Рихтер - Хроники Торинода: вор, принц и воин

У Кларенса было озадаченное лицо: он видимо рассчитывал на то, что его объяснения помогут всем – и так, чтобы не попало Элиа, и чтобы Ольг был доволен тем, как Кларенс опять все всем испортил. Не вышло. Ольг, несмотря на все свои многочисленные недостатки, никогда не был идиотом.

– Я…ладно, я соврал, – признался Кларенс.

– Почему? – спросил Ольг безо всякого видимого интереса. Тем не менее, ему было любопытно. Тан вообще был очень любопытен, но в отличие от того же Элиа мог это свое чувство держать в узде.

Кларенс тяжело вздохнул. Ветер трепал его длинные русые волосы, солнце отражалось в необычно серьезных глазах.

– Я думаю, что с ним что-то не так. Что-то изменилось, тан, и я никак не могу понять что именно. Но это связано с тем, что он узнал о своей семье, как мне кажется.

Да, подумал Ольг, это становится очевидным, коли даже келонский бродяга что-то заметил.

– Почему вы подрались?

Кларенс скривился как от зубной боли:

– Зачем тебе?

– Может быть мне просто интересно,- ухмыльнулся Ольг. Келонец пожал плечами. Он не верил в простой интерес – особенно, когда дело казалось тана. Опыт подсказывал ему, что тот ничего никогда не делал просто так.

– Может быть, тогда тебе просто надо спросить у Элиа, – предложил он язвительно.

– Я знаю, что это он начал драку. Знаю, что тебе это нравится не больше, чем мне. Я только не знаю, почему ты не расскажешь мне по какой причине вы устроили это идиотское представление!

– Не ори не меня! Я тебе не щенячьи преданный Элиа! Который настолько рехнулся, что хочет вернуться обратно, в ваш всеми богами проклятый замок! Один! Высадиться в ближайшем порту, сбежать, предать все, ради чего мы тащимся через полмира!

Ах, вот как! Достойный повод для драки…Да я сам сейчас скачусь до банального мордобоя, глупые мальчишки! Дети!

Внезапно, Кларенс замолк.

– Ладно.- сказал он,- Какое, в конце-концов, дело всем до мнения нищего бродяжки с келонских улиц.

У Ольга не было ни малейшего желания удерживать его на палубе.

Наверное, я просто забыл что такое быть подростком. А был ли я им вообще? Кажется, я уже родился взрослым.

Ольг еще раз посмотрел на стальные волны, так похожие на его глаза и пошел разбираться с чужими проблемами. Нет, не чужими. Проблемами тех, кого он любит, даже если порой они и дико его раздражают.

Капитан Северин был изрядно обеспокоен. Он был опытным моряком, с детства связанным с кораблями, и чувствовал настроение океана. Сейчас оно было таково, что по коже бегали мурашки, несмотря на ясную погоду. Стояло полное, мертвое, как говорят моряки, безветрие. Северин уже посадил матросов на весла, но ощущение близкой опасности не покидало его, и он с тревогой глядел на горизонт.

У Ольга, стоящего рядом, были нехорошие предчувствия. Старые слова про затишье перед бурей перестали быть красивой фразой из книжек Элиа, превращаясь во все более реальную угрозу. Все чувства обострились, и тан словно уже видел огромный черный глаз надвигающегося с запада шторма.

– Опасность велика?- спросил он тихо, будто бы продолжая незаконченный разговор. Северин пожал плечами:

– Мы пробуем уйти на веслах.

– Нам грести?

Капитан печально усмехнулся:

– Вряд ли ваше присутствие многое изменит. Но если хочешь, юноша…ты можешь сесть за весла.

Они оба посмотрели вниз, где матросы дружно гребли в такт ударам барабана: раз-два, раз-два… Ольг поправил застежку на своем плаще и признался:

– Терпение принято считать добродетелью, не так ли? А я вот ненавижу ожидание.

На миг в темных глазах Северина мелькнула усмешка:

– Это свойство молодости,- сказал он,- Оно быстро проходит. Как правило. Ты не хочешь сообщить своим друзьям о возможной опасности?

– Мы…м-м-м…у нас возникли некоторые разногласия, и мы не разговариваем уже три дня. Но я скажу им, когда спущусь вниз.

Северин искоса посмотрел на собеседника:

– Возможно, сделать это следует прямо сейчас…на всякий случай. Да и меня ждут на палубе.

Он спустился по невысокой лестнице упругим, нисколько не старческим шагом, слегка раскачивающимся, как и у всех моряков. Ольг проводил капитана взглядом и решил, что ему необходимо поговорить с Кларенсом и Элиа. Прямо сейчас.

Мальчишки сидели в каюте по разным углам: Элиа уткнулся в какую-то книжку, а Кларенс старательно делал вид, что дремлет.

– Собирайте вещи – самое необходимое – и упакуйте так, чтобы они не промокли!

– Что случилось?- Кларенс мгновенно перестал притворяться и сел на кровати.

– С запада идет шторм. Кажется, это серьезно…Черт, делайте, как я велел без лишних расспросов!

Элиа отложил книгу в сторону и Ольг успел заметить как мальчик похудел за эти три дня: под глазами залегли тяжелые синеватые тени. Он не испугался, просто встал и моментально собрал вещи, оставив книги на кровати. Что-то было не так – Элиа никогда не оставил бы книги, лучше бы выкинул в море все остальное, но книги бы не оставил.

– Надо выйти на палубу.- сказал он тихо. Не спросил, не предположил – просто констатировал факт. И вышел, вдев руки в лямки своего заплечного мешка. Ольг закончил со своими вещами, закрепил на спине ножны с мечом и последовал за ним.

Кларенс с минуту смотрел на дверь. Потом медленно перевел взгляд на оставленные Элиа тома и положил ту, недочитанную книгу к себе в мешок, предварительно обернув ее кожей для водонепроницаемости.

Полный штиль сменился сильнейшим ветром, ярко-голубое небо стремительно покрывала огромная черная пелена. Шторм. Огромный чертов шторм.

Элиа, схватившись обеими руками за поручни, смотрел на пенившиеся за бортом огромные волны. Он выглядел не испугавшимся, но возможно и Элиа научился скрывать свои чувства.

– Элиа! – встревоженный голос Ольга пробился сквозь шум ветра,- Отойди от борта!

Кларенс, несмотря на всю серьезность ситуации, не удержался от ухмылки. Жди больше…Навряд ли мальчишка, в течении трех дней игнорирующий тана и его самого в любых проявлениях, выполнит просьбу, больше похожую на приказ. К его удивлению, Элиа отодвинулся от края. Карие глаза серьезно смотрели на тана и Кларенса. Взгляд младшего на старших, опять этот проклятый взгляд! Кларенс ненавидел, когда Элиа показывал свою мнимую взрослость, играя на нервах каждого, кто имел неосторожность попасться у него на пути, но этот взгляд он не любил еще больше. Он означал беспомощность. И то, что Элиа отлично понимал, что надвигающийся с запада шквал из тех, которые не оставляют никаких шансов встреченным судам.