Принцесса и чудовище - Афанасьев Роман Сергеевич
Ночь была наполнена гневом и яростью. Багровые вспышки пронзали тьму, в потемневшем небе ярились зарницы молний. Жирный черный дым стелился по выжженной до пепла земле, подбираясь все ближе к Сигмону, пытаясь коснуться его длинными щупальцами. А он не мог даже пошевелится. Онемевшее тело отказывалось подчиняться. Внутри его, словно в железной клетке, бился зверь. Рычал, брызгал слюной, скалил длинные клыки и яростно сверкал красными, как свежая кровь, глазами. Напрасно — пустая оболочка Сигмона Ла Тойя не могла пошевелить даже пальцем. Зверь завыл. Он прыгнул вверх, взорвался ворохом черных чешуек и в единый миг заполнил все существо, служившее ему домом. Сигмон Ла Тойя вздрогнул, открыл пылающие алым огнем глаза.
И проснулся.
Он вскочил на ноги, едва не опрокинув стол, и замер посреди зала таверны, погруженного во тьму. Сердце колотилось, как безумное, в висках стучала кровь, а зверь внутри его бесился, пытаясь вырваться наружу.
Они близко — это Сигмон узнал от него. Черная волна катится по пустой дороге, подбираясь все ближе к одинокой таверне на развилке дорог. Они — рядом.
Сигмон сорвался с места и бросился вверх по лестнице. Ему не нужно было спрашивать, в какой комнате ночует Борфейм — обостренный слух зверя уловил знакомое дыхание даже сквозь толстые бревенчатые стены.
Промчавшись по коридору второго этажа — бесшумно, как летучая мышь, он остановился у массивной дубовой двери. И стукнул в нее кулаком. Тяжелое дыхание за дверью сменилось шумным вздохом. Зашипела гладкая сталь, покидая ножны.
— Кто? — хрипло каркнул Борфейм.
— Это я, милорд, — тихо ответил Сигмон. — Откройте. Это срочно.
Сдавленно выругавшись, герцог прошлепал босиком ко входу, отодвинул засов и распахнул дверь. Граф проскользнул в темноту комнаты и прикрыл за собой дверь.
Борфейм тут же шагнул в сторону. Он был в длинной ночной рубахе, чистой и без малейшего намека на украшения. Правой рукой он сжимал длинный клинок, направленный точно в грудь ночному гостю.
— Что случилось? — спросил герцог, пытаясь рассмотреть в кромешной тьме своего собеседника.
— Собирайтесь, милорд, — бросил Сигмон. — И разбудите госпожу Вэлланор. Мы должны немедленно покинуть этот дом.
— Нам грозит опасность? — Герцог опустил клинок и зашарил по дощатому столу в поисках свечи.
— Да, — отозвался Сигмон. — Очень большая опасность. Мы должны бежать. Немедленно.
Борфейм нащупал свечу, понял, что ее нечем зажечь, и с раздражением бросил обратно на стол.
— Объяснитесь, — потребовал он громким шепотом. — Что происходит?
— За нами погоня, — отозвался Сигмон, доставая из кармана палочки с серой, купленные у алхимика. — Полтора десятка верховых. Судя по всему, они ждали нас в Тире, а когда сообразили, что мы не остановились на ночлег в городе, решили нас догнать.
— Откуда вы это знаете? — спросил Борфейм. — У вас что, всевидящее зеркало? Или это проделки вашего птичьего графа? Он вам нашептал об этом, а?
— Просто знаю, — отрезал Сигмон, зажигая палочку и поднося огонек к свече. — Собирайтесь. Дорога каждая минута.
Борфейм разразился длинным северным ругательством, в котором граф не понял ни единого слова. Подойдя к кровати, герцог вытащил из-под одеяла ножны и вогнал в них клинок.
— Я готов поверить, что сюда кто-то едет и вы почуяли их. Как — это ваше дело. Но почему вы решили, что нам грозит опасность?
— Сюда, в заброшенную таверну, едут полтора десятка вооруженных людей, хорошо обученных бою. Здесь им нечего искать. Кроме нас.
— В таком случае нам лучше остаться здесь, — вспылил Борфейм, — чем бежать в темноту. Здесь, по крайней мере, есть другие люди. И крепкие стены. Мы можем встретить их здесь…
— Герцог, — перебил Сигмон. — Это убийцы. Они спалят эту халупу, даже не попытавшись в нее войти. Мы здесь как в мышеловке. На лесной дороге нам будет проще спрятаться.
— Проклятье! — уже не сдерживая голоса, взревел Борфейм. — Ну так выйдите к ним и убейте их одного за другим! Ведь именно этим вы обычно занимаетесь, господин гонец?
— Их много, — сдержанно отозвался Сигмон, пытаясь усмирить зверя, который страстно желал снести голову упрямому болвану герцогу. — Даже я не способен оказаться в нескольких местах одновременно и могу пропустить тот момент… Я не имею права рисковать.
— Это ваша работа! — рыкнул Борфейм. — Смею напомнить, это вы настаивали, чтобы мы покинули преданных мне воинов. Теперь извольте выйти навстречу опасности и рискнуть своей шкурой.
— Речь не обо мне, — отозвался граф, собирая остатки терпения в кулак. — Я не могу рисковать жизнью госпожи Вэлланор.
— Значит, бегите им навстречу, встретьте их раньше, чем они доберутся сюда!
— Они разделятся, — сухо отозвался Сигмон. — Они знают, на что я способен. Часть займется мной, другая часть отправится сюда.
— Судя по тому, что я видел, вам не понадобится много времени, чтобы справиться с вашей частью, — язвительно бросил герцог, пытаясь натянуть поверх ночной рубахи камзол. — И тогда вы займетесь оставшимися.
— Мне понадобится много времени и все мое внимание, — отозвался Сигмон. — С ними маг. Это меняет дело.
— И с места не сдвинусь! — рявкнул герцог. — Идите и выполняйте приказ — охраняйте нас!
За стеной заскрипела кровать и приглушенный голос позвал:
— Дядя?
Сигмон в мгновение ока очутился перед Борфеймом и чуть наклонился, заглядывая ему в глаза.
— Если вы немедленно не оденетесь и не спуститесь вниз, то я забираю госпожу Вэлланор и ухожу, — выдохнул он в лицо герцога. — Вы мне не нужны.
Борфейм отшатнулся — на миг ему показалось, что глаза графа полыхнули красным огнем.
— Ладно, — пробормотал он. — Ладно.
— Немедленно, — зашипел Сигмон так, как мог бы зашипеть болотный чешуйчатый гад. — Я жду внизу.
— Хорошо, хорошо, ступайте же вниз, дайте мне одеться. Вэлланор! Собирайся, мы уезжаем.
Сигмон выскользнул из комнаты, оставив герцога объясняться с племянницей. Он бесшумно прошелся по коридору и спустился вниз, заняв свой пост у входной двери. Наверху хлопнула дверь — это проснулась хозяйка таверны и вышла поинтересоваться, что творится в ее владениях.
Раздраженно дернув плечами, Сигмон положил ладонь на рукоять меча, закрыл глаза и застыл напротив крепко запертой двери. Он следил за волной тьмы, что катилась по дороге к таверне.
Она подступала все ближе, а времени оставалось все меньше.
* * *Корд остановился на тротуаре, рядом с закрытой на ночь лавкой зеленщика. По привычке отошел подальше от масляного фонаря на краю площади и укрылся в темноте, под навесом перед лавкой. Он смотрел на пустую площадь и никак не решался сделать шаг вперед.
Там, на той стороне площади, виднелись знакомые ажурные ворота, ведущие в сад Броков. Особняк, возвышавшийся над деревьями, сиял огнями. Фонарики в саду, распахнутые двери, окна — все они переливались разными цветами, обещая праздник любому гостю. Любому, у кого есть приглашение, разумеется. От особняка веяло безудержным весельем — глупым, бесшабашным, таким, каким оно бывает только в детстве. Веселье и безопасность — вот все, что могла предложить ночь капитану Демистону. И все же он никак не мог решиться сделать шаг на брусчатку площади.
Жесткий воротник кителя натирал чисто выбритую шею. Корд поднял руку и помял пальцами жесткую ткань. Подумать только, он еще ни разу не надевал парадный китель! Темная синева с золотым шитьем, витые шнуры по плечам, блестящие пуговицы с гербом Сеговаров. У него просто не было повода. И сейчас одежда казалось чужой и грубой, словно снятой с чужого плеча. Демистон чувствовал себя в ней неуютно. Ему казалось, что так же неуютно ему будет на чужом празднике. В самом деле, что он забыл среди этой сверкающей мишуры и глупых смешков? Он — стражник. Грубый неотесанный мужлан, который будет смотреться среди титулованных гостей словно корова под седлом. У Ла Тойя, которого заставляли посещать эти приемы, был хотя бы титул. А он… Он должен вести расследование, гоняться за преступниками, а не танцевать на приемах, улыбаясь глупым шуткам и рассыпаясь в пошлых комплиментах городским красавицам. Расследование…
