к врачу. Это не моя вина, что я попал в больницу, Господи, Ты же знаешь это. Я чист перед Тобой, я Твой избранник, я всегда знал об этом. Ты сам выбрал меня, считая меня лучшим Твоим созданием. Так почему же они вбили себе в головы, что у меня оспа? Это просто смешно!

Боль в спине не дает покоя. Просто адская боль. Проклятые больничные койки! Нет, у меня вовсе нет никакой лихорадки! Я же сказал, медсестра, нет у меня температуры, так что уберите этот дурацкий термометр! Нет, нет, не надо звать доктора! Разве вы не видите, что я совершенно здоров? Должен сказать вам, медсестра, что такие, как я, никогда не болеют! Почему? Нет, этого я вам не скажу, потому что вы все равно этого не поймете, это выше понимания обычных людей. Не забывайте, кто я такой, сестра! Нет же, говорю я вам, не нужен мне этот термометр, это инструмент дьявола! Нет, сестра, я не позволю, чтобы со мной так вольно обращались! Нет, подите прочь, все! Все! На помощь!..»

К удивлению и облегчению всех, Винни быстро поправилась. Кроме температуры и болей в голове и в спине никаких других симптомов болезни у нее не было. И уже через пару дней она была здорова.

Но не было никаких сомнений в том, что она перенесла болезнь — в очень легкой форме.

— Да, фрекен Дален, — сказал врач, худой, как призрак. — Можете считать, что у вас теперь иммунитет против оспы. Переносчиком инфекции вы больше не являетесь, так что через пару дней вы можете ехать домой. Нам нужно освободить место для другого больного, — извиняющимся тоном добавил он.

В подсознании у Винни была только одна мысль: о больном Рикарде.

— Я… слышала, что у вас… не хватает медсестер и санитарок в изоляторе, — заикаясь от смущения, произнесла она. — Поэтому я подумала, что… я могла бы вам помочь. Я могла бы поработать санитаркой…

Она ждала его ответа, словно приговора.

Врач посмотрел на нее так, словно ее предложение показалось ему дико безрассудным. Но, поняв искренность ее намерений, он сказал:

— Ваша просьба для нас как манна небесная, фрекен Дален. Работать здесь трудно. Люди бегут отсюда, как от чумы — в буквальном смысле слова. Я переговорю с управляющим.

И уже через несколько дней Винни приступила впервые в своей жизни к работе. Она почитала это для себя за честь. Сама работа была достаточно простой, но правила распорядка были строгими. Она должна была жить в отделении и относить в стирку белый рабочий халат после каждого посещения больного. Беря что-нибудь, она должна была использовать тонкие резиновые перчатки, которые после этого надлежало опускать в бак с дезинфицирующим раствором, ей следовало без конца мыть и мыть руки и никогда не прикасаться ни к чему без особой на то необходимости, в особенности к дверным ручкам.

Она обслуживала только по-настоящему больных пациентов. Она не имела права ходить в отделение к тем, кто только был в контакте с больными.

Поэтому она не могла встретиться с Рикардом.

Она знала, что ему положен четырнадцатидневный карантин, так же как и ей полагалось это в свое время. И он находился в больнице уже несколько дней.

Она была разочарована тем, что не видит Рикарда, тем не менее, с большой охотой выполняла свою работу, и это служило ей утешением.

Одной из ее обязанностей было приносить питьевую воду тете Камме.

Направляясь к тете, Винни с трудом подавляла в себе злорадство.

Но, испуганно вскрикнув, она остановилась в дверях.

Камма Дален вся была покрыта гнойниками. Лицо, руки, шея, кожа сплошь были покрыты отвратительными нарывами — даже на пальцах рук, на губах, на ушах, на веках и даже на самом глазном яблоке. Все тело тети Каммы покрывала гноящаяся корка.

— Господи… — с жалостью произнесла Винни, ощущая при этом дурноту.

Лежащая в постели женщина медленно повернула к ней налитые кровью глаза. Камма больше не могла говорить. Не могла видеть. Винни поняла это по ее взгляду, который никак не мог сфокусироваться на ней. Но эти страшные, незрячие глаза красноречиво передавали ей настроение тети. В них горели гнев и враждебность. Эти глаза говорили: «В этом виновата ты, Лавиния! Это ты принесла в дом заразу!»

— Прости меня, — невольно произнесла Винни. — Ты должна простить меня! Дорогая тетя, чем я могу помочь тебе? Скажи, я сделаю для тебя все!

Глаза тети злобно сверкнули. «Поди прочь, ты мне противна!»

— Может быть, послать за Хансом-Магнусом? — необдумано спросила Винни.

Глаза Каммы выразили панику.

— Нет, конечно, какая же я глупая, — пробормотала Винни своим прежним, униженным тоном. — Но, может быть, все-таки дать ему об этом знать?