Морис Делез - Слуги паука 1. Ночь Паука

Не оборачиваясь, он пододвинул поближе несколько факелов, которые успел сделать из молодых, смолистых деревец, росших перед входом, пока проклятые твари не загнали его в мрачную дыру в горе. Что им нужно от него? Впрочем, это был праздный вопрос.

Конан нащупал на груди маленькое круглое серебряное зеркальце на цепочке — скорее, даже талисман в виде зеркала — и вытащил его. Это из-за него он оказался здесь, в глуши, забытой Митрой и людьми. Он потратил массу времени, чтобы разыскать хорошо спрятанный сундучок, ожидая найти в нем одному Белу ведомо что! Каково же было его удивление, когда, открыв крышку, он обнаружил внутри эту никчемную вещицу!

Похоже, бог воров посмеялся над ним — кому могла понадобиться такая безделица? Впрочем, кому-то понадобилась, хотя удивлялся он и сейчас, в который уже раз разглядывая незатейливую вещицу, но сколько ни смотрел, впечатление оставалось прежним — ничего особенного. С одной его стороны было рельефное изображение паука, ничем не отличавшегося от своих живых собратьев. Другая сторона его была отполирована до зеркального блеска и украшена несложным орнаментом, опоясывающим его по кругу.

Одним словом, зеркало как зеркало, каких в Шадизаре видимо-невидимо в дешевых базарный рядах, торгующих мелочью.

Знал бы — купил да сидел бы сейчас в уютном кабачке старого Абулетеса и потягивал вино, вместо того чтобы лазать по каменным норам! Подумав так, он усмехнулся — ему ли жаловаться! За эту грошовую мелочь стигиец отсыпал ему столько золота, что он мог бы купить воз таких зеркал!

Конан хмыкнул, сунул его на прежнее место — за отворот рубахи, и мысли его вернулись в прежнее русло. Не мешало бы наделать факелов побольше, но тут уже ничего не исправишь! Хотя он успел убедиться, что неведомые твари боялись не только солнца, но и обычного огня.

Кем они были, киммериец не знал, но надоели они ему сверх всякой меры. Прячась в малейшем клочке тени, они протягивали узловатые когтистые лапы и, странно растягивая слова, шипели:

— Ты наш-ш, Конан, наш-ш! Но мы отпус-стим тебя, лиш-шь отдай талис-сман! Мы отпус-стим и наградим-м!

Конану толком не удалось разглядеть ни одной из них, но от этого было не легче. Временами, еще когда он не попал в проклятую пещеру, ему чудились в тени неясные силуэты, а когда он несколько раз оказался в непосредственной близости от дерева или густого кустарника, он с удивлением видел, как уродливая тень тянулась к нему корявой лапой, пытаясь зацепить когтем за одежду, подтащить поближе.

Однако касание это походило больше на легкий ветерок, а бесплотное тело напоминало причудливо изогнувшуюся струйку дыма.

В первый раз Конан хохотал над этим «нападением» до слез и тогда же впервые услышал тихий голос, похожий на шорох ветра в прошлогодней листве.

— Вреш-шь, не уйдеш-шь…

Но Конан лишь расхохотался над этими жалкими попытками запугать его — дневные тени были слишком прозрачны, чтобы укрыть собой нечто действительно опасное, и он перестал обращать внимание на кравшиеся по пятам полупрозрачные силуэты. Однако время шло, солнце неумолимо клонилось к закату, предвещая скорый приход тьмы.

Голоса сделались громче, а силуэты проступали все явственнее, хотя почему-то стали избегать Конана, и тут внутренний голос впервые подсказал ему, что дело принимает дурной поворот и пора всерьез подумать о том, что даст ему защиту, когда скроется за горизонтом око светлого Митры, а на землю падет тьма.

И тогда он принялся готовить себе факелы, но было уже слишком поздно. Твари обрели реальную силу. Конан начал слышать не только их голоса, но и шаги. Это значило, что они уже не были теми причудливо изогнувшимися струйками дыма, какими явились ему вначале. Они обрели вес, а значит, получили плоть! Откуда-то приходили все новые. Они ломали сучья, собираясь вместе, чтобы напасть на человека, но пока почему-то перейти в атаку не решались.

Он выпрямился и осмотрелся — диск солнца уже наполовину скрылся за горизонтом, и тогда Конан понял, что сдерживает его незримых врагов, но тогда же он понял и другое — очень скоро он окажется в полной из власти!

И тогда, действуя по наитию, он начал поджигать факелы от пламени костра и разбрасывать их во все стороны, стараясь закинуть как можно дальше. Расчет его был прост — лес полон сухого валежника, и если ему удастся окружить себя стеной огня, на какое-то время это спасет его. Пусть это будет час или даже меньше, но за это время он сможет уйти от погони.

…Теперь, сидя у костра, в самых недрах горы, он вспомнил о своих надеждах и невесело улыбнулся. Он-то считал, что твари идут за ним по пятам и, отгородившись стеной огня, он сумеет спрятаться от них. Убежать… Как он ошибся! Здесь, в пещере, куда он забрался в поисках спасения, они по-прежнему преследовали его. Они или другие такие же. Варвар давно понял свою ошибку: забираясь все глубже, он рискует окончательно заблудиться, а ведь снаружи рано или поздно взойдет солнце, несущее избавление от ночного кошмара, который здесь продлится, лишь пока не догорят факелы, которые он так бездумно разбросал перед входом в пещеру.

Конан пробовал повернуть назад, но далеко пройти не смог — проклятые твари не хуже него соображали, что нужно делать, и одно из узких мест, где он прошел недавно, оказалось заваленным камнями. Тогда он пошел вперед и через некоторое время набрел на эту пещеру. Здесь он нашел оставленные кем-то дрова. Это подняло его настроение. Ему пришло в голову, что раз здесь лежат дрова, то пещера ведет куда-то, а значит, у нее есть не только вход, но и выход тоже.

Он разжег костер и потушил факел. Он должен был немного отдохнуть и поесть, прежде чем идти вперед, но Сам не заметил, как вместо этого заснул. Он не видел снов и не помнил, как засыпал, но не сомневался, что спал, потому что ясно помнил, как просыпался. И то, что он сейчас вспомнил, он именно вспомнил, а не увидел во сне, — в этом он был абсолютно уверен — но и воспоминание было странным. Оно не было памятью о происшедшем с ним, равно как и не было впечатлением от чужого рассказа.

Оно было воспоминанием, взявшимся ниоткуда!

Размышляя об этом, Конан доел баранью ногу, разогретую на огне, и допил остатки вина. Все. В следующий раз он пообедает, только выбравшись отсюда, если ему не суждено сложить свои кости в этой дыре.

Он соорудил из остатков дров еще несколько факелов, израсходовав на это всю веревку, и поджег первый из них. Тот, весело затрещав, разом занялся пламенем, а киммериец невесело подумал, что толку от таких факелов будет немного: дрова, они и есть дрова, — а значит, надо торопиться.

Он вдруг ясно почувствовал, что времени у него осталось совсем мало. Попросту говоря — его не было вовсе. И опять-таки Конан не знал, откуда у него появилась эта уверенность, но раздумывать не стал, а быстро собрал свои пожитки и не оглядываясь пошел прочь.