Сергей Фокин - Ночь перед Рождеством 2020

— Вот ещё что! — вспомнил он. — Встретишь мать кузнеца — Степаниду — передай ей привет от меня. Пусть не серчает за грубый нрав. Хорошая она баба…

— Передам.

— А теперь — в добрый путь! — рыкнул он и махнул рукой.

Вскочив на метлу, Оксана вспыхнула точно таким же огнём — непередаваемым, охмеляющим. Сделав два шага для разгона, подпрыгнула — и почувствовала, как напрягся под ней ещё необъезженный снаряд, как хлестнул у него через край восторг, связанный с окончанием ожидания. Метла вела себя как молодая кобылица, ещё не знавшая седла. Но теперь она должна узнать и об узде…

Взвившись в небо, они едва не опрокинулись навзничь, потому что не рассчитали сил. Вертикальный полёт безопасен только на большой высоте, с запасом для дальнейших манёвров. Эта мысль появилась сама собой, будто всегда знала Оксана элементарные правила для летунов. Она резко осадила метлу и заставила выровняться. А потом пронеслась над самой берлогой, где ещё смотрел на неё Леший.

Он снова поднял руку… «Прощай!»

Стена деревьев рванулась вниз, и вскоре лес превратился в равномерную тёмную массу, на фоне которых изредка выделялись ростом гигантские сосны да ели.

«Как я смогу вернуться и отыскать его, если не знаю, в какой чаще живёт?» — спросила Оксана себя, и тут же появилось перед ней лицо Лешего, отвечающего с усмешкой: «Лес хозяина любит. Спросишь, он и проводит».

Звёзды, кажется, округлились от удивления, когда девушка стала подниматься всё выше и выше. Метла уяснила для себя самый безопасный способ полёта — горизонтальный, и больше не совершала никаких отчаянных пируэтов.

Теперь Оксане следовало определиться с направлением поиска. Яркий месяц при всех своих достоинствах не давал возможности видеть дальше полусотни метров. И тогда девушка обратилась к своему помощнику. Тот откликнулся немедленно. Всё вокруг предстало перед её внутренним взором в каком-то необычном виде. Это походило на негативное изображение, только особо засвечивались те точки, о которых в тот момент думала Оксана. И где-то на юге, километрах в десяти, увидела она тлеющий огонёк… Не костёр, а частичку бьющейся из последних сил жизни. Она была засвечена в сине-фиолетовый цвет, говорящий об огромном оттоке энергии. Пульсировала слабо, без желания: видно, отчаялась и устала бороться.

— Потерпи, я иду! — стиснув зубы, прошептала Оксана и, развернув метлу, устремилась к огоньку.

23

Девушка выжала из метлы всё, на что та была способна. Молодость и задор — незаменимые помощники для свершения великих дел. Они неслись так, что ветер свистел в ушах. Шестое чувство подсказало Оксане подняться ещё выше и найти слой попутного ветра, который в меру своих сил подсобит со скоростью. Окружающие красоты теперь отошли на второй план, потому как огонёк впереди становился всё менее заметным.

Вспомнила девушка, как плохо думала про подругу, и стало ей стыдно. По сути, ни в чём не виновата была Лариса, втянули в интригу её помимо воли. Возжелала она того, о ком и не мечтала, и думать не думала. И зажжённая ненависть — только результат сильного колдовства, не более. А раз так, даже при наличии призовых валенок оказалась «соперница» единственной потерпевшей стороной.

Метла, ещё не до конца понимающая свои возможности, но раз и навсегда осознавшая, что главным лицом в полёте является не она, изо всех сил старалась показать сообразительность и преданность. Ощущение седока нравилось ей, как составляющая определённой свободы, и его настроение понемногу становилось управляющим элементом.

Сплошной ковер леса неожиданно оборвался длинным лугом. Где-то здесь и находилась Лариса. Постепенно снижаясь, напрягла Оксана своё обычное зрение, и увидела впереди на белом ковре снега большое пятно тени от стога. И тут же — тянущийся к нему след. Человек не мог идти, но полз, оставляя вмятины от локтей.

Возле стога след обрывался. Отдав мысленную команду идти на посадку, Оксана напряглась: для их пары это было первое в жизни приземление. А недаром говорится, что летать легче, чем садиться. Много летунов знала история человечества, и некоторая их часть заканчивала свои дни именно при встрече с землей.

В этот раз всё обошлось благополучно. Сбросив скорость почти до нуля, возле самой поверхности задрала девушка метле нос, та подскочила на излёте, и плавно опустила седока на ноги.

Перевела Оксана дыхание, но только лишь на мгновение. В следующее уже бросилась к стогу и позвала:

— Лариса! Ты здесь?

Ответом ей была тишина.

Опустившись на четвереньки, девушка принялась разгребать сено, отыскивая лазейку внутрь. И тут же наткнулась на вытянутые ноги подруги. Послышался её болезненный вскрик.

— Лариса!

Та застонала едва слышно, во сне.

Долго вытаскивала её Оксана, обливаясь потом и ругая сама не зная кого. А когда вытащила — увидела, какой бледной стало лицо Ларисы, как покрылись инеем веки, и поняла, что опоздай ещё на несколько часов — погибла бы та, не вынесла холода.

— Подруженька! Живая ли? — На глазах Оксаны появились слезы.

Лариса силилась что-то сказать, но не могла: губы шевелились без звука. А из лёгких при каждом вздохе доносился хрип.

Первым делом Оксана стала растирать ей щёки и руки до тех пор, пока не покрылись они румянцем. А потом сказала:

— Ты не пугайся, Лариса. Полетим мы сейчас. Я тебя держать стану.

Зашла подруге за спину, ухватила за подмышки, только та вдруг повернула к ней лицо и прохрипела на выдохе:

— Там… — показала, едва пошевелив рукой, на нору в стоге сене. — Там валенки… — И зашлась кашлем.

Помедлила секунду Оксана, потом посадила подругу на снег, сама полезла в дыру и действительно вытащила пару валенок с резиновыми калошами.

— Я их не брошу, подруга, — сказала просто, без пафоса.

— Твои… — снова пробормотала Лариса. — Твои они.

— Мои? Как же мои валенки могли попасть сюда? — изобразив удивление, спросил Оксана. — Не мои они.

— Твои, — облизнув подмёрзшие губы, повторила Лариса. — Виденье мне было… Старик страшный и косматый привиделся… Сказал: прилетит за тобой подруга твоя, спасёт, но валенки за это ей отдашь.

Ком подкатил Оксане к горлу, когда поняла она, о каком старике речь идёт. Кивнула молча, накинула пару себе за шею, и помогла Ларисе подняться. Та застонала, едва не закричала, сморщилась от боли, но выдержала, не упала. Похоже, что холод помог ей в этом: заморозил переломанные кости и мышцы. Потом Оксана подхватила метлу, враз напрягшуюся в ожидании усиленной ноши, и сказала:

— Не волнуйся. Время ещё есть. — И, обращаясь к метле, добавила: — Ну, давай, милая, не посрами! На тебя сейчас вся надежда…