Опальная жена генерала драконов. Жестокое пари (СИ) - Нина Новак
Стального дракона не так просто сломить. И однажды он вырвался.
Не помогли ни сдерживающие ипостась зелья, ни красота королевы змей. Его драконьи упорство и гордыня оказались сильнее. Наги не смогли противостоять огню его зверя, вырвавшегося на свободу.
Бран прикрывает глаза, стараясь вынырнуть из воспоминаний.
С тех пор он ненавидит жару и иссушенную солнцем землю. Холодная вьюга и хлопья снега его радость. Молнии и гром — его стихия.
Скрипит дверь и в ректорский кабинет заходит Патрей.
Патрей темный маг, умеющий становиться тенью или, точнее, Призраком.
Бран частенько принимал участие в военных походах королевы, поскольку наги любили междоусобицы. Тогда он и спас жизнь этому существу, в последствии ставшему его дворецким.
Два пленника, они объединили силы, чтобы вырваться на свободу.
— Как она? — хрипло спрашивает Бран.
— Работает в таверне, — Патрей склоняет голову. Он легко перенял привычки империи, из темноликого варвара превратившись в респектабельного слугу.
— Бесы, — цедит Бран. — Успела набрать проблем? Враги появились?
— Одна компания хулиганов пыталась приставать…
— Кто такие? — Бран хмурится, из груди рвется рык и он дергает шейный платок, который вынужден напяливать к белоснежной рубашке и черному сюртуку.
— Заезжие торговцы, — Патрей монотонно перечисляет имена зарвавшихся иноземцев.
— Я займусь ими, — коротко отвечает Бран. — А ты проследи за Лондри. Я не понимаю, к чему стремится этот ублюдок.
— Цели их ордена очень трудно просчитать, генерал Дормер.
Бран кивает. Прошлое снова тянет назад, в воспоминания.
Алия поцеловала его, влив черное проклятие в его губы. Он не сразу это понял, а когда она, смеясь, прошипела ему в лицо правду, оцепенел.
— Отныне ты не сможешь любить, Дормер. Что там так важно для драконов? Истинность? Забудь о ней. Как только потянешься к любимой сердцем, она умрет, отравленная проклятием.
— Тварь! — он схватил ее за горло, но королева змей снова залилась смехом, глядя ему в глаза.
— А ведь дракон полюбит, да? Такова его природа.
Он сильнее сжал пальцы, но она, перед тем как обернуться коброй, успела выкрикнуть:
— Есть только один способ спасти ее — умереть вместо нее самому! Ты пойдешь на смерть ради истинной, Дормер?! Зная твою себялюбивую натуру, скажу — нет! Ты не принесешь себя в жертву!
Он не знает, почему так и не задушил змею. Возможно, испугался, что ее смерть усилит проклятье. Шипящая кобра встала на кольца и распустила капюшон — алый язык как пламя, золотые глаза как два солнца, что он так ненавидит.
— Генерал, — Патрей выдергивает его из мерзких видений.
— Да?
— Лондри оберегает девушку. Только вот вчера его призвал император и он не смог защитить мисс Айви в таверне. Мне пришлось вмешаться.
Бран все-таки срывает галстук и размашистым шагом выходит из кабинета. Он размажет подонков, посмевших тронуть его истинную.
Глава 41
Стоит переступить порог лавки зельевара, как нос щекочет аромат трав, смешанных с нотами лимона и апельсина. Старик в сером балахоне перебирает сухие листья, разложенные на прилавке.
Я потираю руки и оглядываюсь — свет пробивается через толстые стекла маленьких квадратных окон, но торговый зал дополнительно освещен лампадами.
— Здравствуйте. Если можно, липовый цвет и серебряную мяту, — прошу я.
Зельевар поднимает голову и, слабо улыбнувшись, начинает рыться в шкафчиках, подвешенных позади прилавка.
— Десять золотых, — произносит он степенно и, отодвинув в сторону свои листья, кладет на прилавок холщовый мешочек. Раскрывает его и показывает мне липовые цветки, заполняющие его на треть.
Этого вполне достаточно и я киваю. Затем он так же медленно возвращается к шкафчикам и достает оттуда высокую прозрачную банку.
— Серебряная мята продается на вес, — предупреждает, внимательно поглядывая.
— Три веточки, — повторяю я инструкцию фолианта.
Зельевар, вытащив из-под прилавка весы, взвешивает три веточки мяты.
— Еще пятнадцать золотых, — вопросительный взгляд выражает некоторое сомнение, что я смогу столько заплатить.
Конечно же, в таверне мы получаем гроши, но клан Райли выделил мне деньги на рукавицы и новую накидку. Что поделаешь, вернуть память важнее обновок, а если Дерек спросит, расскажу ему все как есть. Уж он-то знает мою историю, которую выдал ему Нилс.
Не задумываясь расстаюсь с блестящими кругляшами и быстро прячу заветные травы в мешочек на поясе.
Теперь осталось всего ничего — сварить зелье в специальном котле, в комнате, украшенной витражами. При этом на витражах должна быть изображена Дикая Охота.
Я читала о Дикой Охоте в книжках по мифологии, но не уверена, что в Аррахе она такая же, как в земных сказках. Все-таки этот магический мир слишком пестр и причудлив, и главное внезапен как бросок кобры.
При воспоминании о кобрах отчего-то мороз бежит по спине и я, попрощавшись с зельеваром, распахиваю двери.
На улице меня сразу обдает холодным ветром. Вроде бы день, но небо покрыто особенно черными тучами — кажется, сейчас махина всех оттенков серого упадет прямо на головы горожан.
Засовываю руки в карманы и притоптываю, чтобы согреться и привыкнуть к морозу. Вчера определенно было теплее. Оглядываюсь, нет ли на горизонте той темной тени, что таскается за мной по пятам. От этой тени аж жуть берет, но она ни разу не попыталась приблизиться.
А в тот злополучный вечер, когда во время работы в таверне ко мне решили пристать гуляки, странный “шпион” материализовался в черную мумию и подсел к ним, вызвав в зале самую настоящую панику.
Все потом кричали, что это пустынный демон, высасывающий души.
Неужели пугающее существо оставил вместо себя Лондри?
— Айви, — я вздрагиваю и оборачиваюсь на знакомый голос.
Из тени здания выходит Дамиан Рэй. Ну, вот. Снова рыжий мальчишка, о котором я даже думать забыла.
— Послушай, Айви, — он протягивает руку, но не касается меня. — Давай, заключим мир.
— С какой стати? — спрашиваю я.
— Ты не кинула в пентаграмму книгу, но я закрою глаза на твой проступок.
— Что? Если бы я кинула книгу, то осталась бы в хранилище и попалась ректору. Твоя пентаграмма и так разваливалась!
Дамиан поднимает руки ладонями вперед.
— Но ты же выбралась. С помощью портала, да?
Он щурится и смотрит с непонятным интересом.
— Ты особенная, Айви и я хочу с тобой сблизиться…
— Я не отдам книгу, — от гнева я даже начинаю согреваться.
— Не отдавай, — с притворным смирением вздыхает Дамиан. — Но, поверь, я на твоей стороне. Я даже избил тех типов, что пристали к тебе в таверне, Айви.
Мажор говорит искренне и я смутно припоминаю, что в академической газете действительно писали о том, что парочку заезжих торговцев-гуляк нашли
