Бронислава Вонсович - Плата за одиночество

— Вот эти я надевала на работу, — вспомнила я. — Если бы они принадлежали пропавшей Марте, то инора Эберхардт непременно бы это отметила, правда?

— Правда. Если только…

Он выразительно посмотрел на Рудольфа, и я сразу додумала то, что он не договорил. Если только сама инора Эберхардт не замешана в исчезновении своей продавщицы. Сабина, когда очень долго отсутствовала, говорила Петеру, что ходила по делам нашей нанимательницы. Но какие там могли быть дела? Разве что отнести заказ покупательнице? Все необходимое либо доставляли с фабрики «Хайнрих и сын», клеймо которой было на упаковках, либо привозил инор Хофмайстер. Что он привозил и откуда, для меня оставалось загадкой. Но подозрения были. Скорее всего, там находилось что-то, недавно сделанное с помощью орочьего шаманства. В нашем приюте ходили слухи, что маги, впервые встретившиеся с его проявлением, реагируют как раз так, как я, — тошнотой и обмороками. Получается, дел у Сабины от иноры Эберхардт быть не могло, или были такие, о которых посторонним не рассказывают, а мне никогда не догадаться. Но если они были у одной продавщицы, то должны были быть и у другой?

— Скажите, иноры, а Марта, которая пропала, она тоже по вечерам исчезала, как Сабина?

— Ее квартирная хозяйка утверждает, что девушка вела очень размеренный образ жизни и по вечерам нигде не бывала.

— Брайнер, опять болтаешь!

Рудольф пожал плечами с видом «Да что такого я сказал, чего бы она сама не могла узнать от других», но больше к сказанному ничего не добавил. Но услышанного было достаточно. Пропавшая девушка ни по каким делам иноры Эберхардт по ночам не ходила. Это могло означать как то, что моя нанимательница ни в чем не замешана, так и то, что она в свои грязные делишки не посвятила вторую продавщицу. Но Марта работала дольше Сабины, а значит, тоже должна была быть замешана, а иначе не проработала бы так долго. Нельзя скрыть от человека, который постоянно рядом, странности, происходящие в магазине постоянно. Подслушанный мной разговор говорил не в пользу иноры Эберхардт. Но рассказывать ли о нем сыскарям? Про остальное я рассказать не могу. Я решила не говорить. Наверное, это было глупо, но я почему-то была совершенно уверена, что моя нанимательница невиновна в исчезновении одной и смерти другой своей продавщицы. Я могу ошибаться, тогда тоже оказываюсь под ударом, но жить, никому не доверяя, попросту страшно. Не может же быть, что все вокруг врут.

— Инорита Ройтер, у вас какие-то соображения были или вы просто так спросили? — удосужился поинтересоваться напарник Рудольфа.

— Сабина часто вечерами пропадала, Петеру она говорила, что ходила по делам иноры Эберхардт…

— А откуда вы знаете, что она говорила инору Гроссеру?

— Он ее здесь пару раз искал, — пояснила я.

Они переглянулись.

— Он тоже приходил в твое отсутствие? — спросил уже Рудольф.

— Нет, инор Брайнер, — подчеркнула я обращение, — он всегда стучал в дверь. — Подумала и добавила: — Были ли у него ключи, не знаю.

К чему ему было сюда приходить в мое отсутствие? Что ему могло быть здесь нужно? Личных вещей у меня почти нет, вещей Сабины довольно мало. Думаю, опись всего находящегося в квартире вошла бы на половину листочка, которые лежали сейчас на столе рассыпанной кучкой.

— И как назло, ни одного тайника! — неожиданно сказал напарник Рудольфа. — Уж могла бы эта Аккерман спрятать что-нибудь для нас полезное. А так…

— Но платье же…

— А что платье? Даже если окажется, что оно пропавшей девушке принадлежит, все равно теперь никого не спросишь, как и когда оно здесь появилось. Известно лишь, что когда сюда заселилась Ройтер, платье в шкафу уже висело.

Похоже, «не болтать» на напарника Рудольфа не распространяется. Он продолжал вполголоса ворчать, что попробуй такое дело, связанное с магией, распутать, если никаких зацепок нет. Никто не знает, куда и зачем ходила Сабина, а ее сожитель — настоящий придурок, отвалить такую сумму алчной, практически посторонней девице в обмен на расписку, а саму расписку хранить даже не в сейфе, а в книге по магии, как какую-то неважную бумажку.

— Он просто доверял Сабине, — попыталась я встать на защиту Петера.

— Вот и додоверялся, — хмуро ответил мне сыскарь, — ни жены, ни денег, ни зацепок у нас, кто и почему ее убил. Может, даже он сам.

— А ему-то зачем? — недоуменно спросила я.

— Мало ли, — веско ответил он мне.

Но дальше развивать эту тему не стал, слишком уж дико прозвучало его предположение даже для меня, а уж они точно фантазировать на такие темы не должны. Факты, и только факты.

— Штефани, мы платье это забираем, — сказал Рудольф. — Если вдруг окажется, что к пропавшей девушке оно отношения не имеет, его тебе вернут.

— Ага, не имеет, — скептически хмыкнул его напарник. — Брайнер, таких совпадений не бывает.

— А остальные платья? — я указала на шкаф.

— Я опись одежды пропавшей Марты наизусть знаю, — вздохнул Рудольф, подтвердив мои самые худшие подозрения. — Ни одно описание к этим платьям не подходит.

Мне выдали бумагу об изъятии у меня столь ценной вещи. Я расписалась на нескольких листах, даже особо не всматриваясь, что там подтверждаю, настолько от всего устала к концу этого бесконечного дня.

— Штефани, поужинаем сегодня вечером? — на удивление нерешительно спросил Рудольф.

— Мне кажется, инор Брайнер, на сегодня с меня допросов хватит, — резко ответила я. — Все равно вы от меня не узнаете больше, чем я сказала.

— И правильно. — Напарник Рудольфа неодобрительно на него посмотрел. — Хуже нет ничего, чем со свидетельницами по делу на свидания бегать.

— Не на свидание, а на допрос, — мрачно поправила его я.

— Штефани, ты же понимаешь, что это не так, — ответил Рудольф.

— Ничего я не понимаю и понимать не хочу. Обыск вы уже закончили, не так ли?

Я выразительно посмотрела на дверь. Рудольф покосился на своего напарника, но решил не продолжать при нем этот разговор. Ушли они вместе. Дверь за ними я закрыла с облегчением. А потом не выдержала и разревелась. Здесь было все — и жалость к Сабине с ее непонятно кому нужной смертью, и обида за то, как она хотела со мной поступить, и унижение от того, что посторонние мужчины рылись в вещах, которые были почти моими… Но больше всего меня почему-то расстраивало, что интерес ко мне Рудольфа — только профессиональный.

Глава 17

Рудольф вернулся. Наверное, сходил с напарником в отделение, сдал результаты обыска моей квартиры, отчитался и решил получить от меня дополнительную информацию. Я не открыла. Я увидела его в окно и к двери на стук подходить не стала.