Стивен Браст - Джагала

– Благодарю вас за то, что согласились со мной встретиться.

– Напротив, – возразил я, – это я благодарю вас.

Он улыбнулся.

– Бренди? Эля? Вина?

– Вина, – решил я.

Он кивнул дворецкому, который удалился доставить необходимое.

– Итак, – заявил граф, садясь поудобнее и сложив руки на животе, – похоже, у нас есть кое-что общее.

– Кажется, общий враг.

Он кивнул. Дворецкий принес мне вина, а графу – рюмку той же янтарной жидкости, что и в прошлый раз. Мы оба отсалютовали друг другу и пригубили выпивку. Вино оказалось чуть слаще, чем в прошлый раз, и с умеренным содержанием пряностей.

«Так, босс. Они расходятся. Я за ним.»

«Хорошо.»

– Мое предложение, – начал граф, – заключается в следующем: обменяемся сведениями. Я подозреваю, что вы знаете о вещах, которые помогут мне проследить, кто стоит за убийствами, и уверен, что могу предоставить вам сведения, полезные для вас.

Я кивнул.

– Звучить разумно, и я склонен согласиться.

– Склонны?

– Есть кое-что, господин граф, что я хотел бы понять, прежде чем заключать какие-либо сделки.

– А именно?

Я отпил немного вина и попытался сформулировать это получше. Непростая задача.

– Какого рода сведениями, по-вашему, я обладаю, господин граф?

– О, очевидно, что вы предприняли собственное расследование. Разве вы ничего не выяснили?

– Быть может, – проговорил я. – Но знаете ли, у меня нет особых талантов по этой части. Я просто задаю вопросы, так, как сделал бы любой другой.

– В самом деле?

По его голосу я не мог заключить, он просто сомневается или знает, что я лгу. Этого я и ждал.

– Да, – сказал я. – Вот это-то меня и озадачивает. Спрошу напрямик: в чем именно я могу быть вам полезен?

– Что ж. – Граф сделал глоточек и облизнул губы. – Вопрос непростой.

Я кивнул и позволил ему еще поразмыслить, потягивая вино с прежним невинно-вопрошающим видом.

– Пожалуй, – решил он, – потребуется небольшое вступление.

– Отлично, я слушаю.

– Мельницу построил мой дед, восемьдесят три года назад…

Он сказал что-то еще, но голос его меня не достиг.

«Босс?»

Еще вина. Рот совсем пересох. Бокала в руке не было. Странно.

«Босс?»

И я не мог двинуть рукой.

Голос графа жужжал где-то там, в отдалении.

Щека моя лежала на очень твердом полу.

Часть четвертая. Нотонид

«В настоящее время бОльшая часть натурфилософов согласна с тем, что состояние нотонида, несмотря на краткую продолжительность, представляет собой отдельную стадию; но это состояние постоянного превращения. В этой стадии, сопровождаясь потерей девяноста процентов массы, происходит формирование крыльев и ядовитой железы, а также оплодотворение яиц. И все это занимает невероятно краткий срок, максимум несколько дней. Нет необходимости упоминать, что на протяжении всей стадии джагала исключительно уязвима…

В этом состоянии наблюдаются два интересных и противоречивых феномена. С одной стороны, интенсивное давление постоянной трансформации перекрывает любые личностные характеристики всякого отдельного нотонида, реагируют они совершенно одинаковым образом. И тем не менее, как и прочие организмы, никогда нотонид не проявляет свою САМОСТЬ столь явственно, как под интенсивным давлением. Так что будущий характер левидопта вполне различается уже в нотониде, если только знать, куда смотреть…»

11.

Бораан: Как ты полагаешь, почему это продолжается так ужасно долго?

Лефитт: Это вряд ли было бы наказанием, будь оно коротким.

Бораан (к зрителям): О да.

ДВИЖЕНИЕ бессмысленно, если нет ВРЕМЕНИ. Как объяснял мне один атира, движение – это когда ты в двух местах одновременно, или, иными словами, ты в некотором роде и находишься, и не находишься в одном месте. В этом смысле – я не двигался, потому что времени не было, и я не находился вообще нигде. Странно то, что оставалось ощущение движения: тряска, толчки, подпрыгивание. Но иногда чувства изменяют нам.

Чертовски болела спина где-то у поясницы. В ушах шумело. Я хотел почесать спину, но не мог дотянуться.

Болели бедра и спина.

«Лошадь. Я ехал верхом на проклятой скотине. Неудивительно, что мне больно.»

Я открыл глаза. В ушах по-прежнему шумело. Непонятно, почему в ушах так шумит, ведь я уже открыл глаза. Спустя очень долгое время я понял: это потому, что я их на самом деле не открыл. Логично. Я попробовал решить, не болит ли у меня живот, но для этого нужно было слишком сильно сосредоточиться. Да и неважно пока.

Гудение усилилось. Кто-то произнес мое имя. Гудение ослабло. Кто-то опять и опять произносил мое имя, на все лады, разными голосами, а у меня не имелось ни малейшего желания отвечать. Я хотел одного: открыть глаза, потому что тогда шум в ушах сразу прекратится. Нет, больно не было, просто шум не прекращался и порядком мне надоел.

Потом кто-то, мягким и мелодичным, но незнакомым голосом, начал задавать вопросы, очень, очень дружелюбным тоном, и я конечно ответил бы, будь в вопросах хоть какой-то смысл. Потом снова тишина, только в ушах шумело, а потом снова дурацкие вопросы. Лишь спустя несколько часов, а может, дней я наконец сумел припомнить вопросы и немного понять, о чем они. Самым частым было «на кого вы работаете?» – а за ним следовал список имен, вероятно, фенарианских вельмож, ни одного из которых я не знал. Однажды меня спросили «как вы собирались вскрыть сокровищницу?» – и позднее, когда я снова смог рассуждать, этот вопрос кое-что прояснил.

Можно многое выяснить по одним только вопросам. Кажется, я недавно об этом уже вспоминал. После того, как в голове у меня прояснилось, все очень просто сошлось. Не то чтобы это помогло. А тогда… тогда я просто понимал, что ответить не могу, потому что в вопросах нет никакого смысла, и нужно бы это им объяснить. Я хотел. Правда хотел. Ужасно обидно, что мне так и не удалось подобрать слов.

Кажется, иногда я что-то жевал, помню, мне становилось лучше, когда желудок чем-то наполнялся, хотя вкус порой был весьма странным. И все время это проклятое гудение в ушах, оно никак не проходило, и это было хуже всего. В смысле, не было – но было.

Кто-то взял меня за голову, не слишком заботливо. В рот потекла вода. Я глотал. И дрожал. Нет, не озноб, мне просто было холодно. Что ж, не беда, надо просто укрыться, где там мое одеяло? Коти опять перетянула его к себе. Нет, наверное, рядом с ней я бы согрелся, а если бы я согрелся, проклятый шум в ушах прекратился бы, правда? Кстати, где она? Почему ее тут нет? Ей следовало бы прийти, согреть меня и прекратить этот чертов шум. Я бы прекратил шум в ЕЕ ушах, нуждайся она в этом.