Вера Огнева - Дети вечного марта. Книга 1
Медведь, собака и кот остались внизу, подле мертвого тела. Шак пошел искать капитана замкового отряда. Надлежало, как можно быстрее, оповестить всех, кто выезжал к внешнему рубежу, о новой опасности.
А шлюзы подкинут еще какую-нибудь гадость. Пелинор твердит, что за два последних года прорывы участились. Дошло — дрянь, которая раньше терроризировала отдаленый Камишер, появилась тут в самом центре. Что происходит? Естественный процесс или кем-то задуманная атака?
Он уже не в первый раз размышлял над этим вопросом. Эд тоже. Дайрен знал намного больше, нежели Апостол, но Шак больше видел. Жизненного опыта у него хватило бы на пару Дайренов. Почему, например, в один и тот же шлюз попадают разные существа? Эд считал, что за шлюзом, по ту сторону, пространство перемещается. Плавает.
— Как открывается шлюз? — спрашивал Шак.
— Никто не знает, — остужал его любопытство Эд. — Предки тоже не знали.
— Откуда берутся горячие плеши?
— Оттуда же! — Начинал кипятиться Дайрен.
— Получается: наша земля похожа на худую ряднину, — где тоньше там и рвется?
— Получается, — уныло соглашался Эд.
Апостол добрался до анфилады и, пройдя пару комнат, встретил, наконец, караульного. Через пять минут к нему прибежал капитан замкового отряда. Шак отправил его на злополучную лестницу, а сам перешел в следующий зал и устало рухнул в кресло.
Двигаться не хотелось. Оставшиеся при мертвеце товарищи, тоже не больно-то прыгали. Один пустобрюхий урод укатал троих аллари. Людей, впрочем, тоже. Можно не сомневаться, теперь Пелинор распорядится, убивать таких нарушителей на месте.
Ну, мы разобрались. А как на остальных участках границы? Прошляпь парочку таких пришельцев, и через малое время вместо форпостов на границе останутся обезлюдевшие крепости, заселенные сквознячным народом. Внутренняя граница, считай, рядом. Пустобрюхих она не остановит.
Или их все-таки кто-то посылает? Апостол не единожды высказывался в таком духе. Эд отмахивался — фантазия. Сказки, сказками, но однажды Шак своими глазами видел, как аллари змеиного клана послал гадюку, убить врага.
* * *Захватив половину равнинных земель, кабаны остановились. Змеи заключили союз с лягушками. Получив золото вольных кланов, они, немного выждали, и пошли в наступление. Через два года стало понятно: кабанам дальше не продвинуться. Стороны окопались на занятых позициях.
Серые лошади все это время копили силы. Но, чтобы выдворить свиней с равнины, опять понадобилась помощь змей. А те не собирались воевать за чужие территории даром. Еще год ушел на торги. Серые лошади подтянули пояса и выгребли из сокровищницы последнее. Но уже было понятно: победа останется за ними. Змеям не нужны северные территории Аллора. Им тут холодно. Как только кабаны исчезнут, а южные соседи уберутся к себе, вся округа достанется последнему выжившему в этой мясорубке клану. Клану Серой лошади.
С утра до вечера мужчины занимались исключительно военной подготовкой. День начинался с молитвы предкам, даровать победу, и заканчивался ею же. Никогда еще клан не обладал такой военной мощью. Под копье рядом мужчинами встали молодые женщины. Все разговоры вертелись вокруг скорой победы.
И она грянула после изнурительной битвы при Карике. Шак воевал не хуже остальных. Трофеев, что полагались ему после разгрома кабанов, с лихвой должно было хватить на всю оставшуюся жизнь.
Однако все эти годы он не забывал о брате. Видение двух горячих, запутавшихся в ковылях тел преследовало его по пятам. У Шака менялись подруги. Все они грезили войной, занимались хозяйством, да рожали мальчиков — будущих воинов. Ни одной никогда не пришло бы в голову, просто так бегать по полям. Есть же дом. Есть лежанка. А грянет победа, дом будет еще просторней, лежанка еще теплее. Главное, хорошо воевать, принести побольше добычи, пригнать побольше рабов.
Предел наступил, когда мать, удовлетворенно пересчитав трофеи, заявила, что в следующий поход Шак должен взять с собой трех своих подруг. С детьми останутся их сестры и матери. Пора отделяться от старого клана и создавать свой собственный. Щеки матери раскраснелись, глаза сияли. Она будет воевать до последнего вздоха.
Сын отказался. Больше того, неблагодарный мальчишка попросту сбежал. Его не остановили ни гнев матери, ни угроза проклятия.
Покинув родной дом, Шак наудачу ушел в свободный прыжок, вынырнув на дальнем юге. Пращуры услышали его мольбу и перенесли строптивого молодого коня в самое сердце змеиных земель. Однако, еще не очухавшись от прыжка, он попал в руки опасных соседей.
В другое время его бы тотчас умертвили. Змеи не допускали на свою территорию чужих. Но война еще не кончилась. Его сочли шпионом и повезли в Шагевар — центр провинции.
Шака усадили в повозку, даже не связав рук. Вместо привычной соломы на дне брички лежали мягкие, набитые сухой травой маты. Поверх — коврик. Диковатый конь несколько раз провел по шелковистому ворсу рукой. Борта у тележки отсвечивали черным лаком. Над головой на жердочках подрагивал легкий тент. В общем: катись, парень, в последний путь со всеми удобствами!
Конь улегся, вытянув ноги в коротких сапогах из свиной кожи. К подошвам пристали лепешки засохшей глины. Потертые, тоже заляпанные глиной, кожаные штаны оставляли на ковре неопрятные желтые следы. Безрукавка давно и навечно провоняла потом. Шаку стало неприятно.
Он покосился в сторону кучера. На облучке сидел субтильный змееныш. Из-за высокого жесткого воротника выглядывал только бритый затылок. Покатые, узкие плечики тонули в просторном парчовом халате. За такой халат на родине Шака можно было купить пару рабов. Если кучер у змей так вырядился, что носят старшины?
По сторонам дороги мелькали аккуратно подстриженные кусты. Отдельно, купами росли плодовые деревья. По обочинам через равные промежутки стояли каменные одинаковые каменные строения. Дома? Шак присмотрелся. Ни окон, ни дверей. Только фигуры змей на крышах. Сама дорога пустынна. Если, не дожидаясь, пока привезут и начнут допрашивать, просто уйти… Мальчишка на облучке не в счет. Шейка хрустнет под пальцами как прутик.
Но стоило Шаку приподняться, за спиной раздалось шипение. Он резко обернулся, да так и замер. Из лакового ящичка в самом углу повозки высунула голову тонкая черная змейка с двумя желтыми колечками на шее. Колечки мелодично позвякивали. Змейка вся выбралась из ящика, свернула хвост и уселась, глядя в глаза пленника.
Черные шайры отличались тем, что их яд только обездвиживал. Укушенный дышал и даже мог говорить. Он потом умирал, разумеется, но сутки после укуса жил, а самое главное, мог чувствовать боль. Идеальное средство для допроса и самого "шпиона" везли в Шагевар в одной карете.
У него скоро заболела шея, и поплыли перед глазами круги. Но стоили пошевелиться, змея делал выпад. Шак даже моргать боялся. Стоит только потерять контроль над собой, змея кинется и укусит. Не в силах больше терпеть, он окликнул возницу. Повозка встала. Змееныш рассмеялся, достал из кармана деревянную флейту и выдул короткую волнистую мелодия, повинуясь которой, шайра юркнула в свой ларец.
— Ложись, — высокомерно приказал возница. — Можешь переворачиваться с боку на бок. Если встанешь, шайра укусит. Ей так приказали.
Шак с облегчением рухнул на дно тележки. А не забывай, куда попал. Зато стало понятно, чем южане убивают на расстоянии.
Из-за низкого бортика можно было смотреть по сторонам. На обочинах стали появляться прохожие. Конь поразился: война же! А они гуляют, вырядившись в немыслимые наряды. Женщины смеялись. Их головы с плоским теменем украшали высокие прически. На кончиках длинных шпилек, дрожали гроздья драгоценных камней. Иногда мимо проезжали разряженные мужчины верхом на высоких тонконогих лошадях.
В одном месте повозка встала. Конь вывернул шею и чуть приподнялся, каждый миг, ожидая, услышать шипение. У очередного дома, на обочине выстроилась процессия в синих одеждах. Укутанные в легкие прозрачные платки, женщины всхлипывали и тихо подвывали. Между рядами плакальщиц, в дом пронесли лаковый ящик. Змей в черном шелковом халате запер дверь и отдал ключ одной из женщин. Только после этого процессия посторонилась, пропуская бричку.
Похороны! — сообразил Шак. Надо же, вся дорога, оказывается, уставлена склепами! Если и на остальных такое, получается — не провинция, а одно разветвленное кладбище.
На его родине хоронили просто — сжигали. Пепел ложился в общий склеп. Поклонившись одному, ты кланялся всем предкам клана. Так было справедливо. А тут у каждой семьи свой покойник. Шак завозился. Любопытство терзало сильнее страха. Хоть шею уже ломило, но приподнялся еще. А оказалось: приехали. Бричка катила в городские ворота.
Разве это стена? Насмешка! Тут не укрепление возводили, а заборчик. Ровненькие мелкие красные кирпичики были выложены узором. С первого взгляда видно: строители думали о красоте, а не о надежности. Любой конь одолеет такую преграду с наскоку.
