Маргарита Дорогожицкая - Грибная красавица(СИ)

Отец Георг был бледен и подавлен. Я склонился перед ним на колено:

- Простите меня, отец Георг. Из-за меня вам пришлось лгать и еще терпеть эту нахалку у себя в обители...

Он погладил меня по голове таким знакомым отеческим жестом, что у меня защипало в носу:

- Мальчик мой, я верю, что у тебя не было выхода. Молю тебя только об одном, защити детей.

- Я все для этого сделаю. Обещаю!

Нас прервали.

- Слава Единому, я вас нашел! - это был встревоженный и запыхавшийся Антон. - Прошу вас, поторопитесь!

- Что случилось? - я не понимал его тревоги, но мне вдруг тоже стало неспокойно.

- Лидия! Она помчалась в поместье колдуньи! Я боюсь, может случиться беда.

- Почему вдруг? Что произошло?

Антон без сил опустился на скамью.

- Помчица Малко приходила к нам в дом. Она не застала Лидию, оставила ей записку и ушла. А когда сестра вернулась, то ... Мы обнаружили, что пропала Вера, девочка из приюта. И Хриз бросилась вдогонку. Остановите ее!

У меня перехватило дыхание. Я не мог допустить, чтобы с ними что-нибудь произошло.

- Я немедленно отправлюсь следом. Надеюсь, успею. Не волнуйтесь, Антон, с вашей сестрой все будет в порядке. - Я пытался скорее успокоить себя, чем его. Но Антон удивленно вскинул на меня глаза и сказал:

- С чего бы мне волноваться за сестру? Она может за себя постоять, я волнуюсь за то, что она может сцепиться с колдуньей и натворить бед!

Она

Зрение медленно прояснялось. Тупая ноющая боль в виске и боль в связанных запястьях привели меня наконец в чувство. Передо мной стояла помчица Малко, а в углу вместе с марой Катрин сидела, съежившись, испуганная Вера. Последние события промелькнули в памяти, и я закусила губу от досады. Как можно было так сглупить? Прочитав записку, я сорвалась с места, даже не поразмыслив как следует. Разозлилась? Или испугалась за девчонку? Это все тлетворное влияния красавчика с его добродетельными проповедями! Убью, когда выберусь! Когда я скрутила дворецкого помчицы Малко и ворвалась в ее кабинет, застав ее с Верой, то кто-то, скрывавшийся за дверью, очевидно, ударил меня по голове и оглушил. Идиотка!

Помчица подошла ко мне с победным видом и взяла за подбородок, задрав мне голову.

- Я смотрю, ты уже очнулась.

Сознание разбилось на несколько неравных частей. В одной, самой значительной, нарастали гнев и злоба вперемешку с наступающим безумием. Эта часть меня хотела крови, хотела навсегда стереть наглую ухмылку с лица колдуньи, разорвать ее мерзкую плоть на части... Посмела поднять на меня руку, нарушила мои планы, ненависть затопила рассудок... Я вспомнила стихи, посвященные мне Алексом:

Уже безумие крылом

Души накрыло половину,

И поит огненным вином

И манит в черную долину.

* Ахматова

Однако крошечная часть меня хладнокровно размышляла над сложившейся ситуацией. Помещение, где я очнулась, было без окон, освещенное лишь слабыми призрачными огоньками свечей - скорее всего, подвал. Я была крепко связана в запястьях, сведенные за спиной руки успели онеметь, однако ноги были свободны. Положение не самое плачевное, но все осложнялось присутствием девочки. Я резко запрокинула голову отработанным движением, шпилька-отмычка в волосах соскользнула назад, пойманная деревянными пальцами, я презрительно расхохоталась.

Колдунья в замешательстве отступила.

- Смеешься?

- Отчего же нет? - я обнаружила во рту привкус крови. - Отчего же не посмеяться над таким жалким зрелищем?...

Я продолжала обдумывать свое положение и прикидывать варианты. Получил ли инквизитор разрешение на обыск или провалился? Если предположить благоприятный исход, а я не люблю предполагать наилучший вариант, то даже в таком случае, когда он будет здесь? Сколько времени я провела в бессознательном состоянии? Скорее всего, немного. Даже если предположить час-два, все равно не успеет. Шпилька в немеющих пальцах слушалась плохо, крепкая толстая веревка поддавалась слабо. Я неотвратимо понимала, что мне придется сделать. Чтобы совладать с колдуньей, мне надо подчинить ее внутреннего демона и обратить против хозяйки. Это был риск, но ведь иного выхода нет? Я приняла решение.

- Отчего же не посмеяться над таким жалким зрелищем как ты, мерзкая уродливая старуха! - я бросила слова словно пощечину в лицо колдуньи.

Та подскочила, влепила мне затрещину, отчего пол-лица сразу онемело, а потом склонилась ко мне, заглянув в глаза.

- О нет, я не старуха, и никогда ею не стану. А ты такая юная и красивая, что дух захватывает... - в ее голодных глазах засверкало предвкушение. Она подошла к столику и взяла оттуда склянку с мутной жидкостью. - И скоро твоя красота станет моей...

Я взглянула на мару Катрин. Девочка словно пыталась мне что-то сказать, но разум туманился, я тщетно пыталась зацепить чужое ускользающее безумие. Ощущение гнили усилилось, я чувствовала нездоровые эмоции колдуньи.

- Оглянись, она сзади! - прохрипела я, из последних сил цепляясь за островок своей рассудительности.

- Кто? - колдунья удивленно воззрилась на меня, на секунду остановившись.

- Ты! Твой истинный образ ... Скоро его увидят все, верно? Потому что твое колдовство иссякает.... - я уже сорвалась и летела в бездну. - Она стоит за тобой. Мерзкая злобная старуха, с обвисшей грудью, с лицом, словно печеное яблоко, беззубая, вонючая, грязные сальные космы... Боже единый, как же от тебя воняет! Немытым старческим телом, отвратительная вонь!

Колдунья отшатнулась. Ее страхи, то, чего она боялась и из-за чего переступила в свое время черту, были страхами старости и немощи. И теперь я их вытягивала, вытаскивала на свет божий ее внутреннего демона. Я переступала черту сознательно, ведь чтобы вытащить демона, мне надо было сойти с ума вместе с колдуньей...

Ненависть затопила мой рассудок. Ненависть к самой себе, какая же я злобная бессердечная тварь! Я не могу любить, моя душа пуста и бесполезна, я не могу дать жизнь, я могу ее только отнять... И пусть! Ненавижу эту женщину напротив, она слишком богата, красива, у нее все есть! Пусть корчится в мучительной агонии, сдохни, тварь! А эта вредная девчонка, что забилась в угол и глотает сопли! У нее вся жизнь впереди, в то время, как меня впереди ничего хорошего не ждет! Изуродовать ее смазливое личико, пусть живет дальше, презираемая всеми, пусть в нее тычат пальцами, почему только мне должно быть больно!

Демон колдуньи в облике отвратительной старухи сформировался из небытия, привлеченный моей болью и ненавистью. Сквозь кровавую пелену злобы я видела старуху, и наконец ее заметила сама колдунья. Она отшатнулась, прижимая к груди склянку, страшно закричала.