Александр Иванов - Игрушки Анкалимы

— Нет, он дремлет, — возразил второй.

— … — неуверенно промолчал третий.

— Откуда вы знаете? — спросил он неизвестно у кого.

— Скоро и ты узнаешь… — ответил ему неизвестно кто.

— … — скромно промолчал третий.

Чёрные дроны тянули сеть. А он не знал, что это за сеть, хорошо оно или плохо. Хотел знать, но не мог…

Утром он ничего не помнил. Лишь туманные обрывки ощущений.

Солнце ещё не взошло, а он уже топал к морю…

Тропа перевалила водораздел к Сухому ручью и пошла на спуск. Лёгкий ветерок посвежел, и вовсю сыпал желтыми листьями с шумящих деревьев и кустарников. Листья падали на землю и шуршали под его ногами. Пахло влажной свежестью и немного деревенской баней. Грибами пахнет, как говаривала мама, во время их редких совместных выездов за город.

А он терпеть не мог, когда его силком выволакивали на природу, полдня раздраженного таскали по лесу и, тыча под нос каждый найденный гриб, в непонятном восторге вопрошали: "Ну, разве не прелесть, смотри — какая красота, где ты ещё такое увидишь? А как здорово будет их замариновать!"

Ему всё это казалось глупой, бездарной тратой времени. А дома его ждал сиротливый комп и дроновская сеть. И, вернувшись из лесу, он уже никакого участия в дальнейшей судьбе грибов не принимал, а бегом врубал железо, надевал на голову обруч интерфейса, входил в сеть и оказывался в мире, который уже давно стал для него более реален и важен, чем все их дачи, природы и грибы вместе взятые…

Обруч и был самой важной частью современной сети дронов. Из мягкого пластика с тремя индукторами, у висков и на затылке. Он снимал сигналы нервной системы человека, преобразовывал их в импульсы сети компьютерной и передавал на комп, где они превращались в обычную электронно — кодовую информацию, которая пролетев по каналам связи тысячи километров, управляла роботом — дроном. В свою очередь данные от дрона, проделав обратный путь, через индукторы наводились прямо на мозговые центры восприятия. Вот и всё — человек видел, слышал и чувствовал, то же, что и дрон, и мог управлять им как самим собой.

Конечно, вся сложная электроника и программная идеология недоступны пониманию простого юзера, да он в этом и не нуждается. Вы же не задумываетесь над тем, какие сложные, недоступные вашему пониманию нервно — химические процессы происходят в организме, когда вы, например, чешете себя за ухом?

Алекс поскользнулся на сгнившем грибе и чтобы не упасть, растопырившись, присел на все четыре лапы и ухватился рукой за ветку ближайшей берёзки. "Вот тебе и нервно — химические процессы в натуре", — подумал он, отряхивая с правой передней ноги склизкие остатки разложившейся грибной плоти.

А грибов‑то здесь много, как‑то он раньше на это внимания не обращал. Хотя нет, была у него мимолётная мысль, давно, в самом начале его жизни на Острове — податься в друиды. Те занимались изучением живой природы, сбором различных гербариев, грибов, ягод, всяких там мхов и лишайников. Снадобья какие‑то готовили. Неизвестно только для чего. Замкнутая каста. Для большинства вообще непонятно чем они занимаются, и на какие доходы существуют. Наверно, таинственность их окружающая, и потянула его поначалу в этот клан. Но мизерность доходов не устроила и он, чтобы заработать подходящие средства, подался сначала к "жестянщикам", собирать всякий военный хлам — опасная, но хорошо оплачиваемая профессия. Затем к минокопателям, что ещё более опасно, зато ещё более доходно. И, наконец, приобретя достаточно средств и боевого опыта, стал вольным рыцарем островных просторов (ну, хотелось думать, что рыцарем). С формальным членством в совершенно неформальном клане. А главное, его совсем не интересовали все эти грибы — ягоды…

Игровой робот — дрон, как комплекс, вещь очень гибкая. Гибкость комплекса выражается в способности добиться одного и того же разными путями. Ну, например, почесать за ухом можно, либо тривиально рукой, либо оригинально потереться головой о сучок. Либо придумать вообще нечто экзотическое. Так и с модулями — помимо стандартных программ и приёмов, есть недокументированные наборы команд, пиратские прошивки, левые драйвера, любительские разработки, экспериментальные выверты непризнанных гениев — на любой вкус.

А теперь вот есть и разговорчивые чёрные дроны. Правда, какой в этом может быть смысл, пока неясно.

В просветах ветвей деревьев стало промелькивать море. Узенькая тропинка свернула влево и, нырнув вниз, слилась с широкой, идущей параллельно берегу, утоптанной тропой — прибрежный магистральный путь. Очень живописная тропа с великолепными видами на море, сопки, лесную зелень и развалины древних крепостей. Проходит вдоль всего берега Острова с небольшими подъёмами и спусками. На юго — восточном направлении практически безопасна, а в остальных местах по — разному. Где‑то и шагу ступить нельзя, чтобы не напороться на какую‑нибудь гадость в виде мины — ловушки или граберской засады.

Здесь же давно тихо. А вначале Игры в этих местах находился основной центр былой деятельности дроннерского движения. Бурной и весёлой деятельности. Тогда мало кто рисковал соваться вглубь острова, слишком там опасно для начинающих игроков, а начинающими были все. Вот вдоль берега в окрестностях магистральной тропы и разворачивались основные баталии. Давно это было. Очень давно. Алекс тогда ещё в начальные классы школы ходил.

Он прошел метров сорок в южном направлении до Парковки PK24. Типичная, редко используемая парковка — пункт связи с контрольно — ретрансляционной башней, пустующие стойла, пустующий ремонтный блок, дремлющие дроны обслуги, заросший паутиной магазинчик "1000 мелочей". Всё засыпано опавшими листьями… Редкий дроннер забредёт в этот квадрат. А если и забредёт, то только транзитом.

Да — а-а… После того, как единственный капонир в квадрате K24 с единственным, уходящим в глубь Острова, широким подземным тоннелем, был разнесён чудовищной силы взрывом, а сам тоннель завален на большую глубину, Парковка опустела. Кстати, при этом, образовавшимся от взрыва оползнем, засыпало весьма богатые прибрежные минные заграждения, сложной инженерной работы. Вокруг не осталось ничего интересного, кроме ботаники и прибрежных видов, вот место и опустело.

А ведь ещё буквально год назад, жизнь здесь била ключом — сотни посетителей в сутки, стойла переполнены, обслуга в запарке, везде шум и гам. На вертолётной площадке танцы до утра. Натуральный бум, наподобие Золотой лихорадки. Начали даже монорельс строить до Фактории.

У развилки, под недоделанной стойкой недостроенного монорельса, он увидел двух дронов, и по манере поведения сразу определил в них явных друидов. Они сидели, скрестив ноги, в пыли у обочины, разложив по сторонам свои друидовские пожитки, и о чём‑то горячо спорили меж собой.