Ник Перумов - Адамант Хенны

Мысли Фолко были коротки и точны. Он не позволял себе расслабиться, он держал себя в железных рукавицах — мастер Холбутла, бывалый и опытный командир пеших лучников, давно уж сменил Фолко Брендибэка, мирного хоббита-книгочея, любившего подразнить дядюшку Паладина (мир твоему праху, дядя, — спи спокойно, мы справили по тебе славную тризну…).

Свет, Свет, Свет… Свет — это благо. Как и Тьма. Когда они занимают каждый свое место и не пытаются вытеснить друг друга. Приходит день — и колосятся злаки, трудятся люди, добывают пропитание звери и птицы; приходит ночь — и веки смыкаются благодетельным, несущим отдохновение сном. Набирается сил земля; а люди в вечерней тишине слагают песни — или же любят друг друга, зачиная детей…

— Пришли! — коротко шепнул кхандец. — Вот он, дворец!

— И как мы теперь дальше? — по всегдашней привычке осведомился Малыш.

— Очень просто. — Рагнур обнажил саблю и уверенно, властно забарабанил эфесом в деревянную створку.

Они стояли возле неприметной боковой дверцы, наверное, какого-нибудь черного хода из дворцовых поварских или кладовых. Некоторое время на стук никто не отзывался — и тогда Рагнур бросил несколько громких ругательств по-харадски.

Это подействовало. В двери открылось небольшое застекленное окошечко, мелькнул тусклый свет лампадки. Сонный голос что-то недовольно спросил — очевидно, «кто такие?».

Начальственным раскатам Рагнурова голоса позавидовал бы, наверное, сам распорядитель дворцовых шествий. Так или иначе, дверь приотворилась — ровно настолько, чтобы кхандский разведчик мгновенно смог ткнуть туда саблей. Хрип, бульканье — и звук рухнувшего на пол тела.

— Торин!

Дверь была заперта на внушительной толщины цепь, отомкнуть которую можно было лишь изнутри и когда створка полностью закрыта. Гном коротко взмахнул топором — и мифриловое лезвие, сработанное в дьюринском горне, напрочь снесло ушко запора.

— За мной! — бросил Рагнур.

Они перешагнули через распластанное тело стражника.

«До чего же легко мы стали убивать…» — невольно подумал Фолко, глядя на застывшее, искаженное недоумением и болью лицо злосчастного воина, совсем еще мальчишки, безусого и безбородого.

— Фолко! Не отставай!

Они очутились в низком сводчатом помещении. Это и впрямь был какой-то склад: по углам громоздились мешки, кули и тюки. Скупо светила единственная масляная коптилка; в дальнем конце — еще одна дверь, и за ней — ступени наверх.

Теперь им нужен был проводник. Даже Рагнур не мог знать, где держат невольниц харадского правителя.

Лестница вывела на второй этаж. Стало светлее — здесь висели уже настоящие лампы, поярче. Стены задрапированы пестрыми ало-черно-желтыми гобеленами с такими картинами, что Фолко не выдержал — покраснел.

— Все правильно, — шепнул кхандец. — Это коридор, что ведет в Зал Удовольствий правителя… За мной!..

Пост охраны ждал их за первым же поворотом. Похоже, для Рагнура эта встреча была полной неожиданностью — кхандец растерянно замешкался. Вместо разжиревшего гаремного служки друзья столкнулись с четырьмя вооруженными с ног до головы воинами из личной гвардии правителя…

Фолко сам не мог упомнить, как меч оказался у него в руке, и тело, повинуясь инстинкту, выбросило клинок вперед в глубоком выпаде. Меч, острие которого Фолко отточил поострее знаменитых кхандских шпаг, скользнул по чешуйчатой броне стражника, лишь слегка оцарапав тому горло.

Тишина тотчас взорвалась. Лязг оружия, хриплый рык, изумленные вопли — все смешалось на миг. Несмотря на неожиданную атаку, харадримы не растерялись. Один из них прыгнул к веревке сигнального колокола, трое других спина к спине вступили в бой.

На мгновение хоббита окатила горячая волна стыда. Как он мог промахнуться?! И прежде, чем его противник успел удивиться тому, что с ним сражается какой-то недомерок, Фолко с неожиданной силой отвел в сторону саблю стражника и, разворачиваясь, что было мочи ударил, целясь в щель между низким шлемом и верхом кольчужной рубахи…

Мифриловый клинок рассек кольца капюшона, подбородок и нижнюю челюсть стражника. Захлебываясь кровью, тот повалился, и Фолко тотчас опустил меч сзади на шлем харадрима, схватившегося с Рагнуром.

Еще несколько мгновений спустя все было кончено. Стражника, что рванулся к заветной веревке поднять тревогу, зарубил Торин, его топор с такой силой врезался в шлем воина, что железо вмялось глубоко в череп.

Малыш четко, словно на занятиях, вогнал дагу в горло своему противнику, и в живых остался только один часовой, оглушенный ударом Фолко.

— Быс-с-стро! — прошипел Рагнур, его лицо дергалось. — Показывай дорогу… О, проклятье! — И он перешел на харадский.

Едва пришедший в себя, стражник очумело хлопал глазами; соображать его заставил лишь кинжал под подбородком. Он торопливо, подобострастно закивал и потрусил по коридору. Рагнур заломил ему руку за спину, а Торин держал клинок возле горла пленника.

— Я сказал ему, что если он заведет нас не туда, то умрет первым, — перевел на Общий Рагнур.

— Запоминаем дорогу назад! — бросил Малыш, отсчитывая спуски и повороты.

Времени оставалось мало, очень мало: когда обход наткнется на трупы или когда выбравшийся на шум дотошный прислужник увидит плавающие в крови тела?

Эовин сжалась в уголке камеры, точно мышка. Неужели Тубала и в самом деле ее спасет? Неужели?.. Кто эта странная воительница, девушка старалась не думать. Не давало покоя иное: а ну как она навела на след мастера Холбутлы самого настоящего убийцу. Саблю-то Тубала носить умеет…

В коридоре сменилась стража. Теперь взад-вперед по длинному коридору невольничьей тюрьмы выхаживала иная надзирательница — правда, со столь же монументальной фигурой. Всякий раз, проходя мимо Эовин, стражница окидывала ее пристальным холодным взглядом.

— Ну вот и я. — Эовин вздрогнула, не сдержавшись. Перед решетчатой дверью ее камеры стояла Тубала — слегка запыхавшаяся, точно после бега. В руке ее позвякивало кольцо ключей. Нимало не смущаясь присутствием надзирательницы, воительница отомкнула замок.

— Выходи, — скомандовала она Эовин.

«Неужели у Тубалы все так и получится — легко и просто?» — успела подумать Эовин за миг до того, как, заметив неладное, нечеловеческим голосом заверещала стражница.

Тубала с легким шорохом выхватила саблю.

Но охранница и не собиралась сражаться. Сверкая пятками, она бросилась прочь, туда, где из дыры в потолке свешивалась толстая веревка, выкрашенная в алый цвет.