Людмила Минич - Ступени в вечность

Маритха кивнула, не понимая, к чему он клонит.

— А отбирала ли обратно? — Видя, что она не шелохнется; и зная ее ответ, добавил: — Может, что-то отобрали у тебя? Может, слово, данное тебе?

Еще бы, из-за этого она такой путь в Табалу и одолела. Она не желает Игана отпускать, пускай он даже забыл свое обещание. Маритха начала понимать, к чему Ведатель клонит. Долго молчала. Наконец неуверенно протянула:

— Так это же… другое совсем. Я же из-за него осталась… без ничего.

— Без никого, — холодно уточнил Ведатель. — Поверь мне, ему придется еще отплатить за это. Но в чем же другое? Ведь мой мир не рухнет от того, что Иган не намерен помнить свой обет. И ничей не рухнет, кроме твоего. И нареченный твой не сильно заботится о жизни Маритхи, о ее мечтах и бедах. И знать не хочет, что для тебя значит его бегство. Это твое несчастье, а мне, равно как и каждому, интересны свои дела.

Выходит, Маритха его тоже обманула. Кем бы ни был этот Ведатель. Про себя подумала. Вмиг и про спасение свое забыла, и про договор.

— Ты сильно разозлился?… Там, в пустоши?… — робко спросила Маритха. — Ты же меня от смерти… Но и ты ведь… всей правды не сказал. Говорил, какой щедрый…

— Хватит повторять одно и то же. Времени все меньше.

Маритха испуганно притихла, до того изменился этот голос, холодный, будто отлитый из металла:

— Тебе повезло, что ничего не знаешь, не то бы я действительно разгневался.

Казалось, свечи притухли немного, и мрак из углов пополз в комнату, окружая то место, где она сидела.

— Дело не во мне, а в том, что за мною стоит. Нельзя безнаказанно шутить со мной. Ты уже поплатилась. Не слишком ли много неудач за несколько дней, Маритха?

Маритха закрывала и открывала рот, пытаясь придумать оправдание. Если б она знала, что попадет в такую историю! Однако ни Великий, ни сам Ведатель даже словом не обмолвились… Почему?

— Выбор из страха плох в любом случае, я убеждался в этом не раз. А в этом деле страх неприемлем вовсе. Кроме того, тебе не мешало получить небольшой урок.

— Небольшой… — пробормотала она.

— Не так уж он велик.

— Но Великий Раванга… он говорил, что сам ты часто нарушаешь договор, — вспомнила Маритха. — А тебе не выпадает наказания?

— Я всегда готов платить, — бросил Ведатель. — Хотя, признаюсь, в большинстве это мельчайшие мелочи, поскольку мне противостоят тебе подобные. В большинстве…

— Но Великий ничего про это не говорил. Зачем он мне такое предлагал? Он же людям помогает!

— Встретив тебя в пустоши, Раванга удивился не меньше моего. Решил оторвать от меня любой ценою и взять расплату на себя. И до сих пор не знает, что с тобою делать. Думал, что укажут Бессмертные. Но в этой игре они против нас обоих.

Он, верно, снова врал. Так же легко, как и признался в том, что для него нарушить свой же договор куда проще, чем для Маритхи. Но почему она ему верит? Что он с нею делает? Как он силен?

— И ты хочешь, чтобы я опять к тебе вернулась? То есть, — поправилась она, — опять с тобой связалась… — совсем запуталась. — В новый сговор вступила.

— Именно так.

— А чем ты лучше Великого Раванги?

Он знакомо усмехнулся.

— Ничем. Только я не собираюсь держать тебя в каменном мешке до скончания времен. Во имя человечества.

Маритха опять открыла и закрыла рот. Ведатель прав: есть вещи, про которые лучше ничего не знать.

— А… а Великий Раванга? Он меня не накажет за то, что я свое обещание нарушила и…

— А разве ты ему хоть что-нибудь обещала? — перебил Ведатель.

Маритха подумала.

— Ничего… кажется, — неуверенно пробормотала. — Тогда… почему ты говоришь, что в Табале не смеешь со мною дела иметь?

Ведатель жестко, рассмеялся. Теперь уж совсем не к месту, подумала Маритха.

— Раванга не договаривается. Он помогает без выгоды. Зато так, как считает нужным, полезным для тебя. Человек слеп и глух, не знает ни нужды своей, ни мощи. Так он говорит. И уж если Бессмертные привели к нему жаждущего, бедняге не спастись. — Он явно забавлялся. — Уверен, что кое-кто желал бы от него сбежать всего мгновение спустя, как явился за счастьем. Можешь не надеяться, Игана он не вернет. И тебя не отпустит. Слишком он тобою дорожит.

Маритха ничего не поняла. Только последние слова ее резанули.

— Как это, не вернет? Он обещал… — пролепетала девушка.

— Я знаю, где твой Иган. Я вижу его, знаю, что с ним. Ты не вернешь его сама, Маритха, даже если найдешь. Он не пойдет за тобою. И Раванга не станет тебя помогать, потому что это больше не твое. Спроси его прямо! Он не солжет.

Это решило исход.

— А что же я могу сделать, если ты… бессилен? — взмолилась она.

Ведатель сплел длинные тонкие пальцы. Отхлынувший мрак сменился дрожащей серостью, ползущей из всех углов. Треск пламени стал чуть слышен, голос Ведателя сделался глуше:

— Вымани Равангу из Табалы. Не дай похоронить себя в пещерах навсегда. И тогда мы посмотрим…

— Как же я смогу? — удивилась Маритха такой просьбе. — Он же сразу…

— Он не узнает, если ты сама не проболтаешься. Я уже позаботился. Серая Сфера не скроет твои мысли полностью, но исказит до неузнаваемости. Но помни: только те мысли, что касаются меня, что тревожат мой образ, не другие.

— Скроет? Даже от него?

— И от него, и от других Ведателей.

— А как это сделать? Выманить?

— Думай. Ты ведь себя спасаешь. Твоей судьбы не видно, потому мой совет сейчас может только навредить.

— И он так говорил… судьбы не видно. Значит, правда? Скажи… а правда, что я… ну, что в пустоши должна была остаться? Что до Табалы мне не добраться было? Ведатель кивнул:

— До встречи со мной. Потом этот образ потускнел, и сплелся новый.

Она подскочила.

— Новый? Он не сказал мне! А что, что там было?

— Храмовое подземелье. Мне приходилось там бывать.

— А я?

— И ты. Там должна была оборваться твоя Нить.

— Он не сказал мне, — выдавила Маритха побелевшими губами.

— Еще бы.

— А теперь ничего?

— Ничего. Твоя Нить словно в клубке. От тебя зависит, как он размотается.

Маритха задумалась.

— А если я смогу… сбежать из Табалы, что тогда? Ты вернешь мне Игана?

Ведатель пожал плечами:

— Если он тебе еще нужен… Что угодно. Можешь просить что угодно. Справедливо будет изменить условия с обеих сторон, не правда ли?

Ого! У Маритхи невольно глаза загорелись.

— Что угодно? Я смогу просить что угодно? Ух!

— В пределах моих сил. Но вряд ли ты сможешь придумать что-нибудь непосильное для меня. — А ты, что хочешь ты?