Людмила Ардова - Путь интриг

Принц задумал костюм Чакунды-мифического морского разбойника, которого приручил Моволд. Для него Чакунда собирал лучшие украшения и девушек, чтобы они радовали Моволда в его морском дворце. Отличительной чертой образа этого героя был синий лоб, красная грудь, и тяжелый костыль, которым Чакунда убивал своих врагов. Учитывая ранение принца в ногу, наличие этого предмета было очень уместным.

Мои товарищи весело обсуждали свои идеи, я же пребывал в размышлениях.

— Льен, а вы в чем пойдете на этот маскрад? — спросил Влару.

— Я в полнейшей растерянности, Флег, у меня нет опыта в подобных увеселениях. Скорее всего, я останусь в обычном костюме.

— Но это невозможно! Вас просто не впустит во дворец стража. Вам обязательно надо придумать костюм. И кстати, за лучший образ король жалует особым подарком. Так что постарайтесь.

Я перебирал всевозможные образы, но так ничего и не выдумал. Единственным ярким пятном в моей памяти было появление Венбула. Отчего бы мне не использовать его вид.

И я задумался о том, где мне раздобыть такую шкуру, чтобы в ней я смотрелся неким чудовищем.

Шкуры стракобаров с длинным и мягким мехом были в самый раз, если их выкрасить в черную краску, приделать рога и маску, которую я приобрел на ярмарке в Анатолии. Такие маски клеили и мастерили в Кильдиаде.

Караэло оделся странником в длинный балахон с длинной белой бородой посохом и котомкой за плечами. Брисот оделся гладиатором, оголив верхнюю часть тела и раскрасив ее всевозможными рисунками; толстая цепь украшала его загорелую грудь. Паркара нарядился пивоваром в просторную льняную рубаху, подвязанную кушаком, к поясу у него была привязана кружка. Мечтательный Влару удачно выбрал образ босоногого Лью Лиза в небольшой тунике, с флейтой и длинными белыми локонами, которые Флегу заменил парик, скрывший его темные волнистые волосы — этот вечно юный бог полей, сводник и пьяница, очень подходил нашему другу.

Начался этот день с того, что мы наблюдали это великолепное шествие к Большой Королевской площади и битву Багадэра, с демоном тьмы за красавицу Суэлу. По легенде, на Аландакии однажды наступили дни непроглядного мрака, и жрецы предсказали, что свет вернется на землю только после зимы, но за красавицу Суэлу, богиню зимы, ее преданный слуга Багадэр должен сразиться с демоном тьмы. Тогда на землю выпадет снег, и зима вступит в свои полные права. В этот день каждый год всегда выпадал густой снег, и дети резвились, играя в снежки. Но зима в Мэриэг продлится недолго — уже через три саллы будут Проводы Суэлы и Багадэр, и празднование Дня Олалы — Богини весны. И с таким же энтузиазмом, как сейчас чествуют Суэлу, в День Олалы ее чучела будут повсеместно сжигаться на кострах! В этом я наблюдал некий парадокс, но таковы люди — они находят удовольствие, как в созидании, так и в уничтожении!

В этот день все нищие и калеки высаживались внутри Коридора вдоль стен, и все хозяйки города выносили им горячую пищу, в этот день было принято подкармливать вдов и обездоленных, делать разные добрые дела. В богатых каретах разъезжали с утра знатные дамы и раздавали милостыню нищим и сладости детям.

Красные ленты и перья, колокольчики, яблоки и картофель нанизывали на шнурки и вывешивали у входа в дом, чтобы умилостивить и отвадить от дома злых духов. Большинство съедобных вещей в первую же ночь срезали нищие и бродяги, но это даже приветствовалось, так как считалось, что духи вняли просьбам хозяев. Наиболее состоятельные вывешивали колбасы и сыпали у порога на ночь мелкие монеты. Птицы получали зерно.

Вместе с Дишаром я прогуливался по праздничному городу. Мы вышли в Коридор и двигались по направлению к воротам Ландины.

Большая тяжелая карета, принадлежавшая прошлым эпохам, прогрохотала мимо нас по Коридору. Она направлялась к воротам Ландины.

На ее дверце красовался знакомый герб. Графиня Шади Руф Бленше. Родрико именно у этой дамы приобрел дальнее поместье в герцогстве Сенбакидо, с целью заделаться бароном.

Я улыбнулся, вспоминая наши приключения. Воспоминания вызвала она: древняя красавица.

'Почему она ездит в такой неудобной карете'? — подумал я.

Но так подумал не только я.

Мы с Дишаром почти дошли до ворот, когда увидели там любопытную сценку.

Наша престарелая матрона, скрюченная всевозможными болезнями, стоит напротив двух здоровенных вэллов — караульных, дежуривших на воротах, и дубасит одного из них, в самом прямом смысле слова, тяжелой палкой, на которую обычно ей приходится опираться!

— Ах ты неотесанная мафлора! Ах ты, неуч и хам! Мне! Благородной старой кэлле смеешь смеяться вослед! Или ты думаешь, что я оглохла от старости. Что не услышу твои дурацкие насмешки?! Тебе карета моя не по вкусу — так получай! Получай!

Бедняга вэлл попал в переделку — он не знал, что ему делать.

Похоже, парень и в самом деле не рассчитывал, что насмешки над экипажем достигнут ушей его хозяйки.

Но она оказалась обладательницей не только отличного слуха, но еще и огромной силы и ярости, которая скопилась в ее, на вид, трухлявых руках.

Кажется, она вошла во вкус.

— Я когда-то воевала вместе с моим мужем! Я рубила хамам головы. Ты дерзкий вэлл! Да ты знаешь кто — я?

Мать самого Аберина Бленше! Вот уж погодите! Как станет мой сын коннетаблем, а это не за горами, я уж попрошу его сослать вас куда-нибудь в Синегорье, чтобы там вам задницы надрали!

Старушка разбушевалась явно не на шутку.

Парень выронил пику, зажался в угол и только прикрывал все свои самые драгоценные, по его мнению, части тела. Надо сказать, что голова в их число не входила. Одной рукой он схватился за причинное место, а другой пытался отбиваться от палки.

Собралась толпа. Все уже хохотали во все горло.

Второй вэлл, дежуривший, на воротах пытался урезонить старушку. Но он не внимала. Более того, он так вошла во вкус, что решила и его подубасить, так, на всякий случай, для науки, или за компанию.

— Я научу вас вежливости, я уж покажу вам, как держать языки за зубами. Ну что за время! В мое прошлое, чтобы какой-то вэлл посмел пошутить над благородной дамой! Да его бы четвертовали на месте!

Она подустала малость. И опустив палку, с удовлетворением смотрела на дело своих рук. Окровавленные побитые лица караульных вызвали на ее лице довольную улыбку.

— А ты что сидишь, дурень? — напустилась она на кучера, — твоя хозяйка дерется, а ты даже не встанешь ей на помощь.

Ну, так получай и ты! Она прошлась с десяток раз и по его спине. А потом, гордо встряхнув головой, подвернула юбки и запрыгнула в карету.