Макс Фрай - Мой Рагнарёк

— А можно попросить у вас сигарету? — Неожиданно вмешалась Доротея. — Мои остались… вот дерьмо, даже не знаю, где! В прошлой жизни, наверное…

— Господи, конечно! — С облегчением улыбнулся я. По крайней мере, хоть кто-то в нашей компании был со мной в одной лодке!

— Какой ужас! — Ехидно сказал Анатоль. — Ребята, вам никто не говорил, что курить ужасно вредно?

— Особенно накануне конца света. — С неподражаемым сарказмом заметила Доротея. — Как же, как же…

Стоило только начать! Эти двое еще часа полтора с видимым удовольствием упражнялись в прикладном злословии. Я предпочитал сохранять нейтралитет и молча наслаждался их дискуссией. Ребята добродушно препирались, как старые добрые друзья, одно удовольствие было их послушать! Можно было подумать, что кто-то могущественный и равнодушный внезапно отменил ужасающую реальность последних дней этого мира: слишком уж наши посиделки смахивали на настоящую жизнь…

Этой ночью я почти не спал: все-таки беседа с этими ребятами здорово выбила меня из колеи. Сами-то они дрыхли без задних ног, завернувшись в теплые меховые одеяла из неиссякаемых запасов нашего могущественного интенданта Джинна, утомленные собственным воскрешением из мертвых, долгим путешествием и еще более долгой беседой. К моему величайшему удовольствию, в нашей странной компании все мужчины вели себя как истинные джентльмены, так что у Доротеи не возникло никаких проблем, и мне не пришлось выпендриваться, защищая ее «девичью честь». Все было очень пристойно, никакой «дискриминации по половому признаку на работе», даже Мухаммед не подкатился к ней с предложением немедленно пополнить его гарем.

Впрочем, скорее всего, она просто была не в его вкусе…

Я все взвесил и был вынужден признать, что новые знакомые мне очень понравились.

Вообще-то я уже давно уяснил, что в мире не так уж много людей, которые могли бы стать моими хорошими приятелями. К этому факту я относился совершенно спокойно: нет — и не надо! Если честно, я был довольно равнодушен к людям — с тех пор, как мне стало скучно активно их не любить… Но — наверное, это один из законов насмешницы-природы! — чем меньше восторгов у тебя вызывает все человечество в целом, тем больше шансов у какого-нибудь незнакомца задеть таинственную, тонкую, болезненно звенящую струнку в твоем сердце.

Достаточно пустяка: неожиданно отчаянной улыбки, поворота головы, при котором лицо случайного собеседника вдруг на мгновение становится лицом ангела, теплой ладошки, доверчиво вцепившейся в темноте в твою собственную руку, золотистой искорки веселого безумия, всколыхнувшей темное болото тусклых глаз — и ты вдруг понимаешь, что готов на все, лишь бы вдохнуть свою, настоящую жизнь в это удивительное, чужое существо, а потом развернуть его лицом к небу и спросить, задыхаясь от благоговения перед свершившимся чудом: «ну вот, теперь ты видишь?» Я ворочался с боку на бок: неуместный романтический бред не желал выветриваться из моей глупой головы.

Кажется, я здорово влип: эти незнакомые ребята, мои «генералы», уже удобно устроились в моем сердце и не собирались оттуда выметаться. А потом в моей голове закопошились мысли, в данных обстоятельствах совершенно неуместные.

Во мне просыпалось чувство ответственности за судьбу человечества, отдельные представители которого неожиданно оказались такими симпатичными ребятами. Часа через три после полуночи оно окончательно проснулось, обнаглело и начало вопить во весь голос — как всегда, более чем невовремя!

К сожалению, у меня настоящий талант превращать чужие проблемы в свои собственные…

Кроме этих фундаментальных переживаний было еще кое-что: я все время ощущал чье-то чужое враждебное присутствие. Я мог спорить на что угодно, что моя кровожадная поклонница Уиштосиуатль бродит где-то поблизости. Заверения Джинна, что ситуация под контролем, не слишком меня утешали: ее присутствие не столько пугало меня — а что, извините, может напугать человека, у которого в запасе имеется еще шестьсот шестьдесят четыре жизни самого отменного качества?! — сколько действовало на нервы, как назойливый плач младенца в соседней квартире.

Уснуть мне удалось только на рассвете, а когда я проснулся, солнце уже стояло довольно высоко над горизонтом. Мои новые знакомцы дружно завтракали у гаснущего костра и недоверчиво поглядывали на дромадеров, каковые, по мнению Джинна, теперь полагались им по штатному расписанию. Думаю, до сих пор им не приходилось пользоваться столь экзотическим транспортным средством. Впрочем, я был совершенно уверен, что у ребят не возникнет никаких проблем, как не возникло у меня самого: а я-то ведь тоже никогда прежде не посвящал свою жизнь урокам верховой езды на верблюдах! Я решительно отбросил в сторону одеяло, вскочил на ноги и закутался в плащ, ярко-зеленый цвет которого уже не вызывал у меня особенных возражений: человек ко всему привыкает, знаете ли… Мне и в голову не пришло, что следует бурно возмутиться по поводу отсутствия горячего душа и утренней газеты и потребовать у Джинна немедленной компенсации за моральный ущерб — совершенно на меня не похоже! Но мне было не до того: какая-то часть моего существа лихорадочно дрожала от нетерпения и требовала немедленных действий. Никаких водных процедур, никакой уютной болтовни с новыми приятелями за чашечкой чая! Пора было ехать дальше — я и сам не знал, куда.

Впрочем, можно считать, что все-таки знал: на север, куда же еще?…

Чашку чая я все-таки потребовал — уже после того, как взгромоздился на спину Синдбада. Пить утренний чай в седле, в полном боевом вооружении, уютно укрывшись от беспардонно горячих солнечных лучей в тени волшебного щита — в этом был некий своеобразный шарм! У моего Синдбада была удивительно ровная поступь: я не расплескал ни капли драгоценного Эрл-Грея.

Совокупность всех этих очаровательных фактов вынудила меня продемонстрировать небу самую что ни на есть благодушную улыбку.

— Тебе начинает нравиться твоя новая жизнь, Владыка? — Весело спросил Джинн, принимая из моих рук и отправляя в небытие пустую кружку. Он стал почти невидимым и теперь серебристым облачком мерцал над моей головой.

— Наверное. — Задумчиво согласился я. — Ну, не то что бы она мне действительно так уж нравилась. Просто я понемногу смиряюсь с тем фактом, что теперь моя жизнь будет именно такой, как она есть…

— Так даже лучше. — Авторитетно заметил Джинн. — Обернись назад, Владыка.

Твоему взору предстанет воистину впечатляющее зрелище!

Я послушно обернулся и обомлел: оказывается, до сих пор я совершенно не представлял себе масштабов затеянного мероприятия! Неспокойный океан разномастных человеческих тел затопил пустыню до самого горизонта. Мухаммед и наши новые коллеги возглавляли процессию: они ехали в ряд следом за мной, держась немного поодаль. Черная перелина Доротеи эффектно трепетала на ветру, князь Влад величественно возвышался на спине своего дромадера и со сдержанным интересом косился на оживленно жестикулирующего Анатоля — думаю, тот как раз приступил к подробному изложению романа Стокера, как и обещал.