Сергей Лукьяненко - Не время для драконов

Предельник тем временем расставил сыновей по залу. Двое старших убежали к дверям, ведущим на перрон. Младший занял позицию у одного из окон. Сам Предельник с парнем лет восемнадцати подошел к Виктору.

Тем временем куда-то расползлись бродяги, дрыхнувшие на лавках. Казалось невероятным, что они могли что-то услышать и сообразить. Ан нет! И услышали, и сообразили, и растолкали спавших друзей. Выходя, бомжи бросали настороженные взгляды на остающихся.

Где-то в глубине вокзала захлопали двери — разбегался персонал. Мигнул и погас свет.

— Разумно, — изрек Предельник. — Электрическое колдовство против Воды — одно расстройство. Погорит все…

— Почему ты служишь мне? — спросил Виктор. Внутри него закручивалась тугая пружина, словно во взводимом арбалете. Что-то близилось… и надо было не только знать врага, но и верить в друзей.

— Я всегда служил тебе, Владыка! — Предельник растерянно и даже обиженно посмотрел ему в глаза. — Верь мне, Владыка!

Виктор сделал выбор.

— Хорошо. Значит, так, нам главное — уйти. Если подходит поезд, то сразу бежим в вагон…

— Конечно.

Убедиться в наличии у разбойника здравого смысла было приятно. И тут застывшую в помещении тишину разорвал звонкий мальчишеский крик:

— Идут! Они идут!

Виктор и разбойники бросились к окнам, полуоткрытым по случаю жары.

На опустевшей привокзальной площади — где ветер трепал над лотками неснятые одежки, где сиротливо стояли забытые бутылки и крынки, еще никого не было. Но мальчик не ошибся — что-то приближалось. Шло, шествовало впереди убийц. Бесплотное, тупое, стихийное. Что-то.

Дернулась гора лесного мусора в пустой чаше фонтана. Зашевелилась, вываливаясь на брусчатку. Из чаши ударила в небо тугая, торжествующая струя воды. Рассыпалась зонтом брызг, зазвенела — тревожно и пронзительно, как бьющееся стекло.

— Ах, гнилое семя! — выругался Предельник. — Не их ведь час, а как идут! Владыка, посмотри, как сил не жалеют!

Из переулков, невзирая на чистое небо и солнечный свет, поползли мутные струи тумана. Густые, серые, мгновенно заполнившие площадь и затопившие вокзал. В беззвучном напоре тумана приближающееся что-то будто оформилось, обрело облик — еще невнятный, но уже угрожающе близкий.

— Распустились, распустились… — Предельник вытащил свой кистень, легко крутанул шипастый шар на короткой цепи. Вроде бы и без замаха, мимоходом, всадил его в стену — взметнулось облако кирпичной пыли из дыры, в которую можно было голову просунуть.

Не меч был его любимым оружием — а то, может, и не смог бы Виктор так легко оглушить разбойника в лесу.

— Сами идут! — вновь крикнул мальчишка. Уже потише, но куда с большей тревогой.

И Виктор увидел крадущиеся сквозь туман тени.

Пять? Восемь? Двадцать?

Да как сосчитать, как понять в этом кисейном пологе, в жирном туманном молоке! Видно — скользят, близятся, неспешно и почти не таясь — а что таиться в такой мгле…

— Глаза отводят… — прошептал Предельник. Не зная того, он стал для Виктора гидом, комментатором, чьи небрежные замечания помогали понять происходящее.

Тени вдруг замерли.

— Эй! — донеслось из молочной каши. — Виктор!

Он вздрогнул, но не ответил.

— Ты здесь, я чувствую твой взгляд! — вступил другой голос. Присвистывающий, шипящий, тонкий. — Виктор, выходи! Тебе не скрыться! Ты один, а нас много!

Предельник смотрел на Виктора, словно ожидал, что тот ответит. Значит — надо. Не обманывай солдат перед боем, генерал…

Раскрыв пошире створку, Виктор крикнул в туман:

— Кто ты?

Тени задергались, зашевелились, явно обрадованные звуком его голоса.

— Тот, кто пришел за тобой, Виктор!

И — снова — накатило, нахлынуло, как во снах, как во вспышках ярости, стоивших жизни полуэльфу и едва не погубивших Предельника…

— Кто ты, дерзкая тварь, говорящая со мной не на коленях? — Виктор и не понял, что случилось с его голосом, откуда в нем взялся звенящий гибкий металл. — Назови свое имя, тварь!

Предельник задрожал, глядя на него в немом восхищении. Юноша, стоящий рядом, схватился за руку отца, как ребенок. И даже те, что крались в тумане, отпрянули.

— Готор, маг Готор… — едва слышно донеслось в ответ. Голос сбился и через миг снова окреп, налился язвительной яростью: — Ты не властен надо мной! Ты никто! Ты все еще — никто! Приготовься умереть!

Виктор тряхнул Предельника, впавшего в легкий ступор.

— Он — мой! Я покараю его сам!

— Да, Владыка…

Тени метнулись сквозь туман, и Предельник осклабился, провожая их глазами. Толкнул сына к двери, сам бросился туда же. Виктор последний раз окинул взглядом дислокацию — двое парней у дверей на перрон… молодцы, пусть стоят, враг не настолько туп, чтобы атаковать с одной стороны, младший мальчик, пригнувшись, смотрит в окно, вертит в руке короткий кинжал, Предельник с еще одним сыном у двери.

Прекрасно.

Виктор выхватил клинок — подсознательно уже надеясь, что меч окажется послушным и легким, как в ресторане…

Что-то не сложилось.

Он стоял, неуклюже, с куском острой стали в руке, сразу же напрягшись, стараясь держать меч подальше от себя. Ярость и уверенность — нет, они не прошли, в душе по-прежнему кипело презрение к осмелившимся, жажда карать и наказывать. Вот только никакого отношения к мечу эти чувства не имели…

Тишину — те последние секунды, что отпущены перед схваткой, пронзил далекий, могучий гудок. Поезд приближался!

Но его еще надо было дождаться…

Дверь распахнулась.

Предельник, взмахнув кистенем, обрушил удар на появившуюся в проходе фигуру. Ах, хорош был удар! Умело нанесен и от души — не спасли бы врага ни доспехи, ни ловкость, ни умелая защита!

Вот только некому было защищаться от удара — ворвавшаяся тень рассыпалась мириадами водяных брызг, словно сложена была из воды. Впрочем, почему «словно»? Она и была куклой, муляжом, грязной водой, обретшей форму и движения…

Поскальзываясь на разлившейся луже, Предельник отскочил. А вот сын его, крепкий и ловкий парень, не сумел. Упал, растянулся на полу…

И ворвавшиеся вслед за куклой трое, затянутые в синие обтягивающие камзолы, свой шанс не упустили.

Два меча вспороли воздух, жалобно и недовольно взвизгнувший под сталью. Крик юноши был куда тише.

Виктор бросился на помощь.

Как неудачно! Как плохо! Они и так были в меньшинстве…

Мальчик, сидящий на корточках у окна, вдруг выпрямился. Взмахнул рукой — и блестящая молния ножа метнулась через зал. Враги стали поворачиваться — словно почувствовав опасность. Но поздно.