Раймонд Фейст - Коготь серебристого ястреба
— Принеси с озера воды, я помою посуду.
Радуясь предлогу побыть одному хотя бы несколько минут, Коготь поспешил исполнить просьбу и, схватив тяжелое дубовое ведро, стоявшее у двери, помчался бегом к озеру. В озеро впадал небольшой ручей, и Коготь наполнил ведро именно там, где вода была самой чистой. Он притащил ведро в дом и увидел, что Алисандра успела убрать со стола и вынести посуду на крыльцо. Когда он появился, она молча налила в миску воды и быстро перемыла все тарелки и чашки.
Коготь вошел в дом, мучительно стараясь придумать, что бы такое ей сказать. Но прежде чем ему пришло в голову хоть что-нибудь, Алисандра переступила порог и остановилась в дверях, словно в раме от картины.
— Какой теплый вечер, — сказала она.
— Да, — выдавил из себя Коготь, чувствуя, что взмок, но вовсе не от жары. — Душновато.
Алисандра вдруг начала раздеваться.
— Пойдем поплаваем.
Коготь остолбенел от удивления, глядя, как она быстро скидывает одежду. Алисандра бросила взгляд на его лицо и расхохоталась.
— Привыкай видеть меня такой, Коготь. Помни, тебе предстоит меня рисовать.
— Да, конечно, — ответил он, а она тем временем повернулась и побежала к воде.
— Бегом! — приказала она, забавляясь его явным смущением.
Коготь скинул сапоги, рубаху и штаны и бросился вслед за девушкой. Алисандра уже плескалась в воде, когда он оказался на берегу. Юноша с разбегу бросился в озеро и ушел под воду с головой. Вынырнув, он откинул назад мокрые волосы и радостно сказал:
— Как чудесно!
Алисандра поплыла ему навстречу.
— И правда.
Коготь снова нырнул и вынырнул.
— Я сегодня не успел выкупаться. Хорошо, что ты меня вытянула на озеро.
— А пахло от тебя как всегда, — сказала она.
— А? — Он был огорошен таким замечанием. — Разве от меня идет дурной запах?
Алисандра расхохоталась.
— Это ведь шутка, простак ты этакий. — После чего принялась брызгать в него водой.
Он ответил ей тем же, и они еще долго плескались, словно дети. Потом они проплавали почти целый час, пока большая луна не поднялась на востоке, и наконец Алисандра произнесла:
— Пора возвращаться.
— Я не захватил ни полотенец, ни одежды. — Коготь словно оправдывался, что оказался непредусмотрительным.
— Воздух теплый. Мы успеем обсохнуть, пока дойдем до хижины.
Они вышли из воды и направились к дому, идя бок о бок. Коготь не мог отвести глаз от тела девушки, озаренного лунным светом. Алисандра оказалась стройной, как он и предполагал, но грудь у нее была больше, чем ему представлялось, а бедра уже, чем он ожидал, почти мальчишеские, если смотреть под определенным углом.
— Нечего пялиться. Юноша покраснел.
— Прости, я просто прикидывал, как буду тебя рисовать.
Она отвела взгляд.
— Ну да. Разумеется.
Коготь с ужасом вдруг понял, что его тело начало реагировать на ее наготу. Ему хотелось уползти в сторону и умереть, но, к счастью, Алисандра не обратила внимания на его смущение. Когда они подошли к дому, Коготь остановился у дверей.
— До меня только сейчас дошло…
— Что именно? — Она повернулась и взглянула ему прямо в лицо.
— В доме только одна кровать.
— Конечно, — сказала она и, сделав шаг вперед, прижалась к нему всем телом. Девичьи руки скользнули ему на шею, и в ту же секунду ее губы прильнули к его губам. Если Коготь и растерялся, то всего лишь на секунду, потом он крепко обнял девушку и позабыл обо всем на свете.
— Что ты там насвистываешь? — спросила она.
— Не шевелись, — приказал Коготь с улыбкой. — Какую-то мелодию, сам не знаю. Придумал, наверное.
— Мне нравится. Сможешь сыграть на дудочке?
— Думаю, да, — ответил он, отходя назад, чтобы посмотреть на рисунок, начатый тем утром. Это был уже третий эскиз с тех пор, как Алисандра перебралась в его жилище.
Впервые за то время, как Коготь взялся за кисти и краски, он чувствовал в себе уверенность, так что даже первый набросок обнаженной натуры почти не требовал исправлений. А теперь он наносил краски широкими мазками на черно-белый эскиз, приобретавший на его глазах законченность.
Первая ночь с Алисандрой прошла для него в эйфории. Он никогда не предполагал, что может испытывать к женщине то, что испытывал к Алисандре. Она была милой, ласковой, страстной и щедрой, в то же время настойчивой и требовательной в возбуждающей игре, которую затеяла.
Они почти не спали, изредка погружаясь в легкую дрему в перерывах между занятиями любовью. Наконец она объявила, что из-за голода совершенно невозможно заснуть, и он принялся стряпать, пока она сбегала на озеро выкупаться. Коготь тоже наспех окунулся, пока она ела, а вернувшись в дом, проглотил кусок хлеба с сыром, сделал пару глотков вина и снова потащил ее в постель.
Где-то в промежутках между занятиями любовью, едой и сном он умудрился оборудовать подвал позади дома, рядом с заброшенным сараем. Он обрадовался, обнаружив, что подвал начали рыть за несколько лет до него и успели сделать почти всю работу, ему оставалось только расчистить мусор, повыдергивать сорняки, сделать ступени и навесить дверь.
На второй день работа была завершена. Мясо, эль, вино и сыр, а также корзина с фруктами перекочевали в холодный подвал. После этого Коготь целиком посвятил себя только одному — Алисандре.
Коготь отошел от мольберта и задумчиво помычал.
Алисандра перестала позировать и подошла к нему.
— Это я?
— Да, — ответил он с нарочитой серьезностью. — Сходство усилится, когда я выпишу все детали.
— Как скажешь. — Она обошла его и обняла со спины. Ее руки поползли вниз, и она насмешливо спросила: — А это что такое?
Он повернулся, не разрывая кольца ее рук, и, поцеловав, ответил:
— Сейчас узнаешь.
Все лето они провели в такой идиллии. Иногда в дом заходил мастер Масеус, рассматривал работы Когтя, подсказывал, как их улучшить, но никогда не критиковал. Приближалась осень, Коготь трудился над двенадцатым портретом Алисандры, на этот раз лежащей на кровати.
— Я тут размышлял, — сказал он, добавляя еще одну, только что замеченную деталь. Теперь он старался добиться совершенства в каждой работе.
— О чем? — спросила Алисандра с улыбкой.
— О том, что будет дальше.
— Ты имеешь в виду еще один портрет?
— Нет, я говорю о нас с тобой.
Улыбка тут же исчезла с ее лица. Алисандра поднялась и проворно оказалась рядом с ним. Без малейшего намека на теплоту она подняла руку и прижала указательный палец к его губам.
— Ш-ш-ш, — сказала она. — Здесь не о чем думать. Мы сейчас здесь, вдвоем, а остальное не важно.
— Но…
Она еще крепче прижала палец к его рту, глаза ее сурово сверкнули.
— Я же сказала, ш-ш-ш. — Тут она снова заулыбалась, но как-то жестко, что тоже было новым для Когтя. Потом она погладила его, приговаривая: — Я знаю, как сделать так, чтобы ты больше не думал о ненужных вещах.
Его кольнула тревога, когда он впервые заметил в ней что-то чужое, даже пугающее. И все же ее прикосновение, как всегда, его воспламенило, и уже через несколько секунд тревога отступила под натиском страсти.
На следующий день начался дождь. Они проснулись под его стук о крышу дома, и Коготь тут же обнаружил, что ему предстоит заделать несколько дырок. Крыша была крыта соломой, так что пришлось ждать, пока она просохнет, чтобы починить ее как следует.
Поев, Алисандра поднялась из-за стола и начала одеваться.
— Куда-то собралась? — спросил он.
— Обратно в деревню, — бесстрастно ответила она.
— Почему? — удивился он. — Что-то не так?
— Нет, я просто исполняю то, что мне велели.
— Кто велел?
— Мастер Масеус. Он сказал, что я останусь здесь на все лето, пока ты не закончишь двенадцать моих портретов, после чего мне нужно будет вернуться в поместье, чтобы исполнять другие обязанности.
— А как же я? — спросил Коготь.
— Он ничего не сказал о том, что тебе делать после моего ухода. Я передам ему, что ты закончил картины. Уверена, он придет и посмотрит две последние, а потом скажет, что делать дальше.
Коготь подошел к двери.
— Подожди хотя бы, пока дождь закончится.
— Не могу, — сказала она, проходя мимо.
— Подожди! — Он схватил ее выше локтя. — Секунду.
Она взглянула на него холодными, равнодушными глазами.
— Что?
— А как же мы?
— Что мы? — переспросила она.
— Я хочу сказать, что люблю тебя. Алисандра заговорила тоном, в котором слышалось одно раздражение.
— Коготь, ты милый мальчик, и я хорошо провела это лето, но любовь не имеет никакого отношения к тому, что было между нами. Мне нравятся мужчины, как нравятся игры, что происходят между мужчиной и женщиной. Думаю, я здорово просветила тебя в этой области, но если ты считаешь, что я люблю тебя, то ты ошибаешься. Как ни печально, но ошибаешься.
Щеки Когтя запылали, к глазам подступили слезы, но так и не пролились. Его словно ударили в живот, и он едва мог дышать. Мысли путались, он старался понять то, что сейчас услышал, и не мог подобрать слов.
