Сергей Мусаниф - Понты и волшебство

– Вот именно, дело привычки, а привычка – это такое дело, которое вырабатывается годами, – сказал сэр Реджи. – Теми самыми годами, которых у нас нет. Кимли, ты же вроде специалист по применению холодного оружия или я не прав?

– Специалист? – переспросил гном. – Клянусь рогом Хеймдалля, я не просто специалист. Я – виртуоз.

– И со скольких лет ты начал занятия?

– С двенадцати.

– А сколько тебе сейчас?

– Сто семьдесят пять, – сказал гном. – Или сто семьдесят шесть. После ста пятидесяти я сбился со счета.

– Понимаешь теперь, что я хочу сказать?

– Нет. Мне предначертано было стать Стражником еще до моего рождения, и я всю жизнь был Стражником, и никем другим. И владению оружием меня обучали с детства.

– Тогда я постараюсь тебе объяснить, – сказал сэр Реджи. – Возьмем, к примеру, музыкантов. Настоящих музыкантов. Кто такой музыкант? Это не просто человек, который дергает струны в определенной последовательности или дует в трубу, импровизируя с напором воздуха. Музыкант – это человек, который чувствует внутреннюю гармонию и воплощает ее в гармонию внешнюю посредством своего инструмента.

– Забубенно звучит, – сказал Кимли. – А при чем тут оружие?

– Не торопись, скоро будет и про оружие, – сказал сэр Реджи. – Случается так, что настоящий музыкант берет в руки инструмент, которого он раньше и в глаза не видел. Но, поскольку он настоящий музыкант, он чувствует гармонию этого инструмента, приводит ее в соответствие со своей внутренней гармонией, и вскоре в атмосферу уже льются чарующие звуки музыки.

– Меня сейчас стошнит, – сказал Кимли. – Только не знаю от чего. То ли от этой вони, то ли от твоих речей.

– Тебе просто незнакомо чувство прекрасного, – сказал сэр Реджи. – И, если бы ты меня не перебивал, я бы уже давно закончил. Я вел к тому, что опытный воин подобен музыканту. Я могу взять в руки твой боевой молот…

– Только попробуй, – сказал Кимли.

– Теоретически, – успокоил его сэр Реджи. – И уже через пятнадцать минут тренировки или через пять минут настоящего боя, если в эти пять минут никому не посчастливится меня убить, я буду размахивать им не хуже тебя.

– Сомневаюсь.

– Не сомневайся, – заверил сэр Реджи. – Сомнения губительны для разума и ведут к поражению в бою. Однако я должен признать, что подобная степень мастерства в любой профессии, будь ты музыкант или воин, достигается путем длительного и постоянного совершенствования. Редко кто рождается с подобным талантом, таких по пальцам можно пересчитать. Причем хватит пальцев одной руки.

– Ну? – сказал гном. – Дальше что?

– Времени на подобное совершенствование у нас нет, – сказал сэр Реджи. – Чтобы сэр Геныч достиг такого уровня мастерства, тренируясь с тем оружием, что у меня есть, нам потребуются десятилетия. А у нас есть пара месяцев и меч, конкретный меч, которым ему придется драться. И, если посвятить все оставшееся у нас время тому, чтобы научить сэра Геныча пользоваться именно этим мечом, у нас может что-то получится.

Чтобы хоть как-то заглушить всепроникающий городской запах, я закурил сигарету. Помогало, но очень слабо, жаль, что в багажнике моего скакуна не завалялся ящик кубинских сигар. Верное средство от любых посторонних запахов.

– Пойми, я вовсе не хочу обидеть сэра Геныча, – сказал сэр Реджи. – У него есть задатки бойца, соответствующее телосложение и огромная физическая сила. Но он слишком стар, чтобы начинать обучение с нуля.

– Я не обижаюсь, – сказал я. (Сэр Реджи порой слишком чувствителен.)

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. – Кимли почесал бороду. – Только за два месяца…

– Мы приложим все силы, – сказал сэр Реджи. – Но нам будет чертовски сложно работать, даже имея более-менее точную копию Валькирии. А без нее это просто невозможно.

За разговором мы вступили на мост, и доски жалобно заскрипели под нашими ногами. Местами они были гнилые, и щели между ними достигали половины шага, сквозь них была видна бурая жидкость под ногами. От запаха уже щипало глаза.

– Только люди могут жить в таких условиях, – пробормотал Кимли. – У меня в свинарнике так не воняет.

– Люди, которые живут здесь, наверняка позавидуют твоим свиньям, – сказал сэр Реджи.

Стражники преградили нам путь, сомкнув алебарды. Алебарды были ржавыми и все в зазубринах, что наводило на мысли об их нецелевом использовании. Сами стражники выглядели не лучше. Обоим уже явно было за сорок, хлипкого телосложения, небритые, немытые, что в принципе, учитывая место их работы, было не столь важным, кроме того, оба страдали жесточайшим похмельем.

– Кто такие? – спросил один из них, тот, что стоял слева.

– Мы простые путники, – сказал Морган. – Хотим посетить ваш город, чтобы сделать необходимые покупки.

– Вам повезло, сегодня как раз торговый день, – сказал второй стражник.

– У вас слишком много оружия для простых путников, – в унисон ему сказал первый. – Не думаю, что вас стоит пускать.

– Что касается нашего оружия, – сказал Морган, – на это я могу ответить, что места здесь очень неспокойные, и у безоружного человека не много шансов выжить ночью в лесу. А что касается второго заявления… С каких это пор путников не пускают в города, особенно в базарные дни?

– Вы – странная компания, – сказал первый стражник. – Откуда мне знать, что вы не имперские шпионы?

– Потому что у нас есть местные деньги[13], – сказал Морган, доставая из рукава золотой и показывая его стражникам. – И мы готовы уплатить пошлину.

– За каждого. – Глаза стражников одновременно загорелись нездоровым огнем жажды личного обогащения.

– За всех, – отрезал сэр Реджи. – Иначе мы пойдем к вашему мэру и потребуем объяснений.

Конечно, нас пропустили, и золотой сменил своего хозяина.

Внутри городок пах так же, как и снаружи, да и выглядел не намного лучше. Несмотря на то что дожди в последнее время не проливали благостную влагу на благодатную почву, улицы Кертории по колено были покрыты слоем жидкой грязи, противно хлюпавшей под ногами. Убогие домишки ютились вплотную друг к другу, и зачастую стена одного из них была и стеной другого. Очевидно, таким образом местные архитекторы экономили место под застройку и сами стройматериалы (гнилое дерево и тухлая солома).

Жители были под стать домам. Грязные, в нестираной одежде и в нечищеных башмаках, нечесаные и все как один с затравленным взглядом. Среди них преобладали женщины, дети и старики, мужчин призывного возраста в наличии практически не имелось, воинский набор, сами понимаете. Кто поудачливее ушел на войну с Империей, кому не так повезло – вляпался в местные дрязги на предмет войны с другой такой же нищей и жалкой армией. Понятно, что в подобных междоусобицах нет и призрачного шанса на приличную добычу. (Это мне сэр Реджи объяснил. Правда, никак не могу взять в толк, какая выгода в войне с полчищами орков и зомби, представляющими основную ударную силу Империи. Разве что головы их над каминами вешать.)