Елена Лир - Точка искажения

Ноэль держал Эйлин за руку и постоянно старался коснуться ее плечом. Реннен на подобные сантименты никак не реагировал: ежился от холода, засунув руки в карманы, и насвистывал какой-то знакомый мотив… Погоди-ка… Эйлин прислушалась и открыла рот от возмущения: Торс обнаглел до такой степени, что выбрал песню, под которую они когда-то первый раз поцеловались.

— Надеюсь, Ноа тебя покалечит, — процедила она, когда до сторожевой башни оставалось шагов двадцать.

— Что? — искренне удивился Реннен и вдруг осекся.

Конечно-конечно, делает вид, будто только дошло значение мотива! Сама невинность.

Ноэль расправил плечи и ухмыльнулся, проявляя готовность поколотить Торса. Он поцеловал Эйлин в макушку и поинтересовался:

— Когда начинать?

— Я отойду вон туда, — она указала на ближайшую к башне клумбу, — а вы устроите потасовку. Ориасоки, конечно, детские разборки между студентами могут принять за тренировку, но если все произойдет у них на виду… Надеюсь, сработает. А дальше постарайтесь максимально долго удерживать его внимание, пока я буду внутри.

Они разом посмотрели на высокую узкую дверь, которая, по сути, не нужна хранителям, но башню построили до их появления в замке. Внутри, судя по размерам здания, мог поместиться лишь один стражник. Там же, по идее, должна лежать книга… Лучше бы ей там лежать, потому что другого способа узнать правду Эйлин не придумала.

Разгладив воротник куртки, она отошла в сторону, делая вид, что заинтересовалась каким-то сухостоем на клумбе, и принялась ждать.

Ветерок донес до нее обрывки смеха Ноэля, который с азартом провоцировал соперника.

— …давай, Монвид, разве не об этом ты мечтал с тех пор, как я…

Реннен быстро отреагировал, и его удар в челюсть прервал монолог Делагарди. Тот не рухнул на землю, а лишь сделал шаг назад, чтобы сохранить равновесие, и замахнулся в ответ.

— Ублюдок! — выкрикнул Реннен, отбиваясь.

— Мне до тебя далеко, — рявкнул Ноэль, наступая. — Это же ты у нас мистер черная вдова! Забыл уже?

— Не смей марать память о Диане! — Реннен не договорил, он с какой-то нечеловеческой прытью бросился на соперника. Потасовка превращалась в настоящий бой — явный перебор: парни лупили друг друга с остервенением гладиаторов на арене, будто в живых мог остаться только один.

План трещал по швам. Эйлин выпрямилась и уже сделала первый шаг — стоило разнять их или позвать на помощь, как вдруг узкая дверца распахнулась. Во двор вышел ориасок небольшого роста с зеленоватой, еще не огрубевшей до темной коры кожей. Наверное, молодняк. Его ноги тут же погрузились в землю; через несколько мгновений возле дерущихся проросли корни-хлысты и, плотно обвив каждого по отдельности, разняли в стороны. Следом на поверхность вышел и сам страж.

Пользуясь моментом, Эйлин побежала в башню. Она мельком глянула в отполированное до блеска широкое окно с решеткой, выходившее наружу: длинная подъездная дорога, засаженная по обочинам деревьями, обрывалась, уходя в туманную долину с горными пиками. Другой мир…

На столе у окна валялись журналы, газеты, вырванные страницы с кроссвордами, а в центре красовался новый бестселлер Висельника.

В углу на стойке лежал толстенный фолиант, в переплете из черной кожи. От него к кольцу в каменном полу тянулась массивная цепь. Есть! Эйлин с трудом раскрыла книгу, в которой набралось, наверное, несколько тысяч страниц. Верхние листы, пожелтевшие от времени, слегка потрепаны; чем дальше к концу, тем светлее и аккуратнее. Эйлин наспех пролистала несколько первых страниц с изображениями гербов, поджала губы — и с огромным усилием перевернула фолиант. Последние страницы пока пустовали, затем мелькнула запись вчерашним числом. Одно имя: Агата О’Трей.

— А вот и ты. — Эйлин, сузив глаза, всмотрелась в ее вычурную подпись. — Ну, здравствуй.

— Привет, — раздался за спиной скрипучий голос, и она подскочила от неожиданности.

Перед ней стоял ориасок, не постовой, отправившийся разнимать парней: этот намного выше, с иссушенной темной корой. Несмотря на то что все стражи на одно… м-м… лицо, взгляд выросшего в дверях хранителя она узнала. Такими же янтарными глазами смотрел на нее великан, напавший в галерее. Сердце сжалось от дурного предчувствия; и, кстати, Реннен с Ноэлем совсем притихли.

— Что тебе нужно? — прошелестел ориасок.

Эйлин онемела.

— Я-а.. — Она медлила, соображая, что бы такого соврать.

Стражи представлялись ей существами примитивными, этакими безмолвными исполнителями вроде игнарусов. Конечно, она сталкивалась с хранителем по приезде в академию, но он с ней точно не разговаривал… Неужто ориасоки обладают разумом? В любом случае, на кроссворды и романы его точно хватает.

— Я пришла одолжить книгу Лестера Висельника. Вот. — Эйлин схватила томик со стола. — В библиотеке все разобрали, а мне очень хочется почитать, пока не начались занятия, сам понимаешь.. — Она лепетала и проклинала себя за неумелое вранье и за то, что дрожал голос, а еще за глупость и, конечно же, трусость..

Ориасок внимательно уставился на нее и покачал головой:

— Что? Тебе. Нужно? — повторил он снова, выделяя каждое слово.

Эйлин бросила «Любовные откровения» обратно на стол. Ладно, умник, лучшая защита — нападение:

— Хочу уточнить кое-что в книге посещений. — Она заметила, как брови великана, вернее, те наросты, которые выполняли их функцию, поползли вниз, и тут же изменила тон: — Моя мама должна была явиться на бал. Но я ее не видела. Я отправила почтового стрижа в Бродик, но ждать ответа нету сил. Мне важно знать, приезжала она или нет. С тех пор, как умер отец, — Эйлин начала давить на жалость, — мы с ней не очень-то близки, и… — В голову ничего больше касательно этой истории не приходило, поэтому Эйлин перешла к обвинениям: — А ты, что ты собираешься со мной сделать? Снова покалечить, как в тот раз? Ногу мне чуть не сломал! До сих пор болит!

— Не ври, — прервал стаж. — Если бы я мог тебя покалечить, то сделал бы это. Но правила…

Эйлин замерла. Равнодушие вкупе с кровожадностью, которая сочилась из каждого слова, поразили. Получается, если бы не правила, запрещающие уродовать студентов, ей бы в галерее, да и сейчас, досталось бы побольше вывихнутой лодыжки? Но почему он медлит, почему не вышвырнет ее из башни? «Правила», — мелькнуло в голове.

— А есть такое правило, которое запрещает студентам просматривать книгу посещений?

Ориасок какое-то время изучал ее с холодным интересом, как жужжащую муху на окне, а потом резко двинулся вперед. Эйлин отшатнулась и закрыла голову руками: вдруг он получил секретное указание линчевать любого, кто проникнет в башню?! Вдруг разорвет ее на части, как Альтера?