Виктор Ночкин - Земля Павшего

– А фальшивомонетчик – тоже маг?

– Угу. Ты что, маленький? Не понимаешь, что монеты без магии не подделать? Их же заговаривают в мавзолее, подле Павшего! Хотя откуда тебе знать... У вас, в империи, даже монеты без магии чеканят – подделывай, не хочу... О, гляди – уже осужденных привели! Скоро мы сможем в порт двигать.

В самом деле, на помост ввели группу арестантов. Толпа загомонила с удвоенным интересом. Первым волокли знаменитого душегуба. Убийца оказался невзрачным мужчиной, но, видимо, в самом деле был опасен – судя по количеству и толщине цепей, которыми его опутали. Фальшивомонетчика доставили с кляпом во рту – чтобы лишить возможности читать заклинания и наводить чары, надо полагать. Из глаз осужденного колдуна непрерывно текли слезы, это вызвало смех зрителей. Орали, что из него со слезой выходит ворованное серебро. За три часа, слава Павшему, все как раз палачи и выпарят! На медленном огне!

Следом под виселицами выстроили еще шестерых, эти были не так интересны. Толпа зашумела с недовольством – мало! Пока колдуна сварят, много времени пройдет, придется скучать. Остальных-то быстро палач обслужит.

Судейский в темной мантии гулко откашлялся. Стало немного тише. Палач прекратил расхаживать позади судьи, остановился и поднял ручищу. Толпа стихла. Судья обернулся к верзиле, кивнул – поблагодарил за помощь – и начал:

– Люди города Пенова, верные подданные господина нашего короля, сегодня свершится правосудие. Во имя Павшего! Нынче подлежат казни следующие злоумышленники. Первым назову убийцу душегуба Эйзеля, повинного в смерти шестерых членов нашей общины. За такое преступление кара – смерть от топора, которая продлится не менее трех часов. Постепенное усекновение членов! Три часа непрерывной муки! Не менее чем по получасу за отнятую жизнь!

Толпа снова загомонила, теперь с несколько большим энтузиазмом – будет, чем развлечься, пока вода закипит. Судейский поднял руку – теперь горожане успокоились без вмешательства палача. Последовал приговор фальшивомонетчику. Этого, как и предполагалось, ждал котел.

– Поедем! – бросил Джегед.

И тут судья удивил:

– Однако его величество милостив! Поскольку сей недостойный не отнимал жизней, и преступление его нанесло ущерб казне, а не подданным, король счел возможным помиловать преступника. Взамен присуждается к тридцати годам службы в его королевского величества войске – простым солдатом без права повышения!

Толпа разочарованно взвыла, еще громче визжал помилованный чародей, которого освободили от кляпа: «Слава королю! Слава королю!»

Путешественники уже покидали площадь, когда судье удалось прокричать, перекрывая вой обиженных земляков, что вместо фальшивомонетчика сварят другого. Воришка, приговоренный к пятидесяти ударам кнута... припомнили, что он уже попадался и, стало быть, неисправим.

– Пятьдесят кнутов – смертная казнь, – бросил Годвин, – если нет договоренности с палачом... но варят дольше. Не повезло бедняге. Зато колдуну – ох, какая удача...

– Видел, Мороган? – хмуро заявил Джегед. – Вот кому во благо предстоящая война.

– Кому? – Паренек не понимал.

– Магу-фальшивомонетчику. Он встанет в ряды доблестного королевского войска. Когда не угроза вторжения, его бы сварили в котле, накрытом решеткой. За три часа. Но королю нужны маги в войске! А теперь сварят другого бедолагу...

– Какая гадость! – заявил Мороган.

Четверка удалялась от площади, а позади толпа горожан криками встречала каждый новый приговор...

Всадники поехали по удивительно безлюдной улице в южную сторону, к порту.

– Даже странно, – промолвила Инига, удивленно оглядывая запертые ставни, – никого нет, город будто вымер.

Сзади, с площади, донесся взрыв воплей – толпа приветствовала очередной подвиг палача.

– Небось вот сейчас-то ворью сподручно по чужим домам лазить, – озираясь, предположил Мороган.

– В чужой дом не очень-то влезешь, – пояснил Годвин, – во всяком случае, здесь, в центре. Видишь, дома богатые – значит, хозяева наверняка и на охранные заклинания раскошеливаются. Все-таки дешевле, чем фасад этак отделывать, а пользы больше. А у вас как дома охраняют, когда хозяева в отлучке?

– Не знаю... я и не задумывался. Если в поместье, туда собаки чужих не пустят, у теткиного мужа собаки были, очень хорошая свора. Ну а в городе, в нашем отеле, непременно кто-то из прислуги...

– Ну и нравы... – удивился Годвин. – Собаки! Джегед, ты слышал? Тебя собаки могут остановить?

– Собаки шум подымут, хозяева набегут... – задумчиво протянул маг, – это уже не грабеж выйдет, а убийство. Хотя, если подготовиться как следует, собаки шума поднять не успеют.

Богатые кварталы закончились, потянулись дома попроще, здесь стали попадаться люди – эти не были праздными зеваками, все при деле. Кто не занят, те нынче на площади, а маленьким людям приходится трудиться даже по праздникам, чтобы заработать свой кусок хлеба. Еще дальше на юг потянулись склады – приземистые каменные строения с мощными воротами, тут и там над кровлями торчали башенки с острыми коническими верхушками. Над шпилями реяли флаги торговых товариществ. Перед воротами ожидали возницы с телегами, сновали полуголые грузчики – сутулые, загорелые, у многих волосы стянуты грязными повязками. Кладовщики, одетые побогаче, с толстыми книгами в руках и с перьями, заткнутыми за ухо, покрикивали сиплыми голосами – вряд ли это было необходимо, скорее распорядители показывали собственную власть. Громко орет тот, кто имеет на это право. Грузчики ругались потише.

За нагромождением складов показались мачты.

– Нам не туда? – указал пальцем Мороган.

– Нет, это Внутренняя Гавань, – ответил Джегед, – а в мирное время все пользуются Внешней, даже рейдеры. Поспешим! «Чернокрылого» пока в порту нет, но я как будто чувствую приближение...

– Мне тоже кажется, что я ощутила его ветер, – призналась Инига. – Это странно. Слишком сильное ощущение.

За складами шли зубчатые стены, пришлось проехать в ворота, устроенные между двух мощных приземистых башенок.

– Старый пояс, – пояснил Джегед. – Когда-то город был мал, пользовались только Внутренней Гаванью, а это была граница. Со стороны моря стену оставили, только прорезали несколько новых ворот, чтобы свободно возить товары в обе стороны.

За стеной показался берег залива – каменные пристани, корабли всевозможных типов, замершие на приколе, лес мачт, паутина снастей, пестрые флаги. Здесь было людно – грузчики, купцы, городские чиновники, стража... Все орали, смеялись, ругались. Повозки подъезжали и отъезжали, товары переходили на корабли и с кораблей. Жизнь кипела! От линии причала древнюю стену отделяла широкая полоса открытого пространства. В стороне пустовали участки пристани, принадлежащие цеху рыбаков, там причаливали лодки...