Генри Каттнер - Темный мир

Меня обдало холодом, как от ледяного дыхания Эдейри. Я забыл! Никто в этом мире не может достигнуть полного могущества, и я действительно могу пасть от руки своего двойника!

— Глупая. — Я постарался, чтобы ни один мускул не дрогнул на моем лице. — Тупица! Ты упустила одну деталь: мы с Бондом никогда не сможем оказаться в одной и той же точке пространства. Когда я вернулся сюда, он тотчас же отправился на Землю, точно так же, как должен буду исчезнуть я, если ты перенесешь его сюда. Каким образом могут оказаться рядом человек и его отображение? Как он может тронуть хотя бы волос на моей голове, старуха?

— Очень просто, — заверила меня Фрейдис, — без особых затруднений. Он не может сразиться с тобою ни здесь, ни на Земле, в этом ты прав. А как же с потусторонним миром, Ганелон? Или ты забыл о нем?

Резким движением она выбросила вперед свои руки, в каждой из них сверкала на солнце серебряная трубка. Не в состоянии предпринять что-либо, я молча наблюдал, как она скрестила трубки. Тотчас же заключенная в них энергия вкупе с льющейся с полюсов мира принялась концентрироваться в перекрестье. Эту энергию можно было использовать всего лишь долю секунды, иначе планета разлетелась бы им куски.

Я почувствовал, как вокруг меня все поплыло. Я почувствовал, как раскрылись настежь врата ада.

Серое, серое и ничего кроме серого вокруг. Я попятился от неожиданности, шокированный и разгневанный, готовый разорвать Фрейдис на мелкие кусочки. Подобное было недопустимо: чтобы с Лордом Темного Мира поступали как с незатейливой побрякушкой. Я выберусь отсюда, и то, как я поступлю с Фрейдис, станет наглядным уроком для всех, кто решится встать на ее сторону.

На сером фоне я разглядел тусклое зеркало и в нем свое лицо, удивленно растерянное, старавшееся заглянуть мне за спину. Удивительно, но судя по отображению, на мне были не голубые одежды для церемонии жертвоприношения, а легкая пижама из тех, в каких жители Земли направляются по утрам в ванную. Нет, это было не мое отображение! Это был…

— Эдвард Бонд! — произнесла за моей спиной Фрейдис.

Невыразимое облегчение разгладило лицо моего отражения.

— Фрейдис! — вскричало оно моим собственным голосом. — Благодарение Богу, Фрейдис! Я так старался…

— Погоди! — остановила его властным жестом колдунья. — Подумай, готов ли ты к последнему испытанию. Пред тобою Ганелон, возжелавший свести на нет все то, что ты успел сделать для лесных жителей. Он победил Ллура и членов Совета. Никто не сможет встать на его пути, если он вновь туда вернется. Эдвард Бонд, только ты сможешь остановить его. Только ты, сейчас и здесь!

Я не стал дожидаться, когда она добавит еще что-нибудь в этом роде к своим словам, я знал, что мне делать. Не успел Бонд ни ответить, ни пошевелиться, как я ринулся вперед и направил кулак в лицо, ни чем не отличавшееся от моего. Мне не хотелось бить по этому лицу, мне было страшно бить по этому лицу. В последнее мгновение я чуть было не сдержал удар, не отвел его в сторону, но мускулы мои почти отказались повиноваться мне.

Бонд отпрянул назад, но и моя собственная голова также откинулась назад от отражения, так что мой первый удар потряс нас обоих.

Моему противнику удалось удержать равновесие, хоть он и пошатывался слегка, будто находился в гроге, глядя на меня с непередаваемым смущением. Затем гнев исказил хорошо знакомые мне черты, и я увидел, как потекла кровь из рассеченной губы. Я свирепо рассмеялся. Странно, но только при виде этой крови я окончательно убедился, что между нами не может быть примирения.

Бонд пригнулся и пошел на меня боком, прикрывая локтями туловище. Я страстно возжелал заполучить кинжал или пистолет, поскольку не любил драться на разных и никогда не смотрел на подобные схватки как на одну из разновидностей спортивного состязания. Ганелон всегда дрался, чтобы победить. Победить во что бы то ни стало. Но эта схватка отличалась от всех предыдущих — сошлись ужасно, невероятно равные противники.

…Бонд нырнул под мой удар правой, направив свой кулак в мою челюсть. Все поплыло предо мною, а Бонд уже отскочил назад, пританцовывая на носках вне пределов моей досягаемости.

Яростный крик вырвался из моего горла. Я не собирался боксировать, вести поединок по всем правилам кулачного боя. Ганелон вступил в схватку для того, чтобы победить! Я ревел в полную силу своих легких и, стремительно приблизившись, смял его в своих объятиях, упал вместе с ним на серую пружинистую поверхность: на то, что было почвой или полом ада. Пальцы правой руки потянулись алчно к его горлу, пальцами левой старался я выцарапать его глаза.

Он хрипел, продолжая сопротивляться, и полоснул внезапно ребрами своих ладоней по моим ребрам. Одно из них сломалось, и ослепительная вспышка невыносимой боли застлала туманом мой мозг.

Бонд настолько был мной, а я им, что какое-то время я был не в состоянии разобраться, чье именно ребро сломано и от чьего удара. Я вздохнул как можно глубже и тут же едва не потерял сознание от пронзившей все мое тело боли, и только тогда понял, что сломано именно мое ребро.

И эта догадка едва не свела меня с ума.

Уже не обращая внимания на боль, отбросив всякую предосторожность, я слепо и яростно молотил кулаками по его телу, чувствуя, как трещат кости, как течет кровь по фалангам моих пальцев. Единым целым катались мы по полу потустороннего мира, пребывая в кошмаре, не могущем быть действительностью, и только пронзающая при каждом вздохе боль была реальной.

Трудно сказать, сколько продолжалась наша схватка, но в конце ее осознал отчетливо, что хозяином положения являюсь я. И вот по какой причине. Бонд откатился в сторону, намереваясь нанести мне жестокий размашистый удар в лицо. Но прежде чем он задумал это и начал действовать, я подготовился парировать его удар. Я знал. Он промахнулся, вновь вывернулся из-под меня, вновь вознамерился ударить, но за долю секунды до этого я откатился в бок. Я опять знал.

Ведь я когда-то был Эдвардом Бондом, точной копией его матрицы. Я жил в его мире и действовал сообразно его памяти. Я знал Эдварда Бонда лучше, чем знал самого себя. Инстинкт ли подсказывал мне или что-то ещё, но я мог предугадать, как он поступит в том или ином случае. Он не в состоянии обмануть меня, а значит, не может надеяться на победу в этой схватке, потому что я предугадывал каждое его движение до того, как он задумывал его.

И тогда я рассмеялся, не обращая внимания на боль в области поломанного ребра. Фрейдис, ты обманула саму себя! Отправив когда-то Ганелона на Землю, ты создала предпосылки для того, чтобы я победил его сегодня.