Генри Каттнер - Темный мир

Поединок с самим собой

Черные грани были последними, что я увидел перед тем, как вокруг меня сомкнулась непроглядная ночь, как бы обернув аспидными крылами. И я упал без сил у алтаря, словно единственное, что удерживало меня до сих пор, было то самое отчаянное сопротивление Ллура во время моего восхождения и пребывания на платформе.

Не знаю, как долго пролежал я без сознания. Медленно, часть за частью, стал вырисовываться перед моим взором Кэр Ллур. Мне потребовались значительные усилия, чтобы сесть, упершись спиною о ту грань алтаря, которая еще совсем недавно была Окном. Все тело мое ныло, я чувствовал себя бесконечно усталым, как будто не спал вовсе, ибо усталость моя была результатом утомительной борьбы.

Я поискал взглядом Фрейдис. Она лежала на ступеньках лестницы, и только седая голова покоилась на платформе. По всей видимости, она вознамерилась вернуться к своему народу перед тем, как упасть в изнеможении. Глаза ее все еще были завязаны, сильные руки раскинуты в разные стороны. Почему-то эта распластанная фигура напомнила мне фигуру другой могущественной женщины Земли в белых одеянии, с завязанными глазами и поднятыми руками — слепую Богиню Правосудия с весами. Я криво усмехнулся от подобной ассоциации. В Темном Мире, моем мире (!), вершителем правосудия является Ганелон, и при этом отнюдь не слепой.

Фрейдис пошевелилась. Правая рука ее потянулась к повязке на глазах. Я не мешал ей прогнать остатки сна. Пока еще мы продолжали биться бок о бок — Правосудие и я. Но я не сомневался, кто в итоге окажется победителем.

Я поднялся, опершись на алтарь, и услышал серебряный звон — что-то упало с моего плеча. Маска, расколовшаяся пополам при моем падении. Ее хрустальные осколки ничем не отличались от осколков меча, с помощью которого я навсегда освободил Темный Мир от Ллура…

Он слишком далеко отошел от этого мира, чтобы вернуться в него обратно. Он приближался к нему, и то ненадолго, только на период церемонии жертвоприношения — человек, демон, бог, мутация — кем бы он ни был, у него осталось только одно связующее звено с породившим его Темным Миром. И этой связью было не что иное, как меч Ллур. Благодаря этому талисману он мог являться за жертвами, на пышные церемонии посвящения, подобные той, которая сделала меня его частью, неотъемлемой половиной. Единственное звено…

Поэтому талисман, мостик, связующее звено — что бы это ни было, но оно должно было быть надежно упрятано. И он хранился в надежном месте! Кто, не обладающий знаниями Гэста Райми, мог найти его? Разве смог бы кто-нибудь, не наделенный силой мышц Ганелона, великого лорда, приблизиться достаточно близко к Окну (не следует забывать, что без помощи Фрейдис даже я не смог бы сделать это!), чтобы превратить меч в осколки ударом об алтарь, об единственный предмет во всей Вселенной, при ударе о который рассыпался на осколки запрограммированный меч? Да, Ллур оградил свой меч достаточно надежно, поскольку сознавал, что окажется беззащитным перед тем, кто окажется в состоянии поднять меч.

И когда клинок разлетелся на куски, сломался мост между мирами, и Ллур провалился в бездну хаоса, откуда ему уже не будет возврата.

А вместе с ним и Медея, прекрасная ведьма, любовь-воспоминание, утерянная любовь, поющая жизнь… Она ушла туда, откуда ее не вызовет даже лира Орфея.

— Ты жив, Ганелон?

Я открыл глаза. Фрейдис стояла в двух шагах от меня, и выжидающее выражение застыло на ее лице. Я высокомерно вскинул голову, ликующий, торжествующий, гордясь одержанной победой. Мир, который я вернул к жизни несколько часов тому назад, был моим до мельчайшей пылинки, и ни эта женщина, и никто иной не смогли бы сбить меня с намеченной цели. Разве не я победил Ллура, уничтожил членов Совета? Разве не был я изощреннее в колдовстве любой женщины и любого мужчины в Темном Мире? Я рассмеялся, не в силах владеть своими чувствами.

— Отныне это место станет именоваться Кэр Ганелоном! — заявил я уверенно и громко, прислушиваясь, как порожденное высокими стенами эхо многократно повторило мое имя. Это сам замок отвечал мне с покорностью. — Да, да, да!

— Ганелон! — Во мне все пело. — Кэр Ганелон!

И вновь я рассмеялся, возвысившийся над всеми, прислушиваясь, как необъемлемое пространство подобострастно повторяет мое имя.

— Да слышат все: у лесных жителей появился новый господин! И тебя, оказавшую мне помощь в трудную минуту, я награжу с щедростью, достойной владыки Темного Мира. Достойной лорда Ганелона!

И вновь стены не замедлили отозваться.

— Ганелон! Ганелон!

— Ты больно прыток, член Совета! — Прищуренные глаза Фрейдис метали молнии. — Неужели ты уверовал, что я доверилась тебе до конца?

— А что ты можешь изменить, старуха? — бросил я с пренебрежением. — Единственный, кто мог убить меня до сегодняшнего дня, это Ллур. Но его нет, его поглотил хаос, и поэтому Ганелон бессмертен! Кумир ниспровергнут, да здравствует новый кумир! Ты бессильна что-либо изменить, старуха.

Фрейдис гордо выпрямилась, глаза зажглись уверенностью, от которой мне стало слегка не по себе. И все же сказанное мною было чистой правдой: ни один человек в Темном Мире не в состоянии навредить мне. Так почему же ироническая улыбка не сходит с губ Фрейдис?!

— Когда-то я отправила тебя на Землю, прорвав пространство потустороннего мира, — сказала она поучающим тоном. — Сможешь ли ты помешать мне, если я решусь вновь отправить тебя подальше отсюда?

На смену зарождавшейся было тревоге пришло облегчение. Смехотворная угроза Фрейдис не вызвала во мне даже раздражения.

— Завтра или послезавтра я сделаю это без особых усилий. Не уверен, что смогу сделать это сегодня. Но я, лорд Ганелон, уже побывал там и знаю, как выбраться оттуда. И даже сейчас меня, предупрежденного и настороженного, не так-то легко отправить на Землю лишенным собственной памяти и снабженным воспоминаниями другого человека. Я буду помнить все и с легкостью вернусь обратно. Ты только зря потратишь и свое, и мое время, Фрейдис. Если ты решилась на это, то не медли, но хочу предупредить тебя, что вернусь сюда еще до того, как ты прекратишь бормотать свои заклинания.

Она по-прежнему улыбалась, скрестив руки и спрятав кисти в широкие рукава своего длиннополого платья, способная смутить кого угодно своей уверенностью.

— Не думаешь ли ты, что уподобился богам, Ганелон? — Насмешка колдуньи была слишком явной. — И что никто из смертных не сможет противостоять тебе?! Об одном ты забыл! Точно так же, как был уязвим Ллур, как были уязвимы Эдейри, Медея и Матолч, точно так же уязвим и ты, член Совета. Ты прав, нет в этом мире человека, способного сразиться с тобою. Но ты забыл о Эдварде Бонде. Он ни в чем не уступает тебе, и я вызову его сюда для последней битвы за свободу Темного Мира. Ты падешь от руки Эдварда Бонда, Ганелон!