Макс Далин - Убить некроманта

— Назовите себя, Князь, — приказал я. По-настоящему приказал — жестко. Крохотная проверка на прочность.

Он послушно сказал: «Эрнст» — почти без паузы.

— Хорошо, — говорю. — Выпей за темного государя, мальчик.

Встал и сдернул повязку с левой руки, так что кровь потекла от одного рывка — мои порезы в этом походе не успевали закрываться. Я видел, как его хлестнуло это «ты» и «мальчик» — Князя, в нарушение неписаного вампирского этикета. Я видел, что пить мою кровь ему претит, претит… Претит ловить на лету брошенную подачку. Оскар бы из уважения к себе удержался даже от такого соблазна, я знаю, грыз бы руки, развоплотился бы, грохнулся бы трупом, но удержался бы. Только Эрнст был не Оскар. Эрнст честно боролся с искушением целую минуту — но на большее его не хватило.

Через минуту он стоял передо мной на коленях и пил мою кровь и мой Дар, а я гладил его по голове. И его девочки стригли меня глазами, готовые вывернуться из собственной тени за каплю проклятой крови…

Я отпустил их, когда прокричали петухи. Мои вампиры хихикали, ткнувшись носами в мои ладони.

Я получил в ту ночь неумерших Перелесья — совсем получил, окончательно, так, как не имел неумерших в Междугорье. Я просил об услугах Оскара, но мог приказать Эрнсту — вот в чем самое смешное.

Когда Эрнст пил меня, я очень отчетливо чувствовал, что он потенциально готов на все — ради тепла моего Дара. Это, возможно, разочаровало бы меня, если бы я изначально был высокого мнения о наших южных соседях. Теперь, даже будь у Золотого Сокола придворный некромант, неумершие, обитающие тут, пришли бы на мой зов. Но откуда взять некромантов при таком блестящем дворе?

А многие просвещенные правители последнего времени, полагающиеся на мнения патриархов Святого Ордена, вообще считают, что вампиров не существует. Ведь ни правители, ни патриархи их не видели.

В ангелов, которых они тоже не видели, верить как-то приятнее.

Утром я навестил дворец.

Выспался я не очень хорошо, но настроение задалось самое приподнятое. Меня сопровождали скелеты, однако для представительства и для того, чтобы доставить Золотому Соколу удовольствие, я прихватил десяток поднятых мертвецов в мундирах его драгун. Выбрал команду поэлегантнее — чтобы королевский взор порадовался. Особенно там один был хорош: лицо у него содрали начисто, кое-где кости черепа торчали, зато уцелели глаза — мутные стеклянные шары в подгнивающем мясе. И остальных присмотрел в том же духе. Прелесть что такое!

Когда я подъезжал к дворцу, придворная челядь Ричарда, вышедшая меня встретить по церемониалу, — герольды, пажи, конюшие, лакеи — бежала сломя голову куда придется, а по дороге рыдала и блевала. Представление вышло — любо-дорого. И позабавился.

Дворец оказался небольшой и хорошенький, под стать городу. Снаружи очаровательный даже в весеннюю слякоть парк с подстриженными деревцами, а внутри — этакая атласная коробочка для пирожных, все в золотых завитушках. И всюду зеркала и зеркальный паркет. И мои гвардейцы перли по этому паркету, оставляя следы грязи, крови — я уж и не знаю, чего больше. А я впервые за весь этот поход узрел себя в зеркалах — волей-неволей.

Исключительное зрелище. Чудовище в грязи и щетине, в замызганном плаще, с сальными патлами, бледное, глаза в черных кругах — будто сам только что выбрался из могилы, и это еще в лучшем случае.

В худшем — прямо из ада. И — что особенно смешно — не в бровь, а в глаз. Именно оттуда.

Вот в таком виде — истинно государь-победитель — и сопровождаемый отрядом трупов я вошел зал для аудиенций. Двор Ричарда расшугался по стенкам, как, бывает, шугаются перепуганные крысы. А он сам восседал в парадном кресле, стоящем на возвышении, под золочеными штандартами Перелесья. Самое смешное и глупое, что он мог придумать.

Он был старше меня лет на десять. И он был хорош, Золотой Сокол, хорош, надо признать. Я кое-что смыслю в красоте мужчин, можете поверить мне на слово. Но — он был решительно не в моем вкусе.

Я знаю, что мужчины такой породы до экстаза нравятся женщинам. Такие высокие и плотные. С такими глазами, большими и томными, в длинных ресницах. С такой кожей. С такой статью. С такими великолепными волосами и ухоженными усиками. Наверное, он должен был казаться женщинам очень мужественным.

Но, по-моему, даже маленький Нарцисс выглядел чище и строже. В роковую красоту Ричарда Господь переложил сахара. Государь Золотой Сокол был форменный медовый пряник в сусальном золоте, облизанный своим двором с ног до головы.

И он смотрел на меня с капризно-обиженным выражением. Как я посмел осквернить его великолепные покои своим присутствием — у него в голове не укладывалось.

А у меня не укладывалось в голове присутствие в зале королевы, государыни Магдалы, второй жены Ричарда. Я понимал, что женское любопытство — сила помощнее тарана, но мне было совершенно непонятно, почему она не убежала отсюда, когда я вошел. Вместе с остальными дамами — это было бы так естественно…

А она сидела рядом с Ричардом совершенно неподвижно и смотрела на меня в упор.

Магдала, Магдала… Точеное лицо, чистое и бледное. И две темные косы — вниз, по золотому шитью, по блондам, едва ли не до пола. Глаза синие, холодные, прозрачные. Было в ней в тот момент нечто от вампира — неподвижность эта. Не тупая оцепенелость, как каменеют от ужаса, нет — ледяное спокойствие, как у неумерших. Рассудочное. Оценивающее.

И я даже подумал, что владыка у них тут с косами, а этот, Сокол, только мешать будет. Она мне очень понравилась, королева. Я ожидал, что она заговорит, но она молчала, а Ричард понес…

— Мой августейший брат! — И я поднял бровь, а он перекосился, но продолжал: — Я рад, что вы приняли приглашение, потому что происходящее необходимо обсудить на самом высоком уровне, потому что ведь вы же понимаете, что так дальше не может продолжаться, потому что…

— Дайте мне кресло, я устал, — говорю. — А то велю мертвецам освободить ваше.

Он заткнулся и махнул холуям. Они приволокли кресло, и я сел. Не знаю, как описать ту занятную смесь смеха и злости, которую чувствовал, когда садился. Презирал Ричарда — как никого раньше. До брезгливости. Он что, хотел меня принять как своего вассала? Вот так вот, глядя сверху вниз, как я перед ним стою? На глазах своего двора? Ну хорошо же.

Он наконец что-то там решил и снова открыл рот, но я его перебил.

— Ричард, — говорю, — у меня нет настроения слушать чушь. Я здесь по делу. Заткнитесь и попытайтесь понять.

Он дернулся и схватился за эфес. А я не носил меча вообще. Зачем — если я не фехтую? Для красоты? А он вякнул: