Кира Стрельникова - Дикая и опасная

— Что «и»? — Губы Вердена дрогнули в намеке на улыбку. — В любви признаться, что ли? Или начать распинаться в том, как все было замечательно и какая ты вся из себя чувственная и сексуальная? — насмешливо заявил он, усмехнувшись шире — немедленно захотелось съездить по его физиономии, чтобы стереть эту чертову ухмылку. — Так первого нет, и ты это знаешь, а второе тебе уже известно и без моих слов.

— Ты просто песец какой-то ходячий, — сквозь зубы ответила я, раздраженная донельзя тем, как он легко просчитал ход моих мыслей. Оказывается, я мыслю дремучими стереотипами, ужас какой. И ведь опять, опять прав в каждом слове. На фиг признания. И подтверждение глубины моего падения, особенно от него, тоже туда же. — Всем спасибо, все свободны. — Я рывком выпрямилась, откинув одеяло и стараясь не ежиться от прохладного воздуха, и спустила ноги с кровати, повернувшись к Вердену спиной.

— Не, ну кофе в постель могу организовать, — до меня донесся тихий смех. — Но ты вроде его не особо любишь, да? И не горишь желанием задерживаться в моей постели дольше чем нужно. Так зачем заставлять?

Нагнулась, подняла с пола его джинсы и запустила в весело скалящегося альбиноса. Давай, давай, я тебе еще устрою небо в алмазах и ананасы на березах. Думаешь, теперь сама за тобой бегать буду? Угу, вот прямо щас все брошу и начну. Удержалась от вопроса, а что в таком случае ему вообще от меня нужно, — не знаю и знать не хочу, достаточно того, что упорно тащит в свою ячейку, — и начала одеваться, собирая с пола одежду. Взгляд Тима почти не напрягал, остатки стеснения решили, что после такого ночного марафона и безумства в душе глупо краснеть только потому, что кто-то слишком наглый в открытую пялится на твою голую грудь и попу. И чего там не видел, спрашивается? Я заправила свитер, надела рубашку, кое-как пригладила волосы и наконец посмотрела на Вердена. Он лежал, закинув руки за голову, до половины укрытый одеялом, и тоже смотрел на меня.

— Поцелуешь на прощанье? — Светлая бровь поднялась, а я чуть не поперхнулась от такого наглого предложения.

Мало, что ли, ночью целовались?! У меня вон до сих пор губы опухшие и болят… Я скупо улыбнулась и послала ему воздушный поцелуй.

— Бывай, герой-любовник, — демонстративно помахала ручкой и направилась к двери.

— Приходи в любое время, секси, — раздался вслед ехидно-насмешливый ответ.

Я промолчала и просто вышла, закрыв дверь. Пока в голове царила пустота, мысли попрятались по углам, отказываясь выходить и принимать участие в обсуждении дальнейшей стратегии поведения с Верденом. Я махнула рукой, решив не насиловать измученное непривычной ночной нагрузкой сознание, и занялась удовлетворением насущных нужд: есть и курить. А потом можно и поразмышлять…

— Судя по твоему помятому личику и встрепанной шевелюре, да здравствует секс? — раздалось со стороны Ольгиной кровати, и я чуть не подпрыгнула от неожиданности.

Она сидела, поджав под себя одну ногу, и насмешливо ухмылялась, не сводя с меня блестевших от любопытства глаз. Я неопределенно повела плечами и полезла в холодильник.

— Типа того, — как можно безразличнее отозвалась, не желая вдаваться в подробности.

Ольга и сама прекрасно знает, каково оно, а сплетничать на тему мужиков и тем паче их достоинств, уподобившись каким-нибудь кукольным блондинкам, не хотелось.

— Да ладно?! — недоверчиво протянула Грановская, и настолько натурально, что я вынырнула из недр и уставилась на соседку, не понимая, то ли так искусно притворяется, то ли на самом деле удивлена. — Сонь, я ж так ляпнула, вижу, ты выходишь вроде как со стороны комнаты Тимки, вообще думала в сортир ходила… Че, реально переспали? — снова переспросила она с любопытством.

В какой-то момент мне показалось, что в голосе Ольги слишком много нездорового интереса. А уж то, как она его постоянно называла — Тимка, ага, — вообще ни в какие ворота не лезло, тоже мне, нашла комнатную собачку, домашнего мальчика. Но ломиться без приглашения в чужую душу, да еще когда в своей форменный бардак, посчитала не совсем правильным.

— Оль, а чего ты так переживаешь по этому поводу? — спокойно поинтересовалась я, накладывая салат в тарелку.

— Да просто странно, ты же от него несколько месяцев шарахалась, а тут бац… — Она замолчала и, я уж подумала, успокоилась. — Ну-у и? Понравилось? — Соседка снова вернулась к прежней теме.

Вздохнула, сдержав раздраженный ответ.

— Сама знаешь, чего спрашиваешь-то? — Я равнодушно пожала плечами и устроилась на своей кровати. — Оль, извини, есть хочу. И обсуждать не имею желания, честно, — решительно добавила, отправив первую ложку в рот.

— Ладно, ладно, как скажешь. — Она демонстративно закатила глаза и поднялась, отправившись умываться.

Подчистив тарелку, я взяла пачку сигарет и удалилась в курилку, чувствуя, как начали шевелиться мысли. Тело ломило меньше, и все равно массаж бы не помешал, но не к Вердену же идти с такой просьбой?! Прикурила, устроилась на скамейке, задумалась. Начнем с самого простого: понравилось? Понравилось. Еще хочу? Ой как хочу-у… Тьфу. Гормоны, что ли, или я на самом деле такая… ненасытная? Фиг знает, проверяется только практикой, а ее как-то… Блин, и хочется, и колется. Абстрактно, не принимая во внимание Вердена как любовника, естественно — побольше и можно без хлеба. Ну а реально, кроме него, ни с кем так не смогу. Это слишком… личное, а притворяться у меня не получится, стопудово. Да и как-то не представлялось мне никого, кроме чертова красноглазого. И что делать? Каждую ночь зависать у него, что ли, пока не насыщусь? Поежилась, стряхнув пепел: какая-то не слишком радостная перспективка — лишний раз давать ему увидеть меня… такой. Ну не могу, не могу. Я словно моллюск, с которого стащили панцирь, обнажив мягкое тельце. Верните раковину, я с ней уже сроднилась и срослась!

Так, ладно, с собственной физиологией разобрались, кажется, тараканы но поводу секса благополучно сдохли и больше не будут портить мне жизнь. А вот Верден… Я еще больше запуталась. То пугающее чувство единения, которое раз за разом накрывало нас ночью, заставляло сознание съеживаться в точку и кричать, что на фиг нам такое счастье, все равно непонятно, что с ним делать. А ведь чертовски, просто офигительно классное ощущение. Бли-и-и-ин… Я прикрыла глаза, прислонившись затылком к стене. Кто мы теперь — друзья, любовники, будущие напарники? Враги на всю жизнь? Не знаю. И пока ничего не понимаю. Тим вел себя совершенно не так, как я ожидала, не озвучил, что ему, в конце концов, надо, кроме будущей работы со мной, не разводил ненужных слюней и нежностей. Но отчего-то меня его утреннее поведение не задело, не обидело. В чем-то даже обрадовало. Вздумай он сюсюкать и изображать счастливого влюбленного, мне было бы ужасно неловко и стремно. А так… он снова поставил меня в тупик, дав некую свободу выбора. Ведь захотела бы — осталась. И, каюсь, подленькая мыслишка вертелась, пока одевалась. Почему Верден не удержал? Не хотел, пожалел и отпустил отдыхать или сознательно взял нейтралитет, проверяя мою реакцию?