Ойроэн (СИ) - Кочешкова Елена А. "Golde"

Лежать вот так, накрытой мягким одеялом, было хорошо, но я уже слишком сильно хотела сходить до ветру. Пришлось вылезать и тащиться наружу. По пути к выходу из тэна я вяло улыбнулась его хозяйке, мимолетно чмокнула сына в макушку и быстренько выскочила за полог. Мне не хотелось ни с кем говорить, не хотелось ни взглядов, ни прикосновений.

Освободившись от лишнего, я направилась к своему фургону. Сама не поняла зачем. Минуту смотрела на письменную конторку, в которой скрывались бумаги Айны, но даже открывать ее не стала. Вместо этого повалилась на соломенный тюфяк своей тарой лежанки, натянула на голову шерстяное одеяло, свернулась под ним в комок и закрыла глаза. Вскоре мне удалось согреться, мое дыхание стало ровным, а стук сердца спокойным. Я смотрела перед собой, в душную темноту плотного шерстяного кокона, а видела солнечный день, яркие отблески солнца на лезвии горты, которую лихо крутил, перебрасывая из руки в руку, таргано Бенеш...

...Он был лучшим из лучших, как и положено сыну таргала. Сильный, ловкий, выносливый, с длинной черной косой до пояса, какие носят воины дергитов. На коня сел прежде, чем пешком ходить научился, вместо игрушек в детстве с оружием забавлялся, а женщину впервые познал, когда другие еще не думают даже о поцелуях. Никто не назвал бы таргано красавчиком, но обаяния ему хватало, и многие девушки мечтали разделить с ним ложе и судьбу... покуда не узнавали его ближе. Да только молодой сын таргала не спешил выбирать себе суженную. Наслаждался мужской свободой, брал от жизни все.

Вот и я ему глянулась.

Помню, как радовалась, дура, когда узнала, что за парень признакомился со мной в дергитских землях... Мигом распростилась со своими тогдашними дружками и согласилась ехать с сыном тагала хоть куда. Гордая сидела перед ним в богато вышитом седле, свысока смотрела на тех, мимо кого шагал его точеный жеребец.

Не сразу поняла, с кем связалась...

Пока мы добирались до места, ничто не вызвало у меня подозрений.

Он не был особенно ласков со мной, но и зол не был. Обычный степной парень – горячий, суровый, всегда знающий, что ему надо и как. Непохожая на других степных женщин, я стала для него диковинкой, редкой игрушкой, которую жалко сломать. Он щедро отдавал мне лучшие куски мяса, подарил свой кинжал, украшенный дорогими каменьями, а когда ночами брал меня, неистово, жадно, то не жалел ни поцелуев, ни красивых слов. С ним было как на лезвие драгоценного клинка – красиво и опасно. За те пять дней, что ехали мы к стоянке его отца, я дважды видела, как жестоко он наказывал тех, кто был с ним недостаточно любезен, но лишь, когда оказалась в его шатре, поняла, во что вляпалась.

У Тайкуров не принято иметь несколько жен, для дергитов же это вполне закономерно. Вот только эти две девушки не были женами таргано Бенеша. Они были просто его собственностью, его пленницами, не смеющими противиться такому укладу жизни. Я знала, что так бывает, но никогда не могла приложить такую судьбу на себя. Они выглядели совершенно беззащитными и бесправными. На другой же день мне стало известно, что одна из них была сиротой, а другая – старшей дочерью из очень бедной семьи. Некому было за них заступиться, и сын таргала обходился с ними, как хотел.

Насколько далеко он может зайти в своих жестоких выдумках, я поняла в первую же ночь в этом красивом, богато обставленном шатре.

Прежде мне никогда не приходилось делить ложе с кем-то кроме своего мужчины, но, когда после сытного и пьяного ужина мы, смеясь и на ходу раздевая друг друга, ввалились в тэн таргано, я поняла, что на этом празднике жизни будут еще двое приглашенных. В первый миг меня разобрало незнакомое доселе смущение, но потом я подумала – а почему бы и нет? Может, это даже интересно? Как новая игра...

Таргано выпил много, но взгляд его оставался твердым и внимательным. Он метнул его в сторону двух девушек – ухоженных и красивых, но, как по мне, слишком уж робких, даже испуганных – и улыбнулся той особенной улыбкой, которая предвещала скорую забаву. Потом посмотрел на меня, хмельную и веселую, как всегда лохматую, одетую в старую драную рубаху с чужого плеча... Да уж, я мало походила на этих милых птичек, что кинулись снимать с него плащ и стаскивать тяжелые походные сапоги.

Он оттолкнул их, не касаясь, одним небрежным движением пальцев. И привлек к себе меня. Стиснул за самое нежное место, сверкнул жгучими темными глазами.

«Ну-ка, малышка, научи меня, как сделать женщине хорошо! Бери вот эту, – он ткнул пальцем в девушку с красивой маленькой родинкой на щеке. – Доведи ее до крика. Или не сумеешь?»

Я смешалась, вспыхнула, ощутила, как краска заливает не только мое лицо, но и все тело. А потом ухмыльнулась ему дерзко. Да как он мог подумать, будто что-то мне не под силу?!

Это было странно. Странно и волнительно. Но уж про свое-то тело я знала все, а женщины не слишком отличаются друг от друга...

Девчонка смотрела на меня с обреченным страхом загнанной лани, она бы заплакала, пожалуй, и убежала, но какая-то неведомая мне сила держала ее на месте. Я цепко схватила красавицу за руку и увлекла на широкую, очень широкую лежанку, заваленную пестрыми вышитыми подушками. Уронила в эту мягкую кучу, ощутив знакомый запах красного кимина, сладкий и горький одновременно. Вся постель была пропитана им, и почему-то это пьянило. Но еще сильней дурманил мой разум этот первобытный бесконтрольный страх пойманной жертвы. Очень быстро я забыла про таргано, ощутив, как распирает меня неведомая доселе страсть к человеку, чья природа была подобна моей. И я позволила ей управлять моими губами и моими руками, делая для этой девочки то, чего уж точно никогда не делал Бенеш...

Нет, она так и не закричала, но стон ее был громким и полным неподдельной истомы.

Тогда я обернулась к таргано – с вызовом победителя во взгляде, с губами, горящими от чужой влаги, с сердцем стучащим громче, чем стучит молот по наковальне – и ударилась о холодное спокойствие на его лице.

Нет, он не восхитился тем, что я сделала, не посмотрел на меня благодарно. Усмехнулся только, схватил эту красавицу за длинную косу, намотал на кулак и взял ее сзади так грубо, словно она и правда была всего лишь бессловесной скотиной.

Огонь внутри меня погас в одно мгновение, уступив место ярости и страху. Я хотела выскочить из его тэна, но он остановил меня прежде, чем я дошла до украшенного вышивкой полога на входе.

«Уйдешь, – сказал, – прирежу эту».

И по холодному огню в его черных глазах я поняла, что сын таргала не лжет.

7

Вскоре он уснул, а девушки, не глядя на меня, беззвучно ушли на женскую половину.

Я осталась одна.

Сидела у очага, смотрела в огонь и пыталась понять, как меня угораздило вляпаться в такое дерьмо.

И что теперь делать.

Понимала только одно – надо бежать. И бежать как можно скорее.

Вот только меньше всего мне хотелось, чтобы несчастная безропотная красавица с родинкой на щеке поутру получила ножом в сердце. Представить себе, как это происходит, я могла очень легко.

Вдобавок ко всему я даже не знала, где мой конь... Его забрал кто-то из верных людей таргано. Как теперь найти? Кого спрашивать?

Голова моя кружилась от выпитого, от пережитого, от страха и злого возбуждения. Сердце стучало быстро и невпопад, дыхание тоже никак не желало стать ровным.

Мне очень, очень хотелось жить. И жить не правилам этого чудовища, с которым я по какой-то нелепости оказалась под одной крышей.

«Гори оно все огнем!» – плюнула я и метнулась к выходу из тэна.

Чтобы прямо за порогом влететь в объятия старшего из дружков Бенеша.

«Куда-то собралась, малышка?»

Ни один из этих ублюдков никогда не звал меня по имени.

«Поссать нельзя?» – спросила я зло, вырываясь из его крепких лап.

«Можно, – сказал он со спокойной насмешкой. – Только не пытайся уйти дальше, чем до отхожего места. Поймаю».

И я не стала пытаться. Слишком была пьяна, слишком устала... Решила, что разберусь со всем этим дерьмом назавтра. Уснула прямо у очага, на россыпи мягких подушек – как в черный провал упала.