Раскол во времени - Келли Армстронг
— Если вы так считаете, сэр.
Чтение этих проклятых статей — упражнение для моей сдержанности. Я пытаюсь удержать себя от анализа рассказа о преступлении и не давать комментарии, которые оставят Грея в недоумении.
Я лишь наблюдатель в этом мире. Я не могу рисковать и вызвать подозрения людей. Единственное, что я могу это предположить, что Эванс подвергался пыткам, но не могу переусердствовать.
По правде говоря, как бы я ни хотела похвастаться знаниями, я не уверена, что могу это сделать. В статьях нет ничего, чего бы мы еще не знали. Ну ничего от правды. Даже газеты пестрят выдумками. Один журналист, который утверждает, что знал Эванса лично, говорит, что он был «необычайно красивым молодым человеком с кудрявыми волосами и с лицом ангела». Парень на столе Грея был бородатым, с прямыми волосами.
— Все это домыслы, — говорю я. — Даже в газетах.
— Конечно.
— Но почему? Ведь была пресс-конференция и я там почти никого не видела.
Грей пожимает плечами, его глаза не отрываются от статьи. — Зачем беспокоиться о ее посещении, когда они могут сочинить что-то более интересное? Они кузнецы слова, создающие свою историю для удовлетворения аудитории.
— А это? — я поднимаю одну из отдельных страниц. — Это чистая выдумка.
— Да, и, вероятно, написаны под псевдонимом. Им не сойдет с рук такой уровень инсинуаций и зловещих подробностей в обычной прессе.
Он смотрит на меня поверх своей газеты. — Я знаю, что листовки выходят из моды, но я удивлен, что ты никогда их не читала.
— Зачем кому-то их читать?
— Предположительно по той причине, по которой они написаны. Развлечение. Преступления — прибыльное дело. Моя сестра не раз угрожала превратить мои дела в романы, чтобы разбогатеть. Думаю, она шутила, но на самом деле я не уверен.
Я просматриваю ступку газет и несколько брошюр, в которых все также много вымышленных деталей. — Дело привлекло много внимания.
Он склоняет голову на бок. — Я предполагаю, что это сарказм.
— Разве?
Он низко смеется, а затем улыбка пропадает с его лица. — Я не хочу издеваться, но ты, очевидно, не разделяешь увлечение публики подробностями убийств, и поэтому это показалось большим вниманием. На самом деле все наоборот.
— Почему? Это уникальное убийство.
— Слишком своеобразное, а потому непонятное.
— Объясните, — я кашляю. — Я имею в виду, пожалуйста, объясните свои мысли, сэр, если вас не затруднит.
— Оно уникально в своей постановке. То, с каким творчеством исполнена смерть бедняги Эванса завораживает. Какой человек до такого додумается? Я не алиенист, но даже я не могу не удивляться такому подходу. Это почти, смею сказать, художественно.
— У убийцы есть свое видение. Или же его мучают внутренние демоны, и это его способ выразить свое состояние. Через насилие.
Глаза Грея загораются, и я чувствую себя студентом, дающим правильный ответ. — Совершенно верно. Это делает убийство и убийцу удивительно интересными для меня, и, по-видимому, также и для тебя. Однако, для рядового гражданина убийству Эванса не хватает страсти. Это убийство со смыслом, а потому довольно скучное. Нет отрубленной конечности, которую нужно найти. Это не кровавые преступления, и как таковые они…
Я изображаю зевок и его лице появляется улыбка, от которой мое сердце замирает.
Грей наклоняется вперед, продолжая говорить. — Они скучны. Вот почему мы читаем это, — он поднимает одну из брошюр. — Писатели делают все возможное, чтобы работать с тем немногим, что у них есть.
— Чего от них ждут люди? — спрашиваю я. — Крови и резни?
— Вот в чем вопрос, Катриона, и его тебе следует обсудить с моей сестрой, которая интересуется тем, какие преступления привлекают или не привлекают общественное внимание. И как только она считает, что у нее есть ответ, появляется исключение. Кровь и резня, как ты выразилась, это определенно, то что продают газеты и брошюры. И ты вряд ли найдешь на первых полосах дела, о том, как человек упал с лестницы и умер от внутренних повреждений.
— Возможно, у человека с лестницы интересная история? Возможно, перед смертью он собирался жениться или ждал рождения своего первого ребенка или что-то в этом духе?
— История, да, это, безусловно, играет свою роль. Насильственные и трогательные случаи смерти. Убийство невинных матери и ее дитя. Подающий надежды молодой человек, найденный мертвым с простреленной головой и мозговым веществом на потолке. Пожилая женщина с перерезанным горлом, ожидающая первой встречи с правнуком. Айла может рассказать много примеров самых трагических смертей, которые едва привлекли внимание общественности. Кроме того, необходимо учитывать конкурирующие события. Я сам следил за одним особенно громким случаем четыре года назад, когда все остальное пропало из прессы, поглощенное иностранным убийством, — он делает паузу, словно ожидая догадаюсь ли я, — расстрелом американского президента.
— Линкольн?
На его губах появляется ухмылка. — Ты действительно не следишь за новостями, не так ли? Да, убийство Авраама Линкольна. В том месяце даже самые ужасные смерти не попадали на первую полосу. Кроме того, существует проблема урбанизации…
Он замолкает и отстраняется с едва заметной улыбкой. — Я, пожалуй, избавлю тебя от этой лекции.
— Нет, пожалуйста. Продолжайте, — я встречаюсь с ним взглядом, — мне интересно.
— Короткая версия, или это займет весь день. Хотя убийство не назовешь чем-то новым, но это стало гораздо более распространенным явлением именно в городах, где можно надеяться избежать правосудия так, как это сложно сделать в глубинке.
— Где все знают о делах друг друга.
— Да. В городе мы более незаметны. Некоторые даже говорят, что высокая плотность населения порождает апатию. Слишком много людей, о которых приходится беспокоится. Если ты посмотришь на убийства пятидесятилетней давности, каждое из них становилось всеобщей сенсацией. Жажда узнать подробности была велика. Люди могли месяцами рассказывать историю о том, как они однажды обедали с убийцей в трактире. Если жертву убивали в амбаре, этот амбар мог быть разобран и продан за большие деньги, так как каждый хотел получить свой кусок. Но по мере роста городов и увеличения числа убийств…
— Люди стали пресыщенными. Им нужны истории, которые вызывают эмоциональный отклик, будь то ужас или сочувствие. Убийство Арчи Эванса бесстрастно и бескровно. Это привлекает некоторое внимание, потому что оно странное, но это не вызывает ужаса.
Он откладывает свою газету. — В них ничего нет. Я знал это, но хотел быть тщательным. Моя задача… Наша задача найти улики, которые помогут детективу МакКриди, и, если мне повезет, некоторые из этих улик также окажутся полезными для моих исследований, — он проверяет свои карманные часы. — Кстати, о Хью, он должен
