Евгения Гордеева - Закон притяжения

'Моя прекрасная няня'

О, как я ошибалась, когда надеялась, что стражники приведут меня прямиком к господину Фармазотти!

Во-первых, оказалось, что маркиз на данный момент в своём замке отсутствует. По этой причине меня приволокли в небольшую крепость, именуемую монастырём. Стражники, сдав меня с рук на руки обитателям крепости, вызвавшими у меня смутное подозрение в ещё большей неадекватности, чем остальное местное население, удалились с явным облегчением. Я с удивлением рассматривала странных мужчин, живших здесь какой-то общиной. Они все были одеты в одинаковые чёрные мешковатые балахоны с капюшонами и подпоясаны верёвками. То, что они дружно стали креститься, меня уже не удивляло. Правильно, встретившись с настоящей ведьмой надо попросить защиты у своего бога. Только… вряд ли это им поможет. Ещё меня поразили их причёски. Лысину, которую я приняла за естественную плешь на голове толстяка, имели все, даже молоденькие пареньки. Вывод из этого следовал единственный, это их клановая причёска, надо сказать, весьма странная.

Насмотревшись на меня вдоволь, мужчины разбрелись по своим монастырским делам. Меня же препроводили в жуткую камеру, которая живо мне напомнила подземелье королевского дворца. Я непроизвольно поёжилась и с грустью вспомнила такой уютный стожок. Здесь же меня ожидала лишь старая перепревшая солома.

Во-вторых, как сообщил мне Святой отец Фабиано, тот самый толстяк, от меня, предварительно требовалось добиться признания в ведьмовстве и сношении с тёмными силами. А именно, с Сатаной, не знаю, кто этот господин. Так как не в чём признаваться я не собиралась, мне популярно объяснили, что завтра будут пытать.

Поразмыслив над предстоящим мне завтра перспективным времяпровождением, я выбрала тактику поведения. Не очень умная, злобная, невоспитанная девица с манией величия очень хорошо подходила на эту роль.

Ой, кого-то мне этот образ сильно напоминает! Надо припомнить выражение лица прототипа. Жозефина всегда выглядела дурой, как бы не пыжилась.

Разобравшись с завтрашней стратегией поведения, я решила поспать. Скинула плащ и сняла рюкзачок. Почему-то мои тюремщики его у меня не отобрали. Видимо приняли за горб. Достала камень с хранителем и тихо позвала.

— Гораций, выходи, давай… — ни какой реакции. — Ну, прости меня… я ведь живой человек, с нервами, с чувствами…

— А я, значит, бесчувственный, — раздался за моей спиной почти родной голос призрака.

— Прости, прости, прости! Простил?

— Да, моя королева! Я просто ждал, когда ты меня сама позовёшь… Петра, а где это мы?! — огляделся он, наконец.

— В монастыре, — буркнула виновато. — Меня арестовали и обещали отдать на суд маркиза Фармазотти. Но его пока нет в городе. Так что это моя тюрьма… в монастыре, в котором живут одни мужики.

— Мужики? А это не опасно? — забеспокоился за мою честь хранитель.

— Они меня боятся…

— Нет, лучше давай уйдём отсюда!

— Так я и собиралась! Потому тебя и позвала. Ты не побудешь тут за меня? А утром я вернусь. Очень надо попасть к этому маркизу!

— Побуду, — согласился Гораций. — А ты куда собралась?

— Ну, комнату я оплатила…

— Ты хочешь, что бы тебя прибили на месте разъярённые горожане, как сбежавшую ведьму?

— А ты откуда знаешь?

— Знаю! Идти в 'Синюю курицу' даже не вздумай! — 'Синий фазан', поправила его мысленно, но промолчала. — Возвращайся в стог! Там тебя, если будет опасность, Смелый предупредит.

— Хорошо. До завтра, Гораций! — спрятала камень хранителя под солому и помахала ему на прощанье.

— До завтра…

На рассвете я вернулась к Горацию, который ночью не терял времени зря и обследовал здания монастыря.

— Ну, мы и попали, — с сарказмом усмехнулся призрак. — Тут всё насквозь лживое! Говорят — пост, а сами окорока по своим кельям трескают! Считают себя монахами, а сами девок через потайные двери водят! Зато, чего я насмотрелся-а-а!

— Гораций! — одёрнула я хранителя, уж больно лицо у него стало скабрёзным. — Кто такие — монахи? Это здешние мужики себя так называют?

— Ага, — встрепенулся призрак. — Служители бога. Между прочим, у них обет безбрачия… хи-хи.

— Чего в этом смешного? Это же противоестественно! Закон природы гласит…

— Идут! — прервал меня Гораций. — Пока! — и скрылся в своём амулете.

Я едва успела сунуть камень в карман. Дверь камеры, заскрипев, открылась, являя мне всё того же господина Фабиано. Он побрызгал на меня водой и что-то зашептал, перебирая пальцами бусы, которые висели у него на запястье левой руки. Еле удержалась, чтобы не сказать толстяку, что уже умывалась сегодня. Он, тем временем, закончил перебирать бусины и уставился на меня несколько озадаченно. Я списала его удивление на свой цветущий, жизнерадостный вид. Ведь я не только выспалась, но и успела позавтракать, бесстыдно стащив в охотничьем домике кусок хлеба с сыром прямо из-под носа Мартины.

Однако, как в этом мире у меня бурно развиваются криминальные наклонности! Ты, Петенька, поосторожней! А то привыкнешь, и в своём родном мире примешься за старое. А там за преступление разговор короткий: лишение всего и вся, и карабкайся после отбытия наказания дальше, как получится!

— Покайся! — возвестил Фабиано торжественно.

— Каюсь, — честно признала свою неправоту в покраже завтрака, хлопая ресничками.

Его явно озадачила моя покладистость. Фабиано что-то заподозрил, нахмурился, и потащил меня из камеры, бурча что-то, похожее на 'изгоню бесов, освобожу душу…'. Я мысленно посмеивалась над его уверенностью в своём могуществе, но следовала за ним покорно. Пусть пока радуется.

Зал, в который меня привёл монах, мне не понравился категорически. Я не имела ни малейшего представления о принципах работы всех устройств и приспособлений, представленных здесь, но их жуткий вид не оставлял сомнений, что все они причиняют боль. Чего стоила огромная решётка-гриль, явно рассчитанная не на приготовления сосисок.

Я задумалась, а правильно ли я поступила, таким образом, пытаясь заполучить аудиенцию у маркиза Фармазотти? Уж больно неприятным может оказаться этот путь.

Ладно, ещё немного побуду здесь, авось, и дождусь чего полезного. А нет, так покуражусь над этими святошами, покажу им 'Ведьму настоящую', что бы потом было с чем сравнивать, и не губить ни в чём не повинных людей, и распрощаюсь горячо. Очень горячо…

Святой отец Фабиано, тем временем, пытался меня увещевать, рассказывая, какие муки ждут меня в аду. Как меня будут долго кипятить в котле с маслом вместе с другими грешниками. А потом бесы будут жарить то, что не успело свариться. В довершении всего, я отправлюсь к какой-то Геенне Огненной, даме мне тоже незнакомой, которая будет меня мучить до второго пришествия. Самым любопытным в его рассказе было то, что он обещал, что моя многострадальная кожа всё время будет вырастать вновь. Хм… А вот это уже попахивало неплохим знанием анатомии, ибо без кожи муки будут уже не такими страшными.